Стихи и песни Германа Качибая

ПАВШИЙ.

Тишина... только слышно биение сердца...
Не поверю никак, что его уже нет.
Среди сотен могил, на безмолвном погосте -
Аккуратно уложенный черный берет.
Хлеб и водка в стакане, сигарета примята.
Два венка и цветы, даже море цветов...
"От ребят командиру - боевому комбату."
"ДШБ не забудет своих пацанов!"
Как бежали, не помню... торопились, и только...
В грудь две пули вошли, кровь из легких хрипит.
И вертушка уже вот - вот на подходе,
Слышно, как сквозь туман лопастями шумит...
Он сознанье терял, мы его возвращали
Раз пятнадцать подряд - разве это конец?
Помню, кто-то сказал: "Мы его потеряли...
Много крови пролил, он уже не жилец."
В яркий подвиг бессмертный ты вписал свое имя.
Офицер трех стихий - ты ушел навсегда.
И на черном граните теперь твое имя,
И в углу на плите - золотая звезда.
Тишина над могилой, птичьх трелей не слышно,
Даже ветер затих, только боль на устах...
А внизу, как поскриптум, две строчки белеют:
"С НАМИ БОГ
И АНДРЕЕВСКИЙ ФЛАГ!"

ПАДАЛИ СНЕЖИНКИ.

Посвящается всем погибшим и пропавшим без вести в канун Нового Года, всем тем, для кого он стал последним...

Падали снежинки на стволы орудий,
И в снегу тонули техника и люди...
Падали снежинки и кружились в танце,
На земле Чеченской, на земле Афганской...

Падали снежинки прямо на тельняшки,
Падали стеною, таяли, бедняжки,
На движках прогретых танковой колонны,
Тихо опускались прямо на погоны...

Падали снежинки, словно в светлой сказке,
Падали на плечи, падали на каски,
Белым покрывалом куталась природа,
И сказал тут кто-то: "Парни, с Новым Годом!"

Эхом отозвался взрыв ручной гранаты,
И заговорили пушки канонадой,
А снежинки будто ничего не знали,
Падали под ноги, падали, играя...

И пронесся вихрь, вихрь смертоносный.
Многих покосило в Новый, до... и после...
А снежинки тихо землю обнимали,
Таяли на лицах, будто бы рыдали...

И, когда затишье все же наступало,
То казалось, будто бы войны не стало.
Снег ложился, тихо землю засыпая,
Черные воронки, кровь и боль скрывая...

Падали снежинки на стволы орудий,
И в снегу тонули техника и люди...
Падали снежинки и кружились в танце
На земле Чеченской, на земле Афганской...

ЦЕНТРПОДВОЗУ ПОСВЯЩАЕТСЯ.

- Я ранен, брат! Я ранен, брат! -
Кричал мне кто-то из ребят,
И БТР наш где-то там, среди акаций, догорал.
И полыхали бензовоз, а вместе с ним и весь "подвоз"...
И вот тогда подумал я: куда же дьявол нас занес?

Я видел их, горящих там...
Я видел их горящий танк...
И крики обгоревших тел - да это хуже чем расстрел!
И как среди горяших гор конвой пытался дать отпор
Душманам, лезущим буквально на рожон.

Да, это ад, кромешный ад...
Буквально два часа назад
Мы и подумать не могли, что задохнемся здесь в пыли,
Что два фугаса ждали нас, и кто-то именно сейчас,
Шагнув в бессмертие, броней прикроет нас...

И вот он, взрыв, за ним - другой,
И нас откинуло волной.
Нас разметало кто куда, рванул на "Бехе"* весь БК...
И искареженный металл, взяв на себя такой удар,
Он превратил мой экипаж в "кровавый фарш"...

Пришел в себя, гляжу вокруг -
Лежит израненый мой друг,
Кровь изо рта течет рекой, ах, дотянуться бы рукой...
Он обернулся на меня, в глазах читаю: "Умер я!"
Такое точно не забыть. Как дальше жить!?

Рванул танкист, смяв бензовоз,
Стараясь скинуть под откос.
Так отчищают путь другим, кто еще цел и невредим.
За ним "Урал" на всем ходу, сквозь дыма, смерти пелену...
И, может быть, он будет жить, все может быть...

Горит плечо, стучит в виске.
Зарылись в гильзах, как в песке.
Со всех сторон огонь по нам. Зажали духи нас в капкан.
В дыму не суждено понять, куда стрелять, в кого стрелять,
И где чужие, где - свои... не разобрать...

Рванул Олег к КАМАЗу, там,
Где танк подбитый догорал,
И, на ходу ведя стрельбу, исчез в чернеющем дыму.
Я слышу взрыв как раз вот там, его гранатой дух достал.
И стало меньше нас вокруг на целых двух.

От "Бехи" влево пятьдесят
Вдруг заработал автомат,
И подхватил его ПК, а значит смерть не так близка.
И слышно в пелене огня, как огрызается броня,
А каждый выстрел - это дух, один из двух...

Я слышал крики, слышал стон,
Теперь уже идущий с гор.
И мат на русском языке, про чью-то мать накоротке.
И воздух дрогнул от гранат, и раскалился автомат,
А ругань с гор тонула в выстрелах в упор.

Ушла стрельба, и бой затих,
Все прояснилось в тот же миг.
Весь раскареженный металл средь тел погибших остывал
И тишина звинит вокруг, и вот лежит убитый друг,
И мир вдруг стал каким-то маленьким вокруг.

Но все проходит и пройдет,
Земля погибших заберет,
И переплавится металл, и отдохнет, кто так устал.
Но никогда нам не свернуть с дороги той на новый путь,
И мы теперь в колонне той до гробовой...

*"Беха"- на жаргоне БМП.

* * *

А мы дорогами ходили дальними,
А мы меряли шаги километрами,
Бездорожьем перли - не магистралями
С автоматами нашими верными...
А мы ночи не спали столетьями.
А мы кровь проливали ведрами.
Каблуки стирали до основания
И комбезами пропахлись потными.

Не жалели мы себя ни мгновения,
Лишь обидно за друга близкого...
Каждый день потерь сменялся потерями,
А душманские сюрпризы - сюрпризами.
И дай Бог не встретить ложь и предательство,
Ну а с ранами и пулями справимся.
Вот в таких вот непростых обстоятельствах,
Где куда приказ, туда и отправимся...

И отдельною строкою про мужество,
Впишем подвиги и доблесть с отвагою,
Потому как все же парни мы русские,
И как деды поднимались в атаки мы!
Не мешайте вместе кровь и бесчестие,
Понимание с тупым равнодушием,
Тех, кто имя сохранил свое честное,
С теми, кто там проявил малодушие...

На войне мы шли дорогами разными,
Хоть была у всех одна, но военная.
И удача нам светила по-разному,
Кому - почести, кому - гибель верная.
А на небе звезд великое множество,
Где-то наши там горят - разгораются,
Души пацанов, на небо ушедшие,
Светом ярким по ночам отзываются...

Вспоминая эти годы прошедшие,
Что сказать... было всякое, разное...
Как сменялись пораженья победами,
Крики: "Слава!" с ругней безобразною.
И как СМИ нас позорили яростно,
Как кололи в спины перьями острыми,
Называя нас с тобой - "федералами",
"Оккупантами - отморозками"...

