Список форумов Сайт Сайт "Автомат и гитара"
Форум
 
 ПравилаПравила   FAQFAQ   ПоискПоиск   ПользователиПользователи   ГруппыГруппы   РегистрацияРегистрация 
 ПрофильПрофиль   Войти и проверить личные сообщенияВойти и проверить личные сообщения   ВходВход 
Список форумов Сайт

Телеграм-канал «Автомат и гитара» Телеграм-канал «Автомат и гитара»
ПРОЗА.
На страницу 1, 2, 3  След.
 
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов Сайт "Автомат и гитара" -> Мысли вслух
Предыдущая тема :: Следующая тема  
Автор Сообщение
Алексей Матвеев




Зарегистрирован: 02 Апр 2009
Сообщения: 2062

СообщениеДобавлено: Вт Фев 22, 2011 12:39 am    Заголовок сообщения: ПРОЗА. Ответить с цитатой

Рекомендую творчество Олега Коржова...

http://www.proza.ru/2006/07/26-140

буду очень признателен ежели кто, найдёт его рассказ ,,ПРЕДАТЕЛЬ,,
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Автомат и гитара


Администратор форума


Зарегистрирован: 27 Авг 2005
Сообщения: 17665
Откуда: Омск

СообщениеДобавлено: Вт Фев 22, 2011 10:08 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Алексей, а об авторе что-нибудь поведаешь нам?
_________________
💯 Больше информации в нашем телеграмм-канале: https://t.me/avtomat_i_gitara 💯

Мы живые еще!
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail Посетить сайт автора
Алексей Матвеев




Зарегистрирован: 02 Апр 2009
Сообщения: 2062

СообщениеДобавлено: Ср Фев 23, 2011 11:40 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Автомат и гитара писал(а):
Алексей, а об авторе что-нибудь поведаешь нам?


Точно знаю, что срочная в КСАПО, после училища Термезский отряд.

Здесь все остальные рассказы ......

http://www.proza.ru/avtor/korjov
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Автомат и гитара


Администратор форума


Зарегистрирован: 27 Авг 2005
Сообщения: 17665
Откуда: Омск

СообщениеДобавлено: Чт Дек 15, 2011 10:48 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Недавно благодаря сайту узнала о том, что в нашем городе живет человек удвительной судьбы: космонавт Юрий Исаулов.
Чтобы не повторять своими словами то, что уже было кем-то рассказано, приведу одну из статей о нем:
"Омич ИСАУЛОВ ЮРИЙ ФЁДОРОВИЧ был в отряде космонавтов.

12 апреля весь мир отметил 50-летие полёта Юрия Алексеевича Гагарина. Для Омска - эта дата особенная. Многие предприятия нашего города тесно связаны с космической отраслью. В этом году планируется установить в Омске ракету "Космос-3М" как памятник жителям региона, внесшим существенный вклад в освоение космического пространства.
А недавно выяснилось, что один из наших земляков, Юрий Фёдорович Исаулов, 12 лет проходил подготовку в отряде космонавтов, затем 9 лет работал руководителем полётов в ЦУПе - вёл переговоры с экипажами, находящимися на орбите.
Всё началось с раннего детства, когда мальчишки всеми правдами и неправдами пробирались в стоявшую неподалёку от дома авиационную часть. Солдаты ловили их и отправляли на кухню чистить картошку. О космосе ребята не думали, они мечтали о небе. Когда полетел Юрий Гагарин, Исаулов уже работал на заводе имени Баранова токарем. В 1963 году окончил местный аэроклуб, в 1966-м - Армавирское высшее военное училище лётчиков ПВО. Во время учёбы в училище приезжал космонавт Павел Попович. Юрию удалось достать адрес Центра подготовки космонавтов. На письмо из Центра пришёл ответ: "Набор в отряд космонавтов не производится..." После училища 4 года служил в Сибирском военном округе в городе Канске. Однажды в часть пришла телеграмма, что нужны два лётчика для отбора в космонавты. Отбор прошли только 9 человек из 3 000 претендентов. Не отпускали из полка. Но Юрий добился, всё прошёл и улетел в Москву за своей мечтой! В 1970-1982 годы проходил подготовку в отряде космонавтов ЦПК ВВС. В1975 году заочно окочил Военно-воздушную академию имени Ю.А. Гагарина.
Три раза Юрий Исаулов был в дублирующем экипаже. На четвёртый раз, в 1981 году, он был назначен командиром основного экипажа и должен был полететь. Но его отстранили от полёта из-за пищевого отравления свинцом - всего за два дня до отъезда на старт.
Юрий Фёдорович - кандидат психологических наук, действительный член Академии энергоинформационных наук и Академии медико-технических наук РФ. Занимался изучением влияния психической саморегуляции на деятельность операторов в особых условиях. Награждён девятью медалями. Соавтор ряда изобретений. Автор 50 научных работ. Жил в Звёздном городке. Год назад вернулся в родной город."

