|
|
|
 |
|
 |
|
 |
 |
О житье - бытье... …В Московском суворовском военном училище, на Филях,
которое окончили в 1969-м у Глазова Василия Никитовича, мы с Сережкой Урывиным
учились в одной роте. В одном взводе. И сидели мы за одной партой. За самой
задней, слева. Серега сидел у окна, а я - у прохода. И была у нас тетрадка в
клеточку, куда мы заносили черте какие стишки. На уроках. А называлась эта
тетрадка неземным словом "МЭДЭО". О как! Тетрадка эта и ныне со мной. А Битлы?! Суворовцы тех лет были
воспитаны на музыке "The Beatles". С высоты прожитого (да ладно!) думаю, что их
необыкновенные мелодии и теплые слова в какой-то степени компенсировали
недостаток тепла домашнего, побуждали на поступки, на написание чего-либо
подобного, доброго. Нам тоже хотелось выразить многое, мы
тогда здорово влюблялись; расправлялись крылья, впереди все ближе горизонт
офицерского будущего. Здорово сказал? Наверно, тогда и были написаны первые
"нормальные" строчки в "МЭДЭО" и в большущую такую нотную тетрадь. В "Алые
паруса" дул ветер добросердечности и интереса со стороны преподавателей и
воспитателей, нам во многом шли навстречу, но шалости и неуды не прощались(!)
Еще более существенней для "АП" оказалось соседство с другой группой, называемой
в своей среде Группой Матыцына. Группа Игоря лабала песни бардов и Битлов
здорово, по 1-му разряду! Кстати, в ее состав в свое время был приглашен и Стас
Микоян (Намин), учившийся вместе с нами в одной роте. Однако что-то там не
пошло, ну да и ладно. И то, что движению к успеху "АП" должен быть благодарен
опять же доброму соревновательному духу, это точно. Правда, до известной
степени: в отличие от "ГМ" мы подходили к занятиям музыкой по-особому, если так
можно выразиться, без подражания. Искали новое звучание, играли и пели чегой-то
собственное, раскладывали (и это у нас получалось!) на 3, на 4 голоса, изучали и
вводили в аранжировки бесконечное волшебство джаза, работали до нервного хохота
над каждым тактиком, пока тот не сдавался. Всё бывает впервые… Так и в истории Московского
суворовского мы были первым ВИА. "Алыми Парусами" гордились. Училище - а с
выпуска прошло почти 40 лет - помнит, фотографию со стены музея не снимают, его
песни ребята поют до сих пор. (На фото: "Алые Паруса" в лагере МсСВУ под Свердловкой, МО. 1966г. Нам по 15.
Справа налево: Санька Удалов, Жека Калинников, Вовка Есинкин, Саня Минаев. Поет
Серега Урывин. ) АЛЫЕ ПАРУСА. (послушать) (ноты)
А еще мы и наши друзья создали
вокально-инструментальный ансамбль "Алые паруса" по названию песни
кадет-одноклассников Владимира Поленова и Александра Удалова. Папка у Сани в то
счастливое времечко заведовал Кремлевским оркестром, как сегодня Павел
Овсянников - Президентским, ну и, конечно, мы бегали к нему домой за советом.