Только все же мы сумели выстоять
И под пулями, и под заголовками,
Не сломили нас атаки душманские
И писаки продажные ловкие.
И пока пылает пламя пожарища
И бытуют злобные настроения,
Будем мы терять друзей и товарищей
Вот в таких вот боевых столкновениях...

И коль будем жить, навечно запомнятся
Километры горных кряжей и выстрелы,
Ночи темные бои скоротечные
Затяжные осады и быстрые...
А поэтому и будни, и праздники
После этого, конечно, особые.
Отношения к ним точно меняются,
И меняются не в лучшую сторону...

МОНОЛОГ ПОГИБШЕГО.

Вот опять тишина. Сердце сжалось, почуя тревогу,
Из-под броника бьет, разгоняя застывшую кровь.
Тишина эта здесь не такая, как видится дома,
И в любую секунду разорвать ее выстрел готов.

Ночь спустилась на горы, и повеяло жуткой прохладой,
И туман опустился, поглощая знакомый пейзаж.
Тихо спят на земле подуставшие за день ребята
И уносятся к дому в своих потревоженных снах.

По-другому текут здесь события, время и даты.
По-другому живут те, кому суждено здесь прожить.
И глоток кипятка делят поровну и без остатка
Те, кому довелось здесь тяжелую ношу тащить.

Ах, как хочется ночь без разрыва и воя снарядов,
Чтоб узоры во тьме не писали под свист трассера,
Чтобы кровь не в лицо, и земля не обняла внезапно,
Чтоб случайно не вынуть из растяжки ногою кольцо.

А туман все ползет, словно смерть подбирается ближе,
И не в силах ничто эту белую муть разогнать.
"До рассвета еще три часа," - я случайно услышал, -
"Продержаться бы нам..." - командир еле слышно сказал.

Мы достали ножи и примкнули штыки к автоматам,
Если вдруг нам придется в рукопашную драку сойтись,
По гранате на брата, ведь у них хватит духу, ребята,
Под покровом тумана к нам вплотную вот так подойти...

Сколько было ночей, когда смерть подбиралась так близко,
Но прицельным огнем заставляли работать на нас.
И атаки душман так кончались уверенно-быстро,
Но опять мы встречали их стельбою в назначенный час.

Но когда-нибудь все в этом мире кончается разом,
И где жизнь, а где - смерть, бой стирает границы ее.
И сегодня туман мы встречаем короткою фразой,
Лаконичной но точной, отражающей все бытие...

Дикий крик оборвал тишину и гнетущие мысли,
Вслед за ним тишину разорвал пулеметный огонь,
Значит, духи на нас, как сказал лейтенант, все же вышли,
Взвился веер гранат, воздух дрогнул, и начался бой...

Предрассветная ночь озарилася сотнею вспышек,
Из тумана летит и в туман улетает свинец,
Кто-то вскрикнул во мгле... на мгновение вдруг стало тихо,
Значит, пуля нашла или пулю нашел наконец...

А наутро туман с гор спустился, и в миг прояснилось,
И картина глаза обожгла, и по коже мороз...
Сколько наших парней... и лишь трое, по-моему, живы,
Но и духов немало в том коротком бою полегло.

Не пойму, почему как-то странно, легко и свободно
Не идешь, а паришь над бойцами, в лицо им глядя,
Но вдруг встал и застыл над одним, стоя у изголовья,
И я вспомнил тот крик, и вдруг понял, что это был я...

БРАТИШКА ИЗ СПЕЦНАЗА.

Кто никогда не подведет,
В беде тебя не бросит,
Кто руку помощи подаст
И лишнего не спросит,
Кто за тебя всегда горой,
И друг не по приказу,
В беде и радости с тобой -
Братишка из спецназа...

Кто вынес на плечах тебя
Израненного с поля,
Кто сам был ранен тяжело,
Но перенес все стоя,
В бою готов прикрыть собой
Тебя не по приказу,
Да, без сомнения, это он -
Братишка из спецназа.

Кто ел с тобой и водку пил,
Бычки делил с тобою,
В одной палатке ночевал,
Промозглой и сырою...
Кто миг побед и боль потерь
Делил не по приказу,
В бою стоял плечом к плечу -
Братишка из спецназа.

Кто шел в разведку и на штурм,
Всегда в огонь и в воду,
И сжавши зубы выполнял
Нелегкую работу...
Он, как и ты, свой выбрал путь
Никак не по приказу,
А потому зовут его -
Братишка из спецназа.

И где бы ни были мы все
На том и этом свете,
Куда б не бросила судьба,
За друга мы в ответе.
И, встретив друга здесь и там,
И вновь не по приказу,
Обнявшись, улыбнемся мы
Братишке из спецназа...

РАЗВЕДКА.

Косынки повязав и затянув ремни,
"Туманом" наложив на лица маскировку,
Задачу получив, берем с собой расчет
И трезвый ум берем, как лучшую страховку.
Нас неизвестность ждет и враг, насторожившись,
"Cекреты" выставляет засады и посты,
А потому спецназ обязан думать быстро
И быть шагов на десять впереди...

Припев:
Ведь мы как есть военная разведка,
Бываем там, где нас совсем не ждут,
И по одной тропе мы никогда не ходим,
А потому засечь нас - очень тяжкий труд.
И мышь летучая в полете под прицелом -
Знак нашей дерзости, коварства, быстроты,
Ночных охотников, идущих словно тени,
Не нарушающих полночной тишины.

И нет покоя нам, ведь он нам только снится,
За каждым поворотом нас поджидает враг,
Но нет в глазах тоски на наших серых лицах,
А только хладнокровие и сила в кулаках.
И будет бой, так что ж, ведь мы со смертью в ссоре,
Не испугает нас крутой вираж судьбы,
И мы дадим понять, чего разведка стоит,
Покажем им, на что способны мы.

Припев.

А в час привала, там, где мы с тобой в обьятьях
Чужой луны и гор, и вражеских огней,
Наш сон по-волчьи чуток, и мы на растоянии
Опасность ощущаем шкурою своей.
Инстинкты здесь не лишни и, кстати, даже часто
Задачи ведь совсем не мирные у нас,
И ток кто был, тому без обьяснений ясно,
Что значит рисковать собой не раз.

Припев.

* * *

Вот опять нам дан приказ в срок,
Чтоб отряд взять высоту смог.
Не могу никак я взять в толк,
Кто ж придумать этот срок смог...

И живет здесь, на войне, полк,
Выполняя свой святой долг,
Только кто-то за спиной, там
Гонит в спину, гонит нас по горам.

Так случилось, и опять вдруг
Пал героем на войне друг...
И опять летит домой груз,
Потому что не был он трус.

А шакалы, что сидят там,
По штабам рисуют свой план.
И на картах видят тот бой,
Где мы чувствуем с тобой боль.

Поднимают там, вверху, тост,
Ну а мы с тобой встаем в рост,
Чтоб не провалился их план,
Кровью платим за приказ там...

Ах, ты, матушка моя Русь,
За тебя я нынче здесь бьюсь...
За ребят за наших я пью
И, покуда силы есть, бью.

Вот опять ночую здесь ночь,
Вот опять летит душа прочь,
Вот опять я вижу свой дом
В тишине своим цветным сном.

Сколько будет нас еще там,
Сколько цинков привезут вам,
Столько слезы матерям лить,
Сколько нам с тобой душман бить...

И вот опять нам дан приказ в срок...

* * *

Собирались в путь-дорогу, как всегда, навеселе.
Кто-то, взяв гитару с полки, пел нам песни о войне.
Веселились и хохмили, как без этого прожить?
Только в Грозном осознали, что придется пережить...

