* * *

Солдаты живут
И гадают, почему?...

Почему это я?
А не сотни ребят,
Что шагали со мной,
А нынче лежат,
Словно палая рожь
В бескрайних полях,
В небесных лугах...

Я не лучше других,
Не храбрей, не сильней,
И заслуживал жизнь
Может, менее всех!
Почему ж это я
Трепыхаюсь ещё,
А они далеко...

Гложет чувство вины
Перед павшей братвой,
А потом снова рад,
Что остался живой.
И опять виноват,
Глядя в лица солдат,
Прошедших сквозь ад...

Солдаты живут
И гадают, почему?...

* * *

- ЗдорОво, Серёга!
- ЗдорОво, братан...
Но он не узнал меня сразу.
В глазах его пьяный
Стелился туман,
Окутав дежурную фразу.

Но я был настойчив,
И взяли пузырь,
В пивную за столиком встали.
- Ты так и не вспомнил ведь,
Что я за хмырь,
И где мы встречались, не так ли?

А мы ведь карабкались
К вам на Мой-Май
В жару девяносто шестого...
Припомнился южный
Пленительный край,
Где мы послужили немного?

Мы вслед за тобой
По тропинке взошли,
Поев, аппарат развернули,
Концерт отыграли,
И так же ушли
Наутро, а ночь не уснули.

Мы пили и пели
И наоборот -
За песни потом с тобой пили...
На струны гитары
Ложился налёт
Афганской всевидящей пыли.

А перед концертом
Ты вдруг попросил
Сыграть, как звучит в "Офицерах"
Солежник убогий,
И уговорил.
Играл не с листа, но на нервах.

Ещё ты сказал,
Чтоб на песне "Бача"
Особо никто не пугался -
"Мы тут постреляем
Чуть-чуть с пугача
По звёздам. За всех, кто остался..."

Мы были готовы,
И всё ж по ушам
АКа с пулемётом влупили.
Смеркалось, и соло
Неслось по горам,
И трассеры небо чертили...

А после певцы
Похватали стволы,
Как ты разрешил, пошмаляли
В кустарник засохший,
Резвились, козлы.
Патронов тогда не считали...

На следущий день
Мы спустились на Йол,
Торжественно так попрощались.
Допили, что было
И капнули в пол,
И больше с тех пор не встречались...

Но вот снова вижу
Тебя, старина,
Мы явно не помолодели.
Достойные были,
Скажу, времена,
Недаром они пролетели...

- Ты был гитаристом.
Я помню, налей.
Но только, братуха, не парься.
Иваном зовусь я.
Никак не Сергей.
И ты, будь любезен, представься....

Вот так! Облажался!
Увы, не впервой
Попутал по имени личном...
Но мы "за знакомство"
Ещё по одной,
И вскоре набрались прилично.

А вся наша тема
Была о былом,
О будущем мы промолчали...
- Окажешься в Питере,
Милости в дом.
- Да, знаешь, братуха, навряд ли...

И я загрузился
В плацкартный вагон
В хмельном вдохновении странном:
Ведь надо же, свиделись
Вновь с мужиком,
Которого звали... ИВАНОМ!

* * *

- Скажи мне, милая,
Как устоять на грани?
Мой путь по жизни,
Он, как бритва, тонок...
И Совесть молвила:
- Услышь мой голос, странник.
Со мной ты - воин,
Без меня - подонок.

* * *

Они бросаются словами,
Кассетным бомбочкам сродни.
В "отстое" где-то папы, мамы,
Цель мироздания - они.

А мамы их растят, лелеют,
А папы балуют деньгой,
Бабули от восторга млеют:
Всё ж есть внучок, такой-сякой...

А внук в железе и серёжках,
В ноздре кольцо, на жопе шрам.
Испытан пойлом и в "бомбёжках",
Финал спирали - хомо-хам.

