Михаил Михайлов. Альбом "Под Кандагаром дело было"

МЫ ЕЩЕ НЕ ВЕРНУЛИСЬ.

Мы еще не вернулись, хоть привыкли уже
Находится средь улиц и среди этажей.
Отойдем, отопьемся, бросьте бабий скулеж.
Мы теперь уж вернемся, пусть другими, но все ж…

Припев:
В Кушку, точно в тамбур вышли покурить.
Как между вагонами, меж войной и домом.
Ветерок пытается родной развеселить
Запахами шпал, но горло комом.

Кто с мамашей, кто с богом,
Кто к вдове, кто к жене.
Расплетали дорогу девять лет по стране.
По родимым сторонкам, да по госпиталям.
По любимым девчонкам, да пустым простыням.

Припев.

Мы границу замкнули за своею спиной,
И балдеем от тюля, да от кружки пивной.
Вы пока нас простите за растрепанный вид.
Вы слегка подождите, может быть, отболит.

Припев.

ПЛАМЕННЫЙ ПРИВЕТ.

Мы рвались в революцию под лозунги свободы,
А вывозили через девять лет:
Медаль «от благодарного афганского народа»
И обелиски тем, кого уж нет.
И обелиски тем, кого уж нет.

Нехитрые, сработанные из камней башни,
Погодой не предпразднично сырой.
Ютились у бортов «КАМАЗов» обелиски наши.
Мы память о себе везли домой.
Мы память о себе везли домой.

Иные буквы в обелисках выклевали пули…
От поруганья и от прочих бед везли,
Чтоб вечные огни на родине раздули
У обелисков тем, кого уж нет.
Как их последний, пламенный привет.
Как их последний, пламенный привет.

КАПАЕТ ДОЖДЬ.

Капает, капает, капает дождь.
Хочется, каждому хочется землю умыть.
Выстирать, выстрадать краски березовых рощ.
Душу, по капле забравши, душой напоить.
Только вот рощи от слез этих самых черны.
Сушит огонь мою душу и боль не унять.
Сколько уж дома, а мама афганские сны видит,
И в каждом от пуль закрывает меня…

СВЕТКА.

Стучат колеса вдалеке, среди огней.
Мне с каждым днем они становятся родней.
Пройдут оставшиеся дни, и мы останемся одни.
Разлука, нас соедини, прижми сильней.
А где-то, в городе дальнем гаснут, гаснут окна.
Одна лишь светится спальня.
Мой свет в окошке, Светка ждет меня.
Мой свет в окошке, Светка ждет меня.

А помнишь, Светка, мой Афган?
Ты помнишь, Свет, как после свадьбы
Экзотический рассвет рванул встречать – и все дела.
В рубашке мама родила, да ты любила, ты ждала.
Вот весь ответ тому, что
Где-то, в городе дальнем гаснут, гаснут окна.
Одна лишь светится спальня.
Мой свет в окошке, Светка ждет меня.
Мой свет в окошке, Светка ждет меня.

Эх, елки, что ж друг друга здесь не бережем.
Когда есть дом и тишина, и мы вдвоем, с тобой вдвоем.
Жаль, время повернуть нельзя, прости меня, но я к друзьям.
Мы вместе с ними снова там, где наш Афган, где мы живем.
Пусть, где-то в городе дальнем гаснут, гаснут окна.
Одна лишь светится спальня.
Мой свет в окошке, Светка ждет меня.
Мой свет в окошке, Светка ждет меня.
Мой свет в окошке, Светка ждет меня.

ПЕЧКИ - ЛАВОЧКИ.

Сяду у печки на корточки, старые письма спалю.
И, затянувшись махорочки, грусть добела раскалю.
Вмиг угасает роскошное пламя, теплом лишь маня.
Дров не подбрось я, и прошлое вновь обмануло б меня.
Прошлое вновь обмануло б меня.