А дошло, что все серьезно, когда первые бача
В танке заживо сгорели, как церковная свеча.
В тот момент, когда вертушка тихо падала с небес,
И в душе рванул запалом страху страх наперерез.

Мы учились под обстрелом выживать и воевать,
Пацаны по восемнадцать, жизнь готовые отдать.
Даже духи признавали, что как черти дрались мы,
Кто вчера перешагнули грань от дома до войны.

Пообвыклись, пообтерлись, все иллюзии прошли.
Штурмом брали мы высоты, зачищали Автуры.
И все то, о чем читали, про войну и о войне,
На своем горбу узнали и увидели в Чечне.

Были дни, мы духов рвали, остальное все не в счет...
Ну а были и такие, когда все наоборот.
Когда смерть вокруг летала и пыталась укусить,
Вот тогда мы все узнали, что такое значит жить...

Мы кавказские дороги отмеряли тут и там,
Все надежды и тревоги шли за нами по пятам.
Жизнь и смерть, как две сестрицы, не бросали ни на миг,
Под огнем перекрестились: кто-то выжил, кто - поник...

Лучше сто грамм водки в горло, а не девять граммов в лоб.
Выпьем горькую за наших и этот Новый год...
И за тех, кто потерял там друга, брата и отца.
Кто прошёл сквозь это пекло, от начала до конца.

Возвращались мы обратно, все побитые войной,
На гражданке быт нелегкий кое-как устроив свой,
Нас плевком в лицо встречала одуревшая страна,
Удивляясь, что же с нами все же сделала война.

Не причесывай эмоций, расскажи все так, как есть.
Мир, как видишь, раскололся: те, кто там, и те, кто здесь...
И друг друга не понять нам, мы на разных языках
С теми, кто "геройски" бился в полуночных кабаках.

Ты же лез под пули, помню. Святый долг свой выполнял.
Не за тем, чтоб кто-то после нас с тобою обвинял.
И ехидно улыбаясь, говорили нам в глаза:
Вас туда не посылали и не наша в том вина.

Наши души, наши нервы погорели - будь здоров...
Не найдется в целом мире душам нашим докторов.
Разорвали боевые нас с тобой напополам,
Стали Родине чужие, не нужны ни тут, ни там...

Хочешь, плачь, а, хочешь, смейся... хочешь, брат мой, матерись...
Не понять им, здесь живущим, цену крику: "ПРОДЕРЖИСЬ!"
Пусть грубы мы все же стали и пошли через огонь,
Цену братству мы узнали, цену дружбе боевой.

Только мы поймем друг друга и друг другу изольем
Все, что в душах остается, все, что полито огнем...
Ну а если станет трудно в этой жизни непростой,
Слышь, братишка, не сдавайся, вспомни опыт боевой!

МЫСЛЕННОЕ ПИСЬМО.

В память погибшей роте Псковской дивизии ВДВ.

Вступили мы в неравный бой,
Вот и пришла пора прощаться...
Мы не увидимся с тобой,
И напоследок не обняться.
Судьба решила все за нас,
И коррективы вносит бой.
Я распишусь в конце строки,
Приняв неравный ножевой...

Коротким будет он для нас,
Не так уж много нас осталось.
Теперь и будущего нет,
И прошлого такая малость.
И в этот самый смертный час
Так хочется успеть проститься,
Но не увидеть никогда
Теперь друг другу наши лица.

Прощай и помни, не грусти:
Проходит время - боль проходит.
Себя уже мне не спасти,
Тебе ж в слезах тонуть не стоит.
Война всегда была войной,
Жестокой, грубой, безобразной.
Но ты не ведаешь ее,
И потому ты так прекрасна.
Прошу прощения за боль,
За то, что слова не сдержал.
Но, видит Бог, всему виной
Войны заточенный кинжал.

Ну вот и все... Рожок мой пуст.
Остался нож. Прощай. Целую.
Жаль, не дойдет мое письмо,
А я в последний раз рискую,
Но я приду к тебе к тебе во сне.
И это все, что мне подвластно...
Ты только знай, что на войне
Мы погибали не напрасно.

Достали мы свои ножи,
В последний раз встаем в атаку.
И как в замедленном кино,
Влетаем в ножевую драку.
На лицах ненависть и смерть,
И мы, как звери, рвем друг друга,
Животный страх преодолев,
Вонзаю нож пониже уха.
Кровь заливает мне глаза,
Но вот и сердца сталь коснулась...
И я как будто бы лечу...
И все вокруг перевернулось...

* * *

Затихают отголоски боя,
И вокруг все затихает в такт.
Выручил сегодня нас с тобою
Не подвел надежный автомат.

Бой нелегкий, перекур - недолгий,
И вокруг как будто светлячки.
По окопам замигали дружно
Сигарет родные маячки.

Флягой горло промочу немного,
Воду и патроны берегу.
Магазины снаряжу по новой
И запал в гранаты закручу.

Тлеют сигареты очень быстро,
Нервы успокаивая нам,
И в порядок приведутся мысли,
Собранные с горем пополам.

Перекличкой помянем погибших,
Не успев, возможно, осознать,
Но уже душманские атаки
Будет чуть сложнее нам встречать.

Тишина стоит, что даже слышно,
Как чеканят стрелки на часах.
Для кого-то это время вышло,
И кому-то звезды в небесах.

Матерком друг друга подзадорив,
Черной шуткой напряженье сняв,
В окружение бьемся суток двое,
Двое суток рубимся, не спав.

С каждым боем нас, товарищ, меньше.
Каждый выстрел - чей-то роковой.
Будем мы надеяться, что все же
Кто-нибудь останется живой.

А пока мы вместе, нас немало,
И душманам просто нас не взять,
Будем биться до конца, как надо,
Коль придется насмерть здесь стоять.

Нас еще не рас помянут други,
И враги нас проклянут не раз.
Коли так, не зря мы все же жили,
И не зря надеялись на нас...

ГОРОДСКОЙ БОЙ.

Здесь все в огне.
Пятиэтажный дом горит,
На третьем слева не смолкает пулеметчик.
Гранаты кончились,
Но вот броня пылит,
И сходу по нему работает наводчик.

Здесь нашпиговано все сталью и свинцом.
И каждый метр, каждый дом расправой дышит.
От взрыва в клочья разлетается бетон
И все вокруг трясет, да так, что не опишешь.

А вот на угол атакующий зашел
24-тый, рвущий небо лопастями.
И наш летун, как разъяренный бог,
Метает молнии у нас над головами.

На каждой улице и в каждом доме бой,
Переходящий в рукопашную местами.
С ножей стекающей как будто бы с клыков,
Кровь бурой кажется в грязи под сапогами.

Вот по соседней прорывается спецназ,
Вселяя ужас во врага своей сноровкой.
И нам поддержка их нужна как раз сейчас,
Чтоб совершить маневром перегруппировку.

Невидно солнца из-за дыма и огня,
И пыль кирпичная въедается нам в лица.
Вот под ногами где-то дрогнула земля,
Накрыв собой ряд перепаханных позиций.

Из окон "садят" так, что просто будь здоров,
Откуда пуля прилетит - не разобраться.
Три дня не спали, в голове уже шумит,
Но пусть шумит, чем где-то в морге отсыпаться.

О ПРАВДЕ И ПАТРИОТИЗМЕ.