Ох, если папа не отмажет,
И чудо в армию возьмут...
И добрый дедушка расскажет
Как из дерьма цветы растут;

Как сладок чёрствый хлеб бывает,
И каша, что твоя картечь;
И кто-то всё же успевает
Поесть, умыться и прилечь.

А ты, как сука, дни и ночи
Голодный, грязный, весь побит,
Всё яростнее взводный дрочит,
Гордыня падшая скорбит.

Ты хочешь к маме и бабуле,
Ты хочешь тОрта, пирожков,
А тут на завтрак вновь пилюли
Родных российских кулаков.

Иная жизнь. Инопланета.
Не веришь, что так может быть -
Тебя, акулу интернета,
Так быстро-низко опустить...

...Срастутся от серёжек дырки,
Ноздря и тот на жопе шрам.
Вернутся, может быть, мужчинки,
На иждивенье пап и мам...

* * *

Не пишутся стихи,
И не ложится проза.
В стакане молча
Увядает роза.
Листва всё сыпет
Дворникам работу.
России хляби
Ждут свою пехоту.

Я тоже небо
Проклинал на марше,
Оно лишь дождь,
Я, многократно гаже,
Потоки желчи
Изливал на тучи.
Теперь другие
Этот хлеб получат.
Сырые спички
И табак раскисший,
Портянки синие
И километр лишний,
Разводы долгие,
Мороз всегда внезапный,
А также смысл
Жизни поэтапный,
А также дружную
Компанию мужскую,
А также гордость
За страну родную.

* * *

Вот отзвенел звонок последний школьный,
И разошлись мы в этот мир огромный.
Друзья-подружки потянулись в ВУЗы,
А я... служу Советскому Союзу.

Моя Держава погибала вместе с нами,
Когда МЫ стали пресмыкаться пред врагами.
И бремя "гласности" расплющило народ.
А я... служу Отечеству, браток.

Нас большинство по городам и сёлам,
Родившихся под флагом кумачёвым.
Кто держит темп, кто до сих пор в прострации,
А я... служу Российской Федерации.

Не ты ли, Русь, извечная загадка,
Меня родила и поила сладко?
Не объяснить ни янки, ни французу,
За что служу Советскому Союзу.

* * *

"Чтоб мудро жизнь прожить,
Знать надобно немало.
Два важных правила запомни для начала:
Уж лучше голодать, чем что попало есть,
И лучше одному, чем вместе с кем попало."

Омар Хайям.

Мы под БЭТэРом выроем яму,
Одеял набросаем на дно,
Пару свечек, еду и стаканы;
- У кого там осталось вино?

Скинем броники, грязные берцы,
Меж колёс напихаем всего.
Тут ночами шалят ещё перцы -
Бьют на свет, ну а так - ничего...

Хлопнем первую, там и вторая,
Не успеет свинец просвистеть,
Третья, брат, понимаешь, такая,
Что понятие нужно иметь.

Мы закусим, слегка разомлеем,
Папироску залепим, и вот
К произвольной программе созреем:
- Ну, давай же, бача, твой черёд...

И пацан, как всегда, безотказно:
"Так и быть, почитаю я вам.
Это, братцы, не просто прекрасно,
Это мудрый и вечный Хайям!"

Он начнёт нараспев, как молитву,
Еле слышно, но так от души
Развернёт прасонетов палитру
В этой горной, бестактной глуши.

Словно в трансе мы, много ли, мало,
А подводит итог командир:
"Не бухай, чем бухать с кем попало!
Не киряй без гарантии кир!"

И пацан улыбнётся игриво,
Вот и пройден волшебный момент.
И растаяли пери и дивы,
И вино, и кальян, и шербет.

Лишь над нами покоцанным днищем
Нависает машины броня,
Да сквозняк ненасытный всё рыщет,
Поживиться бы чем у огня.

А назавтра опять на высотку
Мы полезем, лишь САУ споют.
Подфартит, значит вечером - сотку,
И Хайяма стихи оживут....

...Всё закончится утром глубоким,
Увезёт госпитАльный наш "ЗИЛ"
Среди прочих, с простреленным лёгким
Пацана, что Хайяма любил.