Теория переходила в практику, мы всё ловили на лету, заваливали дядь-Вову
идеями, чем несказанно удивляли и радовали Удалова-старшего. И вовсе это не
похвальбушки, нам была приятна такая оценка, однако нас увлекали нераскрытые
дали и их освоение значительно больше. В общем, мы помнили только о главном:
трудиться! В состав "АП" входили Владимир Есинкин, Евгений Калинников, Александр
Удалов, Григорий Ялов, Виктор Камратов, Сергей Урывин, Александр Минаев. Надо
сказать, дворы Советского Союза тогда являли собой, скажем, мастер-класс песен
Визбора, Окуджавы, Клячкина, Городницкого, набирал высоту Высоцкий. Мальчишки в
алых погонах по ночам, прячась от дежурного по училищу в том числе в туалетах и
умывальниках, старательно осваивали шестиструнку, чтобы при случае с гордостью
выдать "Я не видел, я не знаю удивительней поры - пала осень золотая на
московские дворы. Не заметить невозможно, всюду "надписи" горят: "Осторожно,
осторожно, осторожно, листопад! " или "Жил один кадет на белом свете, о карьере
личной он мечтал, о карьере личной, о жене столичной, но в Московский округ не
попал"… 
Наши, горящие от бессонницы глаза,
постепенно были замечены взрослыми. Вникнув в суть дела, умные дяди и тети
устроили "Алым парусам" прослушивание, и вскоре по решению командования нам
выделили время и - что совершенно неожиданно - комнатушку для репетиций, которая
находилась под самой крышей центрального корпуса училища, над клубом. "Выделили"
также и начальника клуба лейтенанта Вайнера. Для осуществления общего
руководства и контроля. В том числе и за тем, чтобы суворовцы не курили и по
спиртным напиткам, а так же в самоволки не бегали, девушками вместо репетиций не
увлекались. Что поначалу мы и делали. То есть, не делали. Это только потом,
научившись достойно вешать "начклубу" лапшу на уши, мы ненадолго превращали
репетиционную в Красный уголок, в котором, по случаю, чествовали своего
именинника. А к девушкам мы относились серьезно. Как к потенциальным ценителям
нашей музыки. Так что зря воспитатели нам не доверяли.
музыка Александра Удалова.
Вступление и конец: да-да-да-да-да…
Море треплют
и весты, и зюйды,
И влюблённые
стынут глаза.
Только на
фантастическом судне
Вспыхнут
алые вдруг паруса…
А
я стою в сиянии зарниц,
А я всё жду, сказочный
принц,
Те паруса, как дивный
сон.
Я жду тебя, слышишь, Ассоль?
И в туманной
дали, в дымке тонкой
Я волшебные
вижу черты,
И мне с
палубы машет девчонка
Из
мальчишеской светлой мечты.
Припев.
Но уносит
корабль мою фею
На высокой
белёсой волне,
И остался с
мечтою своею,
С бурным
морем я наедине.
Припев:
А я всё жду, сказочный
принц,
Те паруса, как дивный
сон.
Я буду ждать, слышишь, Ассоль?
Песня 17-го выпуска МсСВУ
Автор
неизвестен.
Друг мой, одной дорогой
Шли мы из года в год.
Сердце рассудит строго,
Лишнего в путь не возьмет.
Мы унесем с собою
Небо голубое,
Детства безоблачный вешний сон –
Суворовский алый
погон.
Помнишь, в беде когда-то
Я руку твою нашел,
Помнишь, как нашу парту
Сменили на светлый стол?
Помнишь, вечные споры
И мимолетные ссоры,
В саду городском тополиную речь,
Волнения радостных
встреч.
Наш позывной «17»
Мы очень уверены в том,
Что нам никогда не расстаться
С этим счастливым числом!
Мы унесем с собою
Небо голубое,
Детство, мелькнувшее словно сон, –
Суворовский алый
погон.
Пригласили как-то "Алые паруса" в
Останкино поучаствовать в передаче… для малышей детского возраста (улыбаетесь?)
- то ли в "Будильнике", то ли в "АБВГДейке" (нам тогда было далеко за 16). Мы не
спали всю ночь. Жэка Калинников, сменив свою басовую самоделку на фирменную
(бас-гитару привез из отпуска суворовец-болгарин младшей роты), так сказать,
ставил руки. Остальные - то утюжили, растянутые на выбитые из стульев фанерки,
клёши с красными лампасами, то ели сахар с хлебом (в это время суток в столовке
было пусто). Ели и болтали… Утром за нами пришли. Дав 15 минут на сборы,
затолкали в студийный ЛАЗ, сунули кулек яблок, термос с чаем, перекрестили и - с
богом в "Останкино", а это был 1968 год, предстояло выступить в прямом эфире. Мы
что такое прямой, что не прямой эфир - один фиг - не знали, но готовы были во
благо СВУ и Советской армии принять даже саму смерть. Нас поставили у
микрофонов, подключили к аппаратуре (от вида которой у Калины, по
совместительству клепателя наших усилков, дрожали только что поставленные руки),
дали оклематься, а потом сказали, что до эфира есть полчаса времени репетнуть и
что отнестись к такой возможности необходимо очень и очень. Несколько раз
пройдясь по двум выбранным песням и, кажется, инструменталке, мы решили
перекурить, но нас остановили и попросили спеть под включенную запись, которая
была сделана в ходе прогона. Затем еще и еще. Надо заметить, что студия, где мы
гоняли репертуар, была застеклена. То есть полностью. Стены, потолок, пол.