Где-то столичные женщины слышат салонную речь,
Вечером – платьице с френчами, ходят в театры,
А здесь томики достану Есенина и догонюсь первачом.
Нет под фуфайкой сомнения, слезы ну прямо ручьем.
От Есенина слезы ну прямо ручьем.

Тьма за окном непроглядная, на сердце тоже черно.
Ветер, душа конокрадная, снегом заклеил окно.
Тихо былинную сельскую песню поют провода.
Эх ты, кручина российская, нам от тебя никуда.
Грусть-кручина, нам от тебя никуда.

ПРОСТИ.

С детства ищем мы счастье и правду в боях,
Сочиняем судьбу, как стих.
Дни, недели и годы складывая, мы слагаем себя самих.
Ну зачем же ты, ма, научила сама не боятся дорог крутых.
Передряг и ошибок моих кутерьма разделилась на нас двоих.
Слышу песню в твоем каждом прожитом дне.
Так живешь, что могла б сказать:
«Станет трудно, ты вспомни, сынок, обо мне.
Выбор прост, если вспомнишь мать».
Лишь однажды когда покидал холода потому, что горел Восток.
Ты сказала: «Сынок, будь собою всегда, не смотри на меня, сынок».
И вгрызался я будни афганских тревог,
Сколько всякого было там…
Может сам и немного успел я и смог,
Но делил всегда пополам.
Как же вышло так, мам я вернулся без ран,
Пусть же волос стал весь седым.
В нем сомнений моих серебристый туман
И огней моих белый дым.
Дан приказ, и опять нам менять полюса,
А о доме лишь видеть сны.
И для верности снова давать адреса
Наших мам и своих родных.
Вечно ищем мы счастье и правду в боях,
Сочиняем судьбу, как стих.
Не могу я иначе, родная моя,
Ты за это меня прости.

ПИСЬМО В НЕСБЫВШЕЕСЯ.

С давних пор этой странностью маюсь,
Точно что-то себе не прощу.
Если надо грустить – улыбаюсь,
Надо радоваться –грущу.
Убегает дорога в нежданность,
Наполняя, наполняя копилку дней.
Все меняется, только странность
С давних пор заботит моих друзей.
Вместе с нею состарилась мама,
И привыкла к причуде моя жена.
Под наплывом житейского хлама
Та причуда вроде бы и не видна.
Мои милые, милые люди.
Часть души, часть души, что не здесь парит.
Вас касаясь, да не остудит.
Мало ль кто как, мало ль кто как,
Мало ль кто как из нас чудит.
Стук врывается из неоткуда.
Кровь толкая, вселяется в нас.
Достучится ли сердце до чуда,
До святого, что дремлет сейчас ?
В каждом есть этой странности малость
Как бы туго, как бы туго в пути ни пришлось.
Если сердце на свет отозвалось,
Значит главное, главное все же сбылось…

ПРИВОКЗАЛЬНЫЕ ГОЛУБИ.

Привокзальные голуби в день промозглый на стуже
Бродят лапами голыми по заплеванным лужам.
На беду, не ко времени, не понятно откуда
К сизариному племени приблудил белогрудый.
Видно, клетку бродяга оставил
Ради странствий, ради стаи.
Видно, думал, что в небо врастает,
Только стаю свою не нашел.

Прямо под ноги семечки бросил некто бескрылый.
Невеселое времечко так ногам опостыло.
Но ,словно птица домашняя, к ним бредет белогрудый.
Тут неволя вчерашняя рядом с волей повсюду.

Видно, клетку бродяга оставил
Ради странствий, ради стаи.
Видно, думал, что в небо врастает,
Только стаю свою не нашел.

Все здесь вечно прохожие, сквозняком на вокзале
О другими проложенных о дорогах скандалят.
Жаль, но у пассажирского нет маршрута такого
В край высокого чистого твоего голубого.

Зря ты клетку, бродяга, оставил
Ради странствий ради стаи.
Зря ты думал, что в небо врастаешь –
Ты его на вокзал променял.

Спасибо Катюше Корбут, приславшей эти тексты.