- РубаИ твои жизнь диктовала,-
Тихо скажет ему командир,-
Не бухай, чем бухать с кем попало!
Не киряй без гарантии кир!

* * *

В забытьи, будто в мороке винном,
Разрывается нить временная...
Ухожу, вслед за войском былинным,
У истоков себя сознавая.

Вижу отрока в мутном зерцале,
Позабывшего смех и забаву,
Слышу витязя глас твёрже стали:
"Мы ещё повоюем наславу!"

Вижу, гонят народ, как скотину,
Путы рву и бегу из полона.
Но стрела достаёт меня в спину...
Ничего, мне б добраться до схрона.

Вижу, небо пылает кострами,
Вижу вдов чернокрылые платья,
И уста разверзаются сами:
"Мы ещё посражаемся, Батя!"

* * *

"И если вокруг одно лихо,
И если кругом слишком тонко,
Люби всех нас, Господи, тихо.
Люби всех нас, Господи, громко."

Юрий Шевчук.

Нет предела падению,
Опустошению...
Слишком уж много
На мирное время беды.
Голова бесконтрольная,
В целом довольная
Суетой потребителя,
Развращеньем толпы.

Да кругом прихлебатели,
Блюдолизы, предатели...
Возродилось стукачество,
Как подвид... или класс.
И обидно за рокеров,
Превратившихся в бобиков...
Замануха придворная
И придворный Парнас.

Гой, Шевчук, хлопец искренний,
Да как вставил намедни им
Прямо в самое пятнышко
Китобойный гарпун.
Да проехал неслабенько
По макушечкам сладеньким...
Ты за "власть", за "ментовскую"
Или тоже молчун?

Жизнь совсем обесценилась...
Ощетинилось, вспенилось,
Поползло во все стороны,
Поглотило умы
Что-то дьявольски жуткое,
Чрезвычайное, глупое...
В беспредельной жестокости
Благоденствуем мы.

Нет предела падению,
Опустошению...
И не будет, пока ещё
Им достаточно тел.
Мы повысим рождаемость,
Сократим выживаемость.
Смерть - конечная станция...
Нет, и смерть не предел.

Нам иначе не справиться,
Не прозреть, не оправиться.
Привести аналогии
На Великую Кровь?
То-то "власть" озирается,
Как военные маются,
А без армии-матушки
Не осилить "ментов".

Да бригады опасные
Под агентствами частными,
За хозяев готовые
Разорвать на куски.
Посмотри, что осталось нам,
Музыкантам, очкарикам,
Мужику деревенскому -
Помереть от тоски?

Нет предела падению,
Опустошению...
Мы заплатим последнее,
Нашу жизнь, нашу честь.
И опять безответными,
И опять неотпетыми,
И за смертью намаемся,
Помня, как было здесь.

* * *

Ночью вышли на шоссе,
Выкопали ямку
Под обочиной в песке,
Уложив болванку,
Примотали на бочок
Тол и си-четыре,
Детонатора шнурок
Подвели к мобиле.
Два ведра гвоздей-болтов,
Всякого металла,
И фугас почти готов..
Между тем, светало..
Да послышались вдали
Низкие моторы.
Потихоньку отошли
Чуть повыше в горы.
И колонна поднялась
В перекрестье цейса,
И, конечно, нарвалась..
А куда ей деться?!..

Кровь и смерть,
Тоска и боль
Несоизмеримы
С человечностью любой,
Все понятья мнимы!
Если впору отскребать
Пацанов с брезента...
Если ран не сосчитать...
Если - на фрагменты...

Страх и шок...
Спустилась мгла
С ледников небесных...
Не кончается война
Слабых против честных -
Мясо...
         что вожди едят
Из одной тарелки;
Злато-серебро кроят
По Иуды мерке..
"Пусть всегда идёт война -
Дело для мужчины!"
Но и здесь, на злобу дня,
Все понятья мнимы!