Уж видно на Руси так повелось:
Одним - одно, другим - совсем другое.
Посередине быть не суждено.
А что поделать, общество такое:
Одни по пояс в грязь идут за веру,
Другим на эту веру наплевать.
Патриотизм воспринимается удобней,
Когда вам кофе подают в кровать,
Да неужели вы могли подумать,
Что патриот - это кто кровь свою пролил?
Наоборот, себя считают патриотом
Те, кто об этом громко заявил.
Успел сказать с трибуны всенародной,
Что ты ни кто иной, как патриот,
И вот уже тебе рукоплескает
Славесной лажей скованный народ.
А что война, войны - ее ж не видно...
Скупые сводки местных новостей,
В которых правды нет, как ни обидно,
Но так порой стране удобно всей.
"Что, воевал? Ну извини, кому то ж надо?"
Но столько льгот не вытянет страна.
"Даешь героев!" Громких, но бесплатных...
А вам, пожалуйте, мадали - ордена.
Вот и выходит, что сегодня в моде
Раскрученный пиар-патриотизм.
Но почему-то все это походит
На затяжной словесный онанизм.
Лепить слова и превращать их в афоризмы,
Все рассуждая перед жадною толпой
О долге, чести и патриотизме
С наигранною миной и тоской.
А как тут скажешь, по-другому не выходит.
Коряво, грубо но зато как есть.
Уже тошнит от этой пресловутой
Всей болтовни, переходящей в лесть.
Для грязных журналишек это страсть...
Порассуждать на эту тему так и манит.
На мир взирают с высоты плевка,
И потому набить им морду так и тянет.
Вот как удобней, так и напишу.
Заказик выполнил, и ты уже замечен.
Народу на уши навешаешь лапшу...
Покуда разгребут... а там не вечер!
С войны доляху положу в карман.
Подзаработать - это ж дело чести...
А то, что все, что пишется, - обман,
Так и читается гораздо интересней...
А правда... да кому она нужна?
Правдоискателей у нас в стране не любят.
Она неинтересна и горька,
И через время с ней тебя забудут.
А если все же что-то накопал,
Под гриф "секретно" лет на пятьдесят положат,
А для тебя на выбор - пуля иль тюрьма,
Что б больше не писал и не тревожил.

МОРСКОЙ ПЕХОТЕ.

Сопрели ноги в сапогах
И кровь от стеса на руках.
И в легких воздуха едва ли...
На отдых времени в обрез.
Повис опять АКМС.
И мы ползем по перевалу.

Под солнцем выгорел комок,
От пота полностью промок,
Вода во фляге закипает.
Чем выше в горы, тем сложней,
Боезапас все тяжелей,
А там душманы поджидают.

Кругом лишь камни да песок,
И от судьбы на волосок,
Какой, не знаешь...
Чья высота покажет бой,
Когда возьмешь, какой ценой? -
Не угадаешь!

За камнепадом камнепад,
Дорога вверх - дорога в ад.
Идет охота.
Все относительно в горах,
В руках огонь, в коленях - страх...
"Подъем, пехота!"

Трясет вершины от огня.
И камень здесь - твоя броня.
Упал, укрылся.
Сорвались пули в рикошет,
Перед тобой оставив след...
Перекрестился.

Как будто целый мир вокруг
На пятачке сошелся вдруг,
И места мало.
В бою усилили напор
И "садят" в нас почти в упор
Стволы душманов.

Сраженный пулей наповал,
Мой друг качнулся и упал,
По воле Бога.
Но остается нам чуть -чуть
Бой не прогулка. Не свернуть.
Судьба жестока.

На высоте короткий бой.
И насладиться тишиной,
Упав на камни, есть минута.
Поверить трудно, что ты смог
Преодолеть такой бросок,
Он нереальным был как будто.

Ну вот и все. За нами бой.
И флаг Андреевский морской
Терзает ветер.
Задача выполнена в срок.
И нету лучше, чем ты смог,
На целом свете!

КАК-ТО РАЗ В ГОРАХ КАВКАЗА.

Как-то раз я видел чудо,
Не слона и не верблюда.
Да откуда взяться им в горах?
В самый раз в разгаре боя -
Обезьяна скачет, что ли?
Думал, померещилось в глазах.

Я застыл от изумления,
Рот открыл от удивления,
Позабыв на время про стрельбу.
Дальше началось такое...
С жару едет крыша, что ли?
Ну никак чего-то не пойму.

Мне кричат: "Пригнись, братуха!"
Командир орет мне в ухо:
- "Хрена ты стоишь, ядрена вошь!"
Как сказать ему, не знаю,
Ни хрена не понимаю,
И в глазах моих стоит вопрос.

Вот один бежит навстречу.
Я лишился дара речи,
Разглядев на шее автомат.
Ну а он мне между пальцев
Показал фигуру с пальца!
До чего же развитый примат...

А глазища, а губища,
С две кувалды кулачища,
Видимо, подвид - "Ядрена вошь"!
И в условиях Кавказа
Отожралась та зараза,
Голыми руками не возьмешь!

А вокруг все, что есть мочи,
Лупят так, что даже очень.
Скачут духи, словно лиходеи.
Думал, может Ной когда-то
Заселил сюда приматов,
И они, обжившись, здесь пооборзели.

С чьим-то выстрелом, наверно,
В чувства я пришел мгновенно,
Пули так и вьются надо мной.
"Ну, - кричу, - держитесь, гады!
Африканские приматы!
Это вам не тропики зимой!"

А когда мы их разбили
И по лагерю ходили,
И нашли мы одного такого гада.
Оказалось, что за баксы
Здесь воюют за душманов
Иностранные наемники из Чада.

Так что если на Кавказе
Вам случится здесь полазить,
То особенно теперь не удивляйтесь.
Есть здесь турки и арабы,
Негры и прибалты - бабы.
Так что выжить в "зоопарке" постарайтесь...

ОТ ШАЛИ ДО СЕРЖЕНЬ- ЮРТА.

От Шали до Сержень-Юрта - рукой подать.
Только сколько это будет, Богу знать.
Если каждый шаг за десять под огнем,
То когда-нибудь, наверное, дойдем.

Перестрелки не смолкают ни на час,
Там 200-тый, там - 300-тый - это ж в раз.
И налево, и направо - трехэтажный мат.
Месит грязь под сапогами рядовой солдат.

Днем работа, ночью тоже не до сна.
Волчьем воем разорвалась тишина.
И на этот вой из леса - шквал огня.
Так встречает до рассвета их броня.

День и ночь себя меняют под один мотив,
В уши с грохотом влетая, смерть опередив.
Под ударами орудий, сводками потерь
Начинаем и кончаем каждый божий день.

Где-то парки, карусели, и фонтаны бьют.
А у нас на передышку время не дают.
В тирах в качестве мишеней - куклы, кабаны.
А у нас везде, как в тире, в обе стороны.

Гудермес, Аргун и Грозный, Улус-Керт, Шали...
Вот Веденское ущелье встало на пути.
Сержень-Юрт, Беной, а дальше - Ведено.
Этим гадам не укрыться все равно.

Будет день, наступит завтра так и так,
И над каждой высотою будет русский флаг!
И для каждого душмана будет свой погост!
И за каждого солдата - стоя тост!

А пока мы здесь вгрызаемся в гранит,
Пыль на сапогах и броне, на зубах скрипит.
От Шали до Сержень-Юрта все же подождем,
Неспеша и методично всех их перебьем.