Висели какие-то зеркальные призмы и шары, еще чего-то. Свет, отражаясь от всего
этого, слепил, а если взглянуть даже мельком на лампу, будто по голове кто-то
даст. Так вот, Женька, который "по-актерски" выпендриваясь, раскачивался перед
телекамерой, видимо, закайфел и вместе с куражом поймал "зайчика". Нам потом
прокручивали, как Калина, внезапно взбрыкнув, грохнулся на скользкий пол. Но
сначала он грохнулся на бас-гитару. Гитара сломалась у колков и стала похожа на
неополетанскую мандолину с картины, где девушка перебирает струны под свисающими
гроздьями винограда. 
Буквально полчаса назад Женька смотрел на инструмент с
дрожащим подбородком, а сейчас он изнемогал от смеха вместе со всеми. Тем
временем на экране монитора на черные, показанные крупным планом, суворовские
штаны из разбитого калинниковского носа капала кровь, прочерчивая еще один
лампас. Но он этого не замечал… Не замечали и мы, так как тогда цветного
телевидения в Союзе ещё не придумали.
А прямого эфира не произошло: "Останкино" коллективно накололо "АП", и по ящику показали один из прогонов с нашими одновременно невпопад открывавшимися ртами. Так для нас родилась "фанера"… "Алые Паруса" здравствуют и ныне. Но нет среди нас Саньки Удалова и Вовки Есинкина… Вышло так, что почти через 20 лет, весной 87-го, кадеты нашей роты провожали нас с Серегой в Чернобыль и Афган. Собрались небольшой компанией, а сожрали не много не мало - жареного мамонта и выпили, ну как в песне поется, цистерну водки. А столько осталось не высказанного… Вернулся я в Союз больным и загремел в новосибирский госпиталь. Отписал Урывину, а Серега через Валерия Новикова, режиссера-документалиста, с которым познакомился в Чернобыле, передал мне гитару. Ту самую, "Парусячью"…
(На фото: Серж Урывин, Саня Минаев, Санька Удалов - "Алые Паруса" - разминаются. 1967г.)
Ну, попёрло!..
НУ, ПОПЕРЛО!..
Посвящение выпускнику МсСВУ-69 Сергею Урывину.
Шла телега без коня,
А пять грамм - не стопка.
Мы учились пить коньяк
Из кефирной пробки.
Ремешочки до... колен,
Взгляд не ждет прощенья.
Мы с кентом цигарим "Кент",
И плевать на Щена.
До сих пор тяну шпагат.
Двести метров с гаком
Семь пролетов - по-и-над -
Натирали раком.
То - паркет.
А сбить ленцу
Шваброй под кроватью,
А квадраты на плацу? -
Вспомните-ка, братья!
К Первомаю,
к Ноябрю Полуночной синью,
Размечтавшись, в "дудки" брюк
Мы вшивали клинья.
Ах, клеша мои, клеша…
Швеи-виртуозы,
В самоволку прошуршав,
Мерзли на морозе.
А подъезды?!
Весь дрожа,
Целовал без спроса.
Пухли губы, а душа
Ныла от засосов.
Проходили свой "ликбез":
По ночам гитара
Вместе с "Beatles", а то - без -
"Маму"* нам, бездарным!
Всё пишу о ерунде.
Внук пришел на сутки.
Вспахло пылью…
Глядь - кадет
Порет свои "дудки"…
Саша Минаев, 20 выпуск МсСВУ-69
* - "Мама", т.е. "Кадетская мама" - традиционная песня послевоенных суворовцев.