Не война.
Не жизнь.
Не смерть.
Не вожди.
Не вера.
Не мужчины
И не честь.
Остальное верно.

Верно то, что брат погиб
Ни за хрен собачий.
Верно то, что не забыт.
И ответит каждый.

* * *

И что-то еще, несомненно, будет...
И криком рождённого
Небо наполнится;
Сухая листва под ногою хрустнет,
И древо познания
С треском обломится.

Оплавятся свечи в бессонные ночи,
Дождём ураганным
Тучи разверзнутся;
Седой муэдзин завопит, что есть мОчи,
И лбы о булыжник
Молитвенно треснутся.

Опять мотыльки прилетят на пламя,
Змея подколодная
Ядом поделится;
Сорвут и сожгут красно-синее знамя,
И рыцаря с лошади
Сбросит мельница.

Солдаты придут, будут девок лапать,
А мальчики школьные
Скрипнут зубами;
Чинуши в карманы всё также хапать,
Не зная усталости,
Будут годами.

На новых людей лягут старые маски,
Побитые молью
Всплывут обещания;
И юноша купит фальшивые ласки,
Чтоб только добиться
Мужского признания...

Мы будем с тобой, наблюдая за этим,
Высокими тенями
Неба искристого,
Когда с сожаленьем,
Когда с одобрением:
- Будьте, как мы были,
Так же неистово.

* * *

Это высокое слово - "Десант"
Не применяйте, пожалуйста к нам -
Горстке обычных гражданских ребят,
Лично пришедших на помощь войскам.

Кто-то постарше, суровый, как зубр,
Водка, трава, кое-где порошок...
Мелочи жизни... закон, знаешь, мудр -
Как на войне! Сантименты не в счёт.

В массе своей послуживший народ,
Кто-то и пороху в бытность нюхнул;
Были мальчишки совсем, просто сброд,
Только никто нас сюда не тянул!

Кто-то сошёл, словно с трассы болид,
Кто-то с собой так и не совладал...
Утром январским, ущелье Рамит...
"Хоп!" - остальные полезли в "Урал".

Туго-надсадно дошли - комбинат!
В щепки разбитый, а как был хорош!
Буд-то бы тысячу жизней назад
Здесь разводили форель... не под нож.

Ночью под первый попали обстрел,
Утром впервые в атаку пошли...
В первый, за несколько наших недель,
Раз на развилку ущелья взошли.

Эту высотку потом много раз
Мы оставляли и брали опять...
Глупость какая-то, мыслю сейчас,
Ну а тогда... мы пошли воевать!

Мстить за пожжённые наши дома,
Мстить за убитых друзей и родных!
Водка, трава, АКМ и зима...
Знаю, мы все посходили с ума...
Не потому ли остались в живых...

* * *

Шашлычок на углях,
Вдохновляет на подвиг.
Замерзает у речки арак.
И чинары лениво
Свои тени на столик
Наведут, отдохни же, чувак...

Что за нрав у реки,
Не укрОтишь, не лошадь,
Можешь только довериться ей.
Что за горы вокруг,
Только топать и топать,
Рот раскрыв... "эй, братишка, налей!.."

До чего ж хорошо,
И счастливые лица,
Развалясь, нагружают топчан.
Оп, и дынька поспела,
Вся в медУ, вся душИца...
"Вот, чувак, настоящий кальян!

Угощайся, братан,
Что душа пожелает,
Вссе свои здесь сидят за столом!
О чём хочешь, толкуй,
О чём хочешь, молчи,
Будь, как будто ты в доме родном!

Видишь, время-река,
Наша жизнь эти воды,
Утечёт безвозвратно, братан.
Но когда-нибудь, верю,
Непременно припомнишь -
Был в ВарзОбе. Таджикистан."