От Шали до Сержень-Юрта все же подождем,
Неспеша и методично всех их перебьем...

МОРСКОЙ ДЕСАНТ.

Нас узнают по почерку в бою.
Морской десант - оружье грозное России!
Мы никогда не подведем,
Лавиной на врага сойдем
Беретов черных и тельняшек темно-синих...

Идет в атаку у подножия десант,
И рвут земную плоть душманов минометы.
В горниле яростных атак
Морской Андреевский кулак
Удар наносит по врагу своей пехотой.

Вот отступлением грозит кому-то бой.
Идем на помощь, нету слова "невозможно"...
Морской десант вступает в бой,
Когда род войск любой другой
Его проигранным считает безнадежно.

Бригады Черного и Северных морей
Балтийских вод, Каспийских, Тихоокеанских -
Навек мы связаны судьбой,
Судьбой одной для нас с тобой,
Морским узлом завязанное братство...

Давным-давно указом нашего Петра
Был сформирован первый полк Морской пехоты.
В Гангутском, Чесменском боях
Врагу внушали дикий страх
Отряды войск особенной породы.

И государь наш возлагал в те времена
На нас особые надежды и задачи,
И в те далекие года
Все иноземные флота
Забыли напрочь про победы и удачу.

Не привыкать нам воевать и тут, и там.
В лесах Вьетнама, на Кавказе и в Афгане.
И среди гор, как Божий перст,
Диагональный синий крест
Поставит точку в отношениях с врагами!

Хранит история о нас свои тома,
В которых нитью судеб вшита наша доблесть.
Сметая вражеских солдат,
На землю сходит, словно ад,
Родного флота и родной России гордость.

Три последние строки каждого куплета - 2 раза.

ШТРАФБАТ.

Горел закат стеной огня,
И души все взметнулись ввысь,
Когда на линии огня
Мы все в атаку поднялись.

И каждый знал, что первый бой -
В его судьбе уже последний.
Из нас не выживет никто
Сегодня, в этот вечер летний.

И не залечь, не отступить -
Нам в спины смотрят пулеметы,
В шинелях серых под дождем
Вперед идут штрафные роты...

Есть шанс добраться до врага,
Но этот шанс - обман, конечно.
Винтовки, мины, "шмайсера"
Рвут наши жизни и надежды...

Редеет быстро батальон,
В телах усыпанное поле...
Мы бой не в силах изменить,
Нам фрицы это не позволят.

Как крик отчаянья, звучит
Призыв - "Ура! Вперед, в атаку!"
В руках лопаты да ножи,
А в грудь и спину - автоматы.

Метаясь между двух огней,
Мы быстро смерть свою находим.
Вот обезумевших людей
К Заградотряду ужас гонит...

Политруки НКВД
К бегущим жалости не знают,
И, если не идти вперед,
Тебя свои же расстреляют.

Смывая кровью свой позор,
Не станем все же мы святыми,
Нас добрым словом никогда
Не вспомнит матушка Россия...

Мы для нее всегда ЗК,
И были, есть, и остаемся...
И наша смерть не велика,
И нет беды - что не вернемся.

ТВАРЬ.

Дождь осенний листву прибивает к земле по-тихоньку,
Под шуршание его ты ползешь на лежанку свою...
Сухо щелкнет затвор, палец давит на спуск по-легоньку,
И короткий хлопок чью-то жизнь подводит к концу.

А вдогон по тебе с автоматов стрельба развернется,
Но тебя уже нет, ты не жертва, а хищная тварь...
-"Сука ты! Вот и все..."
Друга лучшего сердце не бьется...
И уже навсегда в этой жизни застыл календарь.

Доллар твой идеал,
Сколько платят тебе, я не знаю.
Знаю точно одно, не потратишь ты денег своих,
И для этого все свои силы сейчас прилагаю,
Я найду тебя, тварь!
Для меня-то ведь дело не в них...

Ты сменила покой Прибалтийский на горы Кавказа,
Поменяла свой быт на холодное ложе цевья...
И теперь для тебя как мишени России солдаты,
А душманы тебе нынче близкие стали друзья.

Дождь осенний шуршит,
Капли листья к земле прибивают...
Ты лежишь на земле,
ПСО твой внезапно пробит.
Тонкой струйкою кровь по-тихоньку на землю стекает...
Мне плевать на тебя, мне за лучшего друга горчит...

ПИСЬМО СОЛДАТА - СРОЧНИКА.

Напиши мне в качестве сюрприза
И вложи в конверт свое письмо,
А не то покажет экспертиза
Что я выпил множество всего,
Что с тоски я по тебе загнулся
И меня уже не воскресить,
И, покуда я не завернулся,
Торопись, родная, поспешить...

У меня тоска и наважденье,
И мне тут невесело как есть,
Я ж не Папы-Карлово творенье -
Есть душа и нервы тоже есть.
Ну а если ты мне не напишешь,
Убегу отсюда, так и знай,
И с моею съехавшею крышей
Будет меня трудно отыскать.

Разлюблю тебя и позабуду,
Вычеркну из жизни навсегда.
Я - пацан решительный по жизни,
Но тебя мне будет очень жаль.
Потеряешь ты меня, подруга!
Ведь такого больше не найти...

P.S.

Напиши, а то мне очень туго...
Умоляю, Светик, напиши!

ВИТАЛИК-ШТУРМОВИК.

- "Ну Виталик..."
- "Ну циркач..."
Слышу рядом чей-то крик
- "Что творит..."
- "Вот это ас..."
Небо режет штурмовик,
Духи лупят с ДШК...
Вот "Игла" сорвалась вслед,
А кураж-то есть кураж.
Сбить его им шансов нет.

Что на праздниках видал.
Вижу первый раз в бою:
Атакующий вираж
Через мертвую петлю.
Если в жилах стынет кровь,
Каково же духам там?
В атакующем пике
Горы рвет напополам...

Сухо в рации звучит:
-"Цель в захвате... Атакую!"
Представлял себе бандит
Смерть другую, не такую.
Взрывом дыбится земля,
Вот еще один заход...
Зря душманы, ой как зря
Раззадорили его...

Не дразните вы пилотов,
Не дразните ВВС,
А не то ударят сходу
Гром и молния с небес!
Прилетит сюда Виталик
И покажет - вашу мать!
Пара-тройка пируэтов,
И вас будет не собрать...

ЛАБИНСКОМУ ОПЕРАТИВНОМУ БАТАЛЬОНУ. ПОГИБШИМ ЭКИПАЖАМ КАМАЗА И БМП-212.

Жаркий день, вокруг зеленка, горы, горы...
Не степей Кубанских дали и просторы,
Не поля родные, а чужие скалы,
По ущелью раскиданы заставы.

Как назло, ни ветерка, ни капли влаги...
И броня раскалена, грохочут траки.
Узкой лентой вьется пыльная дорога,
Вот последний ВОП, а там еще немного.

Две машины затерялись в серпантине,
И ичкерский лес со всех сторон над ними...
До зеленки можно с брони дотянуться,
Можно проскочить, а можно не вернуться...

Снизу речка пересохшая струится,
Окунуться бы в прохладную водицу,
Только встречный ветер жжет глаза немного,
Пекло душит, ну а так все слава богу...

По эфиру позывные и пароли:
- "Я второй... у нас нормально... на подходе!"
- "Туча-20, Туча-20... понял, принял!"
Даст-то бог еще чуть-чуть, а там не сгинем...

