Стихи Оксаны Журавлевой

РЕБЯТАМ ИЗ ПЕТРОЗАВОДСКОГО ОМОНА.

Мы накрывали стол гурьбой,
Кто-то замешкал у порога.
Шел разговор само собой...
На кухню заглянул Серега.

И, повернувшись к нам, достал
Шампанское. С лицом серьезным
На этикетке прочитал:
"Страна Россия, город Грозный".

Но откупоривать не стал,
Переглянувшись с пацанами,
Одну лишь фразу вслух сказал
Вмиг пересохшими губами:

"Когда закончится война,
Мы соберемся всем отрядом,
И его привкус на устах
Нам будет лучшею наградой."

2000 год.

* * *

Поле, кровавое поле...
Негде шагнуть. Впереди
Маки алеют на воле,
Сердце колотит в груди.

Вновь замирает, все чаще
Бьет незнакомый мне такт.
Смотрят глаза мои дальше,
Смотрят, и слезы блестят.

Поле, кровавое поле...,
Словно удары в набат,
Пепел и горы и горе -
Вот, что увидел солдат.

А за землей опаленной
Его возвращения ждут.
Верят, не пал он сраженный
Пулей. И этим живут.

Скоро ль вернется сыночек,
Радость домой принесет?
В поле алеет цветочек,
Мак не один здесь растет...

1990 год.

* * *

Прошло уже немало лет,
Но есть вопросы без ответов.
И есть могилы без портретов,
А покаяния все нет.

Войны кровавой эстафета
Передается в кабинетах.
Жизнь измеряется в монетах.
И о потерях лгут газеты.

Законы словно на буклетах,
Смотря насколько развернешь.
Да каким боком повернешь,
А депутаты сплошь в Советах.

Партийных больше нет наказов,
Но легче ль павшим и живым,
Что государством правовым
Слывет страна тупых указов ?

А мы опять же, как вчера,
Участники все той же драмы.
И шлют гробы, как телеграммы,
И доживем ли до утра ?

Прошло уже немало лет.
И цвет свой поменяли флаги.
Стоят печати на бумаге,
А совести, как прежде, нет...

1996 год.

ПОСВЯЩАЕТСЯ ПАВЛОВУ ВАДИМУ, ПОГИБШЕМУ В ЧЕЧНЕ 10 НОЯБРЯ 1995 ГОДА.

СТОП - КРАН.

Мы ехали в общем вагоне. Трещал за окном мороз.
И спорили мы не в шутку, спорили мы всерьез.
О Чечне - России вели меж собой разговоры.
А в Кремле тем временем шли переговоры.
Пустая говорильня, не более того.
За солдат-мальчишек обиднее всего.
Был он не согласен воздух сотрясать
И мечтал с оружием в строй скорее встать.
"Словоблудство - это чушь и ерунда" -
Так в завершение спора он произнес тогда.
Ну а потом курил он, рассказывал мне про стоп-кран:
"Если его сорвешь ты, в семь секунд сигнал там.
Там машинист, помощник команду дадут тормозам.
И если что-то случится, состав остановят там."
Год пролетел давно уж, как мимолетен он...
Цинковый гроб спустили на привокзальный перрон.
Тронулся с места поезд. Под стук мелькавших колес
Падали вместе со снегом беззвучные капли слез.
И ради чего, ребята, там от смертельных ран
Гибнут наши солдаты; кто же сорвет стоп-кран ?

1996 год.

СВОДНОМУ ОТРЯДУ 10 РЕГИОНА НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ.

В который раз идёт обстрел,
Но мы сумеем продержаться.
Не отступать и не сдаваться -
Такой, ребята, наш удел.

А за спиной Герзельский мост.
И мы удержим оборону
Сводным отрядом региона,
Ведь вверен нам этот блок-пост.

А на рассвете подойдёт
С гуманитаркою колонна
И по неписанным законам
Нам запах дома привезёт.

Единожды библейскмй срок
Меж нас трёхмесячным зовётся.
И каждый, кто назад вернётся,
Не усомнится, есть ли Бог.

2001 год.

* * *

"Вот, будешь слушать, может меня вспомнишь",-
Сказал и протянул кассету мне.
На ней "Кукушка", "Ордена не продаются",
Другие песни - в большем о войне.
"Стоит сосна, река жемчужная бежит"-
Мелодия негромко разливалась.
А я не думала вдаваться в смысл слов,
Сидя с подружкой, о своём смеялась.
Ты встал и выключил магнитофон.
-Как можете смеяться вы под это?
-Остынь, ковбой, умеем плакать мы.
-Ну разве что от смеха - было мне ответом.
Тогда ещё никто из нас не знал,
Что с песней этой суждено нам обвенчаться.
Что навсегда застынет календарь;
Мы даже не сумеем попрощаться...

2002 год.

* * *

Ломом долбили промёрзлую землю,
Снег отгребая лопатой.
Гроб опускали медленно,
Чтоб не тревожить солдата.
И даты жизни проставлены
На деревянном кресте.
И вроде как всё по правилам,
Да только даты не те...
В небе кружат снежинки,
На них из-под чёрной каймы
Смотрят глаза мальчишки,
Не видящие зимы.
Декабрьским морозным утром
Очередь автомата.
Венок от военкомата;
И просится в руки граната.
Мальчишка лежит в могиле;
Грозный лежит в руинах.
Снег в ручьи превратился;
БТРы рвутся на минах.
Стол операционный;
Зал суда, исковые.
Официантки. Подносы,
На них лежат чаевые.
Простите, ошиблась рифмой,
Уж больно она просилась!
Поздравьте, в руках боевые -
Какая великая милость!
Ударной волны раскаты,
Дома в пыли оседают.
Шагают по плацу солдаты;
Приказы не обсуждают...

2001 год.

* * *

Когда поставишь в пирамиду автомат,
Парадную наденешь форму,
И ощутишь нежнейший взгляд
И руки на погонах.
Тогда поймёшь, что всё не зря:
И кровь, и пот, и порох.
Что для России и меня
Ты бесконечно дорог...

У ОБЛИСКА.

Серое небо так близко, так низко...
Воздух спрессован, дышать не легко
Застывшим в молчании у обелиска.
А помнишь, как было оно высоко?

Девственно чистое, голубоглазое.
Так бы смотреть на него и смотреть.
Но рана смертельная не врачуется фразою:
"Я не позволю тебе умереть!"

И снова, братишка, нас накрывают
Минувшие дни шквальным огнём.
И в тысячный раз в упор убивают,
Но утром, как зомби, с постели встаём.

Ты знаешь, в киоске на новом бульваре
Цветы. Разбегаются просто глаза.
А предо мною хлеб на стакане,
Чёрный тюльпан, свечи и образа.

Небо склонилось в глубоком поклоне,
Слезами дождей омывая гранит.
Минута молчания. Звезда на ладони.
И календарь рикошетом пробит.

2002 год.

Благодарю автора стихов, Оксану Журавлеву, за участие в нашем проекте.