* * *

- Есть ли Любовь?
- Её нет!
- Счастье?
- Ну, здесь свой секрет.
- А бесконечность?
- Пока не видал.
- Вечность?
- А кто её дал?!
- Что же бесспорно?
- Житьё-бытиё.
Смерть,
Что сжимает цевьё.
- Ну а Любовь?
- Что такое она?
Глупость восторгов полна!
- Но ведь свершала
Большие дела?!
- Больше обиды дала!..

* * *

Не много. Не мало.
Достаточно.
И я благодарен судьбе.
Был принцип, пусть даже
Остаточный,
Не всё ли равно тебе...

Всё меньше. И хуже.
Отчаянье.
Голодные спазмы порой.
Трудился, как лошадь,
Раскаянье?
Не всё ли тебе равно...

Морозы. Бараком
На вырубку.
Ни день не пройдёт без жмура.
Всю ярость, отвагу
И выдумку -
Прожить!.. Но тебе пора...

И сотня, и больше,
Горящие.
Нутро самолёта, как печь.
И три миллиарда -
Смотрящие...
...С пивком на диван прилечь...

Соседей недавно
На улицу
Спровадил судебный пристАв.
Привольно рулЯщим
Прерулится...
...ты только себе представь...

Тревожно ночами
Становится.
Под пулю бы где не попасть.
А также в застенки
Не хочется...
...Тебе ли не наплевать...

На Курском вокзале
Пацанчики
Забили опять чужачка.
"Таджики", спасайтесь,
И "хачики"...
...Куда только смотрит ЧК...

Вот так же инертно,
Сторонние,
При нас рассыпался Союз.
А что я? Решают
Верховные.
Пойду-ка я лучше напьюсь.

Ты понял однажды,
Как водится,
Что жизнь большей частью гамно.
Покуда над нами
Не крошится,
Не всё ли тебе равно?

* * *

Она держала нож в руке...
Так неумело, ненадёжно...
Но он попятился, возможно,
Почуяв сквозь хмельной туман,
Что эта ярость - не обман,
Отчаянье девчонки...

Сначала, вроде, повезло
Гиенам... самку и телёнка,
От стада оттеснив в сторонку,
Да закружили хоровод...
Но что творит мамаша... бьёт!
И отстояла кроху...

Холмы щебечут по весне...
Ты помнишь, выпал из гнезда
Птенец индийского скворца,
Как не смогли его поднять
Два человека... и бежать!
Чуть нас не заклевали...

Спроси у воина, сынок,
Что повидал без меры,
Как рылом падали в песок
От страха "гренадеры";
Как щуплый, серенький пацан
Себя взрывал гранатой...
И не суди отныне сам
По внешности невнятной.

* * *

В этом городе
Нет больше правды.
В этих улицах
Нет чистоты.
Словно демоны, "звёзды",
Пресыщены барды,
Словно гарпии, шлюхи
Стоят у черты.

В этом городе можно
Отдаться соблазнам,
Можно вырвать из глотки
Чужого кусок.
Но своих тоже нет,
Только это не важно,
Коль чело разрывает
Терновый венок.

"Им пример - не указка,
Содом и Гоморра,
Снова грех торжествует
В скрижалях сердец.
Только серы не надо,
Чумы или мора.
Я отвечу за всех,
Ты прости их, Отец!"

* * *

Я из породы
Нравственных уродов.
Я откровенно
Всё тебе скажу.
Я атавизм.
Я анахронизм.
Не попадайся,
Я не пощажу.

Я из героев.
Рыцарей-изгоев.
Апологетов
Стали и свинца.
Живу недолго.
Не вижу толка.
Уж лучше так,
Чем вечность без лица.

Я в авангарде.
С бантом на гарде.
Я обогрею
Вас и научу.
Я вхож во двери.
Любвебезмерен.
Вы запоёте
Так, как я хочу.

А я молчащий.
Поперёк смотрящий.
Глаза и уши,
Правая рука.
Вы возомнили,
Будто Вы строптивы?
Свобода слова -
Знамя дурака.

* * *

- Дядько, дай закурить...
Вот спасибо, родной!
Сразу видно, из нашей породы..
Посижу на завалинке
Рядом с тобой...
Эх, чудесные нынче погоды...