Оборвал тот путь, как нитку, взрыв фугаса,
Как шальные, все посыпались с КАМАЗа...
Достаются пули подлые ребятам,
И чадит двухсот двенадцатая рядом...

С первым взрывом Пашку с Женькой потеряли,
На двери повис сержант-водила Саня,
Духи не упустят шанса разобраться,
Мало нас, и нет возможности прорваться.

Не разъехаться никак - узка дорожка.
И конвой не дотянул совсем немножко...
Там, за поворотом, - жизнь, а здесь стреляют,
И со всех сторон душманы наседают.

Огрызается огнем бронемашина,
Только те, кто в ней еще остались живы.
Пацаны лежат кто как, раскинув руки,
И еще живых их добивают духи...

Из эфира на заставе вырывают:
- "Мужики... один остался... погибаю..."
- "Я держусь... патроны кончились... Прощайте!!!"
Подождите, пацаны, не умирайте!

Над ущельем стало снова тихо-тихо,
Смерть колонны пронеслась внезапно лихо,
А в эфире через треск помех как эхо:
- "Два двенадцать... два двенадцать... где вы , где вы..."

НА БРОНЕ СИДИТ ОМОН.

По дороге мчится БэТэР,
Пыль вокруг стоит столбом,
На броне сидят ребята,
На броне сидит ОМОН...
Полулежа, полусидя,
Прикрывая сектора,
На броне расположились,
В бой готовые всегда.

БТР летит как птица,
Скорость где-то возле ста,
По открытому участку,
От поста и до поста...
И дорога лентой вьется
От беды и до беды,
От фугаса до фугаса,
От стрельбы и до стрельбы.

Нету грустных лиц впомине,
Не приходится скучать,
Будни злые, боевые
Здесь приходится встречать.
Даже праздники стрельбою
Не обходятся никак
От разрыва до подрыва -
От атак и до атак...

Мчатся рыцари закона,
В камуфляже и броне.
Есть работа у ОМОНа,
Есть работа на войне.
Эти чудные ребята
Наведут порядок здесь,
Если надо, автоматы
И броня под боком есть...

Дай им, Боже, всем вернуться,
Всем, здоровым и живым,
Миновать засады духов,
Без потерь их проскочив.
И в жестоких перестрелках
Обойти косы замах,
От рассвета до рассвета,
От темна и до темна...

По ухабам и по кочкам -
БТР кидает в дрожь...
То, что было, - все цветочки,
День на день здесь не похож...
Снизив скорость, заезжают
Пацаны на ППД,
Пронесло - и так бывает...
На войне как на войне.

По дороге мчится БэТэР,
Пыль вокруг стоит столбом,
На броне сидят ребята,
На броне сидит ОМОН.
Пожелайте им удачи,
Им удача по пути...
От рассвета до заката,
От заката до зари...

Две последние строки каждого куплета - 2 раза.

СЕМЬ СЕКУНД ДО КАТАСТРОФЫ.

Вертолетчикам.

До удара о землю всего семь секунд,
И горит все вокруг, словно в жерле вулкана.
Неизбежности путы опутали вдруг,
Закрутив вертолет по спирали кошмара.

-"Где же выход, скажите! Ну где же он, где?"
-"Где же ангелы наши, ну что ж вы молчите?"
Потянулись секунды, как будто часы,
Как набат, слышен рокот ревущей машины.

Закрутила судьба вальс горящей вертушки,
Охватив адским пламенем ту карусель.
А под нами колонна, там наши братушки,
И всего семь секунд, чтоб уйти от потерь...

Выжимаю шаг-газ, и штурвал - до упора.
От колонны уйти - это в пропасть упасть.
Одобрительно штурман качнул головою.
Наш маневр последний в безмолвия пасть.

Боже мой, сколько судеб сплелось воедино -
Уповать на везение теперь ни к чему.
Вот теперь и по нам отпоют панихиду,
Ну а тризну по нам все ветра запоют.

Где-то наша удача допустила осечку,
Запустив цепь событий, вот это "сюрприз"...
И, лишившись надежды, горящею свечкой
Семь секунд до удара мы падаем вниз.

Помолитесь за нас те, кто помнит и любит!
Нам уже не успеть, слишком близок конец...
Сожаления нет, пусть все будет, как будет -
Это нашей работы терновый венец!

Стрелки встали, застыв на челе циферблата.
Время вышло на них, но они же ведь врут!
Нам на жизнь остается ни много, ни мало:
Семь недолгих, коротких, но важных секунд...

Выжимаю шаг-газ, и штурвал до упора.
От колонны уйти - это в пропасть упасть.
Одобрительно штурман качнул головою.
Наш маневр последний...

Крен налево, и лопасти мнутся о землю,
И глухой, очень сильный и страшный удар...
Семь секунд истекли, мы врезаемся в землю...
Вот и все, вот и кончился этот кошмар!

* * *

За шагом шаг, за домом - двор,
Граната... очередь в упор.
Окно, этаж, проем дверной...
Душман! Хлопок... за ним второй.
Лежит, хрипит, еще хлопок.
Кто сзади шел, ему помог.
Наверх по лестнице, вперед -
Там снайпер, гад, прицельно бьет.
Увлекся дух, не видит, что ж...
Два метра, метр в шею нож.
Заткнулся, сука. Все назад!
Их слишком много на квадрат...
Разбег, нырок в оконный блок -
Вдогонку трассеров поток.
И снова двор. Опять в упор...
В калитку. Нет! Через забор.
Свист мины. Грохот,пыль и грязь.
На брюхо в лужу... "Вот же мразь!"
Проходит час, за ним другой.
То тут, то там короткий бой.
Петляем вечность, средь руин
Не разобрать, где фронт, где тыл.
Столкнулись снова к носу нос,
И снова встал ребром вопрос,
И снова рокот всех стволов:
Один готов, другой готов...
Двухсотый наш, опять, опять...
Тяжелый бой. "Отходим, бл...!"
Руины, грязь, комбата крик,
Куда ни глянь, везде тупик.
Остатки сил... патрон, другой.
И вот РД уже пустой.
Вертушка. Крен, ракетный залп.
Два дома в хлам, теперь назад.
Оглох, читаю по губам.
В глазах рябит, куда уж там.
Горящий танк, за ним другой.
Постой! Живой! Его с собой.
Еще квартал, и вот свои...
Дошли, дошли, дошли, дошли...

ДАВАЙ ЗАКУРИМ, БРАТ!

Рассвета луч едва забрезжился на скалах,
А мы идем тропой незримою в горах,
И пусть нас мало, нас осталось очень мало,
И еле держимся с тобою на ногах,

Не уступили мы душманскому отродью
И положили сволочей до одного.
Давай закурим, брат, ведь нас осталось двое,
Со взвода двое, больше нету никого.

Вокруг природа расцветает буйным цветом,
И очень хочется расслабиться порой.
Но автомата сталь и сталь бронежилета
На время отняли покой у нас с тобой...

Все относительно, и очень нестабильно,
Все на войне порой меняется за миг.
Мы здесь не первый день, и, вроде, все привычно,
Хотя к привычному я так и не привык.

А горы тянутся, им нет конца и края.
Порою кажется, не вырваться вовек,
Но мы идем с тобой, тихонько напевая,
Что горы все же покоряет человек.

Нас научили побеждать и не сдаваться,
Преодолеть себя, когда начнется бой,
И коли снова враг, мы так же будем драться,
Ну а пока давай закурим по одной!