Поистратился я
На тернистом пути...
Дядько, волею сыт ведь не будешь...
Токмо знаешь,
До дому-то легче идти,
Даже если в кармане шиш-кукиш!

Я ведь отроком был,
Ох, безусым юнцом,
Когда хату родную покинул.
Хлобызнула жизня
Да казённым концом...
Вот и без вести будто бы сгинул...

Но прошёл сто путей.
Дым и пламень дорог..
Чуял запах побед и конфузий.
Сто штыков, сто тревог,
Сто оторванных ног
И разодранных в клочья иллюзий...

Но сберёг ведь Господь!
А на кой оно ляд?..
Вот и я... не мудрёный лукаво...
Видно надобен Вышнему
Грешный мой зад...
Я ж не против, осанна и слава!

Четверть века... поди
Не узнает никто
На родимой сторонке бродягу...
Да беда - не беда,
Если жив ещё кто...
Ну, да ладноть, развёл тут бодягу...

Будь же, дядько, прощай!
Благодарствую вам,
За табак янычарский Рахматик!
Будь здоров, не хворай,
Лаптем щи не хлебай...
- Топай с Богом, весёлый солдатик!

* * *

"Не страшно, брат, на море погибать? -
Спросил солдат у моряка однажды, -
Случись что, даже некуда бежать,
Потонешь, как утюг портняжный.
Вода, она прекрасна, глубока.
Дельфины в ней... киты.. селёдка...
Не место под водой для мужика,
Лишь только если так, в охотку...
Скажи, не бздишь? Ведь волны страшные,
Сметут и всё - прости-прощай, пехота!
И ни могилы, ни креста... пропащие,
Кто кормом стал для рыбных шпротов..

Хлебнул моряк пивка опять,
И сам в ответ спросил:
- Служивый,
Скажи-ка, твой отец и мать
По-прежнему на свете живы?
- Да нет, брат, померли они.
- А как?
- Известно как, в своей постели.
Земля им пухом и Аминь,
А ты зачем спросил, земеля?

- Да вот узнать бы я хотел,
Не бздишь ложиться ты в постель?

* * *

Мне полночная шепчет луна
Что-то сладкое, нежное что-то...
И стираются в пыль времена
В изначальности Круговорота.

Я в стотысячи-тысячный раз
Прорастаю под небом, как семя.
Ни себя я не помню, ни вас.
Только миг. Только сущее Время.

Я был Первым и звался Адам,
Я принёс вам Любовь и Забвенье.
Целый мир бросил к вашим ногам
За один лишь порыв - Искушенье.

Я виновен и изгнан не зря,
Но, поверьте, достоин прощенья.
Что бы стало с тобою, Земля,
Если б я одолел искушенье?

Вы, несущие ныне Закон!
Вы, зачатые в грешной усладе!
Сколько раз в нищете я рождён,
Сколько раз подыхал я во злате!

Плоть от плоти, и грех мой на вас!
Вы хотели Свободы и Мщенья?
ПолучИте, используйте шанс,
Я сумел отстоять Искушенье.

Как предверие Вышней Любви,
Как заманчивость дьявольских игр,
Я шагнул за пределы свои.
Я оставил вам Право на Выбор.

* * *

Если видишь цепочку следов,
Значит, кто-то прикинулся первым.
Если мяв раздражает котов,
Значит, март на дворе... или нервы.
Если утром болит голова,
И провалами память пугает,
Значит, просто нажрался вчера,
И кого-то обидел... бывает.
Если в двЕри сломался замок,
А тебе уходить надо срочно,
То, возможно, попал ты, дружок,
А не дружишь с соседями, точно!
Если стали теряться друзья...
Не звонят, ну а ты не жалеешь,
Призадуматься, значит, пора,
Может сам понемногу черствеешь?
Если дядю чужого, любя,
Называет сынишка твой папой,
Значит, треснула где-то судьба,
Значит, жить тебе дальше с заплатой.
Если ты не привыкнешь никак,
Мол, "гламур" - суть изящное хамство!
Значит, ты устарел и чудак,
Веришь в Равенство также, как в Братство.
Если снится ночами война,
Беспокоят фантомные боли...
Значит, так захотела страна,
Её прихоти пуще неволи.
Если в памяти близких, родных,
И обычных людей ты остался
Человеком достойным для них,
Значит ты не подох, а скончался.

* * *

Дорога в Шамбалу
И тропка в Эльдорадо...
Ступеньки в небо...
В преисподнюю рокада...
Канат над бездной
Или лезвие кинжала -
Пути События
"Однажды нас не стало".

Трава зелёная
И голубое небо...
Журавль-колодец,
Под окошком верба...
Кровать двуспальная,
Одежда где попало...
Следы События
"Однажды нас не стало".

Работа. Музыка.
Машина, дом и дача...
Остывший чай..
В универмаге сдача...
И фото в паспорте
Сменить пора настала...
Вещдок События
"Однажды нас не стало".

Друзья-приятели,
Соседи по площадке...
Родные, близкие...
И холмики в оградке...
И Просто Женщина,
Богиня и Начало -
Печаль События
"Однажды нас не стало".

* * *

Скучно. Уныло.
Рутинно-серО.
Ноль - позитив.
Оптимизм - зеро.
Мшистые камни,
Кривое стекло...
В мутные глыби
Меня увлекло...

Медные трубы,
Вода и огонь.
Деньги шальные
Щекочут ладонь.
Юные девы,
Амуры на час...
Сука ты, память,
Зачем же сейчас?

Брось эти игры,
Умерь их накал.
Знаю, как много
Всего растерял.
Знаю, наверное,
Ты не на зло.
Знаю, как часто
Мне просто везло.

Везло в мелочах,
И по-крупному тоже порой...
Везло, когда в ночь
Уходил чуть живой...
Везло на друзей -
Затонувший во времени флот...
Везло на людей,
Тех, кто любит и ждёт.

Вроде, немало,
И, вроде, чуть-чуть.
Хватит напиться,
Чтоб всех помянуть.
И за здоровье
Живущих поднять...
Гриф шестиструнной
Цевью был подстать...

Был... приговором...
Пожалуй, напьюсь.
Был... гитаристом,
Играл даже блюз...

Ночь. За столом
Ты осталась одна.
Сука ты, память,
Споила меня...

* * *

Ладно, пусть всё остаётся, как есть...
Не переделать... нет сил и желанья...
Тихим ручьём пробирается весть
В дебри и массы,
В тела и сознанья...

Первое слово всегда старикам.
Долго и скучно, но необходимо.
Если ж им нечего высказать нам,
Как-то тревожно..
Неверье вестимо.

Если они, заходясь в нищете,
Вдруг, замыкаясь, молчат нелюдимо...
Весточка - ветер... вода в решете -
Распространяется
Неудержимо.

Если их дети и внуки вослед
Тянут суму в поколениях пьяно...
Вестница горькая помнит завет,
Крайняя капля
На донце стакана.

Как замолкают эпохи умы,
Временщиками затёртые тушью...
Весть обретает огранку, черты
Ясные, чёткие -
"Братья, к оружью!"

Ведомо, видано, выстраданно,
Как терпелив человечище Русский...
Только дышать не даёт вороньё,
Вестники чёрные
Бунта по-русски.

Не было, нет середины для нас...
Либо монархия, либо же... хунта.
В воздухе что-то такое сейчас...
Чуешь предвестие
Русского Бунта?

Или, как часто бывало, лишь Пшик..
Треск и насмешка промокшей петарды..
Весть - только шёпот... пока что не крик...
Герц где-то шесть.
Это уровень Правды.

* * *

Она опять пьяна...
Покуда веселится...
И в стопочках до дна
Потребность разрядиться...