Давай закурим, брат, потом мы это вспомним,
Хоть я давно уже с курехой завязал.
Давай закурим, брат, закурим на здоровье,
Остались живы, значит Бог не опоздал.

НОЧЬ.

Тихо свет струится от луны,
Млечный путь искриться и мерцает,
Ночь спустилась на поля войны,
Все в округе тихо замирает...
Где-то в вдалеке отпел мулла,
Вознеся всевышнему молитву.
Что то резко ухнуло в горах,
Эхом прокатилось и затихло...

Спит солдат, броня ему подушка,
За цевье сжимая автомат.
Может, снится дом или подружка,
Улыбаясь, он чему-то рад.
У костра лишь те, кому не спится,
Греют чай, потягивая дым.
Кот поел тушенки и резвится,
Он такой приблудный здесь один.
Кто-то пожалел его, беднягу,
Дав ему армейского пайка.
Он по-своему несчастный бедолага,
Уцелел в бою едва-едва.

Вдалеке грохочет канонада,
По горам работают всерьез.
Слышен треск сухой от автоматов -
Сколько дома выплакано слез...
Сколько пройдено и сколько пережито -
Никогда уже не подсчитать.
Но если повезет, и будем живы,
Память приведет сюда опять.

На душе все так же неспокойно,
Не к добру вся эта тишина.
Ветер треплет кроны по-тихоньку.
Вроде, тихо, но кругом война.

Россыпь звездная заполнила пространство,
Вот ковша небесного огни.
То и есть, наверно, божье царство -
Где-то там товарищи мои...

Поплыла звезда по небосклону,
Говорят, что падает она.
Сотни глаз и столько же желаний
Устремились разом в никуда,
Но не всем, увы, она поможет.
Все, что вобрала в себя сполна,
Унести она, конечно, сможет,
Но не в силах выполнить одна.

Время ночь несет неумолимо,
И уже вот-вот взойдет рассвет,
И, возможно, с первым криком "Духи!"
Пулемет разбудит чью-то смерть...
И она, разбуженная, в танце
Со своей наточенной косой,
Сокращая время и пространство,
Много душ утянет за собой...

Будет страшно, а пока все тихо.
Мало нас, но если выстоять суметь,
Там, на пике огневого шторма,
Может быть, удастся уцелеть
Может быть, удастся уцелеть...

САМОВОЛКА.          
            
Эх, душевное мое состояние
Претерпело изменений целый ряд:
Я сегодня иду на свидание,
В самоволку, как у нас говорят...
А на улице весна духарится, 
И девчонок, словно бабочек, - хор.
Так охота прямо взять и влюбиться,
И стрельнуть глазами прямо в упор!

Припев:
Но впереди патруль комендатуры
Мне срывом операции грозит.
А на войне - лишь пуля дура,
Зато десантник всегда фаворит!

Вот и город, и тельняшка-тельняшечка
Замаячила средь пестрой толпы.
Я ищу тебя глазами, Наташечка,
И несу тебе, как знамя, цветы.
Только где ж тебя искать, моя милая?
Вон вас сколько - где, какая моя?
Но маячят пара ног на скамеечке -
И иду в наступление я!

Припев:
А впереди опять комендатура,
Да что ж мне делать с этою бедой!
Ларька табачного зияла амбразура,
И пошел на него, будто в бой...

После артподготовки стремительной,
Очень нежно пройдясь по ушам,
Ощущая себя победителем ,
Захватил неприступный плацдарм.
И, обняв свою кралю за плеченьки,
Десантируясь в центр души,
Предложил по проспекту весеннему
Прогуляться в полночной тиши...

Припев:
А впереди опять комендатура,
Да чтоб их черти разом унесли!
Они ко мне. Губа не дура!
И ноги сами собой понесли...

А закончилась эта история
Очень счастливо. Без дураков.
И теперь у моей половиночки
Двое нас, вот таких мужиков.
И зовут мою милу Наташенька,
И живет она вместе со мной,
И теперь вместе с праздником в августе
Отмечаем наш путь боевой.

Припев:
И пусть грозит губой комендатура,
Засада - это, братцы, не конец.
Пусть говорят, что пуля-дура,
Зато десантник в бою молодец.

* * *

Сидит в засаде злой душман,
Обученный, как надо.
В него вложило ЦРУ,
В него вложило НАТО.
Зачем, к чему и почему?
Ответ предельно прост -
Плетет интриги Пентагон,
Готовит нам погост.

Его хранили до поры,
И вот пришла пора.
Промыв мозги, пустили в бой
Его инструктора.
Как будто сорванный с цепей
Кровавого закона,
Он сеет смерть, как злобный пес,
Слепой слуга Харона.

Идеи - прах, когда они
Под маской экстремизма.
Кто ж мудрости лишил Восток
Волной сепаратизма?
Аллах совсем здесь не при чем,
Его ученье - свет,
Но почему тогда в крови
Коран и минарет?

Чалма мелькнула басмача
Среди скалистых гор.
Шайтан-труба...
"Аллах акбар"...
Звучат как приговор.
В ответ огонь со всех стволов,
Убит не только он.
Горит земля, горит Восток,
Ликует Пентагон.

* * *

Окутал горы первый снег,
Как под нарядною фатою
Укрылась будто бы навек,
Сомкнув ресницы тяжких век,
Земля, уставшая от горя.

Упавший лист календаря
Запустит время новой даты,
Вздохнет туманами земля,
И через время на полях
Забудут грохот автоматов.

Лишь память нас вернет туда,
Где рвались мины и снаряды,
Где наши верные друзья
Шагнули в вечность, сохраня
В граните имена и даты...

ПРОЗА ЖИЗНИ.

Плывут туристы в дебри Амазонки,
Чтоб чудо там какое отыскать,
А альпинист карабкается в горы,
Чтоб высоту очередную взять.

Ну в общем все довольны и при деле,
Кто просто так, кто ради естества,
И только мы с тобой на самом деле
Здесь лазаем не ради баловства.

Кто ищет клад, ныряя в океаны,
Живя в бунгало, словно Робинзон,
А мы с тобою сутки без привала -
Пытаемся найти душманский схрон.

Вот пролетел над нами спутник NASA,
Набрав с собой для опыта бацилл,
А тут вокруг душманская зараза -
Ну кто б их на орбиту запустил...

А где-то в южной части океана
Меня зовут и манят острова.
Вот, например, далекая Гавана,
Где океан ласкает берега...

Но только я сижу сейчас в засаде,
И холод пробирает до костей.
Скажите мне, какого хрена ради
Рискую потерять своих друзей.

Как хочется расслабиться и даже
Мне дикарем куда нибудь махнуть,
И где нибудь на черноморском пляже
С веселою девчонкой отдохнуть,

Пропарить в бане молодые кости,
Побрить свое небритое лицо.
Но тихо, мы дождались, вот и гости...
И я тяну гранату за кольцо!

* * *

Что такое лепесток, знает каждый школьник.
На войне такая флора - мины лепестки.
Как наступит вражий дух не нее легонько,
Сразу свой испустит дух - к бабке не ходи.

"Мухи" тоже не жужжат на войне назойливо,
А "Шмели" того гляди в дулю завернут.
В общем тут куда ни плюнь, все обеспокоены,
Кто кого и кто куда, чем друг друга бьют...

Буратино жил да был, вот же славный малый.
Настрадался от него бедный Карабас.
А у нас система ТОС - огнемет ударный,
Как чихнет - все перепашет прям таки на раз...

Укололась тут иглой спящая красавица,
Что там было в той игле - вряд ли кто поймет.
А у нас ПЗРК ныне называется,
Усыпляет на ходу даже самолет...

Тридцать три богатыря с грозным воеводою -
Это вам не просто сказка, а святая быль.
А теперь морской зовется коротко пехотою,
Вражью силу на фронтах превращая в пыль...

Долго все перечислять, да и нету смысла,
Кто с Россией в этом плане ныне не знаком.
Вам, ребята, дам совет коротко и быстро:
Не борзейте, чтобы впредь не жалеть потом...

Так что думай, супостат, с кем теперь бодаешься.
Славно русское оружие, славен русский дух!
Коль потребуется нам с вражьей силой справиться,
Может бомбой стать однажды даже Винни Пух!

ХОРОШО.

"Нам не до сна!" - сказала гаубица басом
И отрыгнула прямо в цель боеприпасом,
Цель растворилась после выстрела в пейзаже...
Как хорошо, что эта гаубица наша!

"Бабах!"- послышалось откуда-то из леса.
Туда всадили по рожку от АКСа...
Затихло сразу все в лесу и не блукает.
Как хорошо, что АКС еще стреляет!

Нам пуля выразила вдруг свое почтение,
Летела, гадина, всего одно мгновение,
Фонтан на бруствере легонечко подняла...
Как хорошо, что она в дереве застряла!

Гранату кинули на шорох где-то рядом.
Как долбанула Ф-1 свом зарядом!
Упало дерево, куда вонзилась пуля.
Как хорошо, что эта сажень крохотуля!

По БТРу из засады дали духи,
Стреляли из гранатомета типа "Мухи",
Но та граната БТРа не коснулась...
Как хорошо, что эта сволочь промахнулась!

И мы в ответ им перцу всыпали, как надо.
Стреляли, будто ошалелые, ребята.
Мы всю зеленку по листочку разобрали -
Как хорошо, в Гринписе этого не знали!

Замечен враг в прицеле снайпером на склоне,
И вот до выстрела их было ровно двое.
Для одного из них остановилось время:
Как хорошо, что этот снайпер друг мой Сеня...

В бою немножечко попутали друг друга,
В неразберихе чуть не дали танку в брюхо.
Ну кое-как мы пережили ту накладку.
Как хорошо, что не пальнули нам в обратку...

Но вот пришла пора домой валить, ребята.
Не может быть... какая радость... это ж надо!
Домой живым попасть, как видно, улыбнулось:
Как хорошо, что ДМБ не промахнулось!

* * *

Опять конфликт, локальная война,
Где нас гасили как окурки или свечки.
Бой, из которого не вышел старшина, -
Ты помнишь там у пересохшей горной речки...

А политический затвор все вырывал
Нас, досылая из обоймы мирной жизни,
И опускались мы в кровавый карнавал,
На верность преданные все своей Отчизне.

И жернова войны перетирали в прах
Все наши судьбы, жизни и надежды.
И тот, кто выжил в этом пекле, понимал,
Что жизнь дальнейшая не будет той, что прежде.

Как горько думать, что назад дороги нет,
Перешагнуть порог войны и там остаться,
Ведь часть души оттуда не вернется, нет,
Ну а другой бы выжить здесь и не сломаться...

Прошло немало дней и кануло во мрак.
Забыть - любой из нас себя надеждой тешит,
Но до сих пор стоит отчаянно в ушах
Ее стальных когтей неповторимый скрежет.

Не знали мы тогда, что стоит наша жизнь,
Что власть продажная нашла себе кормушку.
Все решено давно, а ты, браток, держись,
Когда в прицеле враг берет тебя на мушку.

Но сухо щелкнет запирающий затвор,
В последний путь стальной боек проводит пулю,
И станет все не важно с выстрелом в упор,
А тем, кто жить остался, власть покажет дулю...

Наивно было полагать наоборот,
Но мы-то верили, что мы не зря сражались.
И мы горели, нас стреляли в Новый год,
А за спиной у нас на этом наживались...

Не стоит сетовать, мой брат, на небеса.
С тобой мы выжили - то высшая награда.
А то, что в этой жизни очень много гадов,
Нам все говаривал покойный старшина...

ПЛЕННЫЙ.

В зиндане день проходит незаметно,
А ночь как будто тянется назло.
Один в глубокой яме. Жив, но это
Еще не факт, что всё же повезло.
Уж третьи сутки вижу неба лишь кусочек,
Как проплывают надо мною облака,
А звезды ночью - мириады светлых точек,
Как будто шлют привет издалека...
Я, как собака, был избит до полусмерти,
И третий день не ел, не пил, не спал.
Уж лучше пулю получить, вы мне поверьте,
Но я держусь, я не сломался, я не сдал.

Вчера сказал один: "Готовься к смерти!"
Узнаешь гнев Аллаха на себе!
Да покарает он тебя, неверный!"
И плюнул вниз: "Гореть в аду тебе!"
Свершится казнь, наверно, на рассвете,
И смерти взор рождает страха ад,
Но не приму ее покорно и смиренно,
Ведь я не раб, я русский воин, я солдат!
Я буду драться до конца и грызть зубами,
Хоть одного из них с собой, но заберу!
И пусть запомнят этот день и твердо знают:
Я Родину свою не предаю!

СВОИХ НЕ БРОСАЕТ СПЕЦНАЗ!

Мише Берстеневу посвящается.
                              
Сорвал ИПП и вколол промедол,
И стало полегче бы вроде,
И боль равных ран не лизала огнем
Его перебитые ноги.

А мы уходили в горах от погони,
Уставшие, словно собаки,
Теряя убитых, мы выжили в той,
Короткой, но яростной драке!


Засада безжалостна - раненный друг,
Но выполнен нами приказ!
Мы тащим его на себе, уходя.
Своих не бросает спецназ!

А волки за нами идут по пятам,
Как будто по запаху крови.
Дозор тыловой немного отстал
Прикрыть уходящих собою.

Но нам не уйти, с нами раненный друг,
Он бледен и дышит рывками.
Ручей впереди. Оборону займем 
И встречной засадой ударим!

Нас, серых и злых, и смертельно уставших,
Живыми душманам не взять!
Готовим ножи, предстоит в рукопашной,
Быть может, себя показать!

Вот он прохрипел, еле слышно, невнятно:
"Воды бы, ребята, глоток..."
К ручью потянулся, бинты разорвал он
И кровью последней истек...

Он все понимал - с ним уйти тяжело,
А в этом бою - не реально!
Он снами простился тогда, у ручья,
Себя подготовив морально.

Он принял решение - кануть во мрак,
Став памяти частью, отряда.
Его схоронили мы спешно тогда
И вышли из этого ада.

Но мы возвратились, вернулись за ним,
Как делали это не раз:
Пусть знают вокруг и друзья, и враги:
СВОИХ НЕ БРОСАЕТ СПЕЦНАЗ!

* * *

Режут трассера, как нож, пространство,
Всплохи вспышек ярких тут и там,
Сигарета огоньком в кулак зажата,
Чтобы ночью не достаться снайперам.
Спиртом душу б разогреть - немного надо,
Зябко как-то, холодно внутри,
Из развалин где-то лупят гады.
Ночь у нас. Все только впереди...

Благодарю автора, Германа Качибая, за участие в нашем проекте.



Rambler's Top100