Она опять пьяна...
Насмешливо-болтлива...
Она - его жена,
А он... он терпеливый.

Она опять пьяна..
Танцует и заводит...
Компании душа...
Но ночь всегда приходит.

А ночью, может быть,
Ей снова станет худо
От принципа платить,
Особенно за чудо...

От выплеснутых чувств,
Растраченных эмоций...
А он... разбит и пуст...
Набор дежурных опций...

Она опять пьяна...
Он спать её уложит...
Укроет, как дитя,
И аспирин предложит...

Она - его жена.
И он её не судит.
Она опять пьяна,
А он... Он просто любит.

* * *

Мужчина ей сказал: Люблю!
Она ответила: Не верю!
Мужчина прорычал: Убью!
Она его назвала зверем.

Мужчина крикнул: Я сказал!
Она в ответ лишь рассмеялась.
Мужчина выхватил кинжал.
Она ничуть не испугалась.

Мужчина зачерствел, как хлеб.
Её глаза зажглись невольно.
Мужчина в ярости ослеп.
Она смеялась. Также больно.

Мужчина был готов убить.
Она была готова сдаться...
Но тут будильник стал вопить,
Пришлось обоим просыпаться...

* * *

Век twenty первый,
Поменялось,
Под-fotoshop-илось,
Помялось
Выраженье лиц и глаз.
Иным стал взгляд народа
Малость,
Чужим и жадным.
Непохожи мы на нас.

Я вижу лишь на стадионах
Здоровых, искренних людей.
Я знаю, как оно в погонах,
Богему видел и блядей.

Я помню поколенье Sixty,
Я знал их песни наизусть.
И Первомай, и даже сиськи,
Что в первый раз пощупал чуть.

Теперь я старый параноик
И вижу в лицах флаг с-Ша,
А где-то там, в лесах-зимовьях,
Таится русская душа.

Хотел бы я забить с прибором,
Быть может, но мешает "бы".
Строка да струны перебором
Остались только для борьбы.

Comeback - вперёд, к шестидесятым
Здоровых, искренних друзей!
Нет, не в культуре перстень с ядом,
Но в отношениях людей.

Хочу, чтоб вновь меня ценили
И уважали на веку
Не за мошну или мошонку, -
За совесть и за доброту.

* * *

Казалось,
Я знаю о времени что-то...
Достаточно для того,
Чтоб под него не ложиться,
И не страшиться его.

Казалось,
Всё просто и прямо -
Игла, бесконечная нить...
И можно
Запомнить местами,
Фрагменты хранить и любить.

Линейность
Движенья иголки...
Цикличность - возврат и стежок...
Как образ
Сойдёт для подкорки
На время... но знанию - срок.

Казалось,
Должна быть привязка,
Своя, субъективная часть
Единого,
Вечного Нечто...
Но время... ему наплевать!

Граната
Влетела в оконце,
Попрыгала и замерла...
И холодно
Стало на Солнце,
И остановилась Земля...

Казалось,
Невежливо, пальцем
Портной указал на тебя.
И можно
Быть медленным, вязким...
Свободным... мгновенья спустя.

Но время,
Похоже, ошиблось,
Пытаясь меня вразумить.
Довольно
Того, что открылось,
Пусть будет Иголка и Нить.

* * *

Что ж ты, боль, да ты былинная,
Приумолкла да поникла,
Да растаяла.
Да всю славну гордость
За дедов за наших
Да растратила.

Что ж ты соколам да по крылу
Всего оставила.
Что же ты птенцов
На ум и разум не наставила.

Знамо, слава наша, наша силушка
В единении пред годиною.
Если по персту да разжать кулак,
Что же станется-то с Отчизною.

Грусть-тоска смолчит тайну древнюю,
Алчущий прозреть да увидит сам,
Да поймёт умом, да осмыслится,
Да благую весть разнесёт и нам.

Благодарю автора, Аскера Бжассо, за участие в нашем проекте.

Страница Аскера Бжассо на форуме "Автомат и гитара"