Первоисточник: http://www.proshkolu.ru/user/mart4910natali/blog/99511/

Общаясь с космонавтом, узнала и о том, что буквально пару месяцев назад вышла его трилогия "Такая короткая, длинная и извилистая дорога в вечность", книга первая «Дорога в небо», вторая – «Дорога к звёздам», третья – «Дорога в бизнес». Сам Юрий Федорович о своём труде рассказал так: «Книга написана в худождествнном стиле, там обо всём... об Омском пареньке, мечтающим стать лётчиком, космонавтом. О его пути формирования себя под эти задачи и мечту. О непростых годах преодоления самого себя, об испытаниях, интригах и, конечно, о лоюбви и страсти. Книгу высоко оценили в Министерстве культуры, пистаели Омского Союза писателей, департамент образования Омска (основную часть тиража они закупают для библиотек школ и муниципальных библиотек), мои друзья-космонавты (часть тиража ушла в Москву и Звёздный городок) и представители литературных кругов при ЮНЕСКО. В книге впервые написана правда о жизни в Звёздном городке, о космонавтах, о реальных подготовках к космическим полётам и дублёрах. О бизнесе в лихие 90-е годы и судьбе страны тоже вся правда, вплоть до сегодняшних дней и, конечно, о самом Омске и старом городе и жизни в те далёкие 40-60-е годы, о реперссиях и о новом-современном городе.
Очень бы хотелась, чтобы книги были не только в библиотеках, но и у омичей на руках, там каждый найдет часть самого себя и на будущее своим детям, и главное как выработать стиль победителя, который нужен в течение всей жизни, чем бы человек не занимался, как жить, а не прозябать, не падать духом под любыми ударами судьбы, неурядиц и прочее. Как выбрать себе подругу жизни, как ориентироваться в нашем нынешнем непростом, политизированном, с одной стороны и безразличном, с другой стороны, обществе, у котрого всегда... крайности - либо белое, либо чёрное, полутонов нет. А живём мы как раз в рамках полутонов, и находиться там непросто, и как не допуститиь ошибок, и как уйти от соблазнов…
Там есть и любовь и страсть. Но главное... это уметь работать, а не жить в полнакала.
Кстати таких книг с таким подходом освещени я событий и самой жизни как в лётнеой работе и особенно в Звёздном городке ещё не было написано никем. Мои друзья-космонавты поблагодарилои меня за такую смелость и выскзали пожелание продолжить эту тему, пора говорить правду о закрытых делах, жизни в космонавтике.»

В издание этого труда своей жизни Юрий Федорович вложил полтора миллиона рублей. Понятно, что это никакая не коммерция, а действительное и горячее желание донести истину и поделиться богатейшим жизненным опытом. Подумалось, что такая книга действительно представляет ценность для определенного круга людей, и я решила рассказать о ней вам. Книга уже появилась в омских магазинах, там трилогия стоит порядка двух тысяч, а вот на интернет-площадках, увы, дороже… Но, на мой взгляд, это нормальная цена для солидного и уникального издания.

Вот такая, друзья, информация к размышлению и, возможно, действию.

Ниже обложки двух томов и упомянутый памятник-ракета (и такие ракеты делают в Омске).






_________________
💯 Больше информации в нашем телеграмм-канале: https://t.me/avtomat_i_gitara 💯

Мы живые еще!
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail Посетить сайт автора
Алексей Матвеев




Зарегистрирован: 02 Апр 2009
Сообщения: 2062

СообщениеДобавлено: Пн Сен 02, 2013 10:25 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Очень извиняюсь, автор рассказа ,,ПРЕДАТЕЛЬ,, не Олег Коржов, а вот и той самый рассказ -

http://www.proza.ru/2005/09/21-155
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Алексей Матвеев




Зарегистрирован: 02 Апр 2009
Сообщения: 2062

СообщениеДобавлено: Пт Янв 17, 2014 2:32 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Выходит серия книг - http://okopka.ru/b/bikbaew_r_n/text_0210-1.shtml

от Бикбаева я просто в ,,коматозном,, состоянии, Автор - НЕЧТО!!!
Настоятельно рекомендую - http://artofwar.ru/b/bikbaew_r_n/
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Рус




Зарегистрирован: 30 Июн 2010
Сообщения: 1556
Откуда: Казахстан, Астана

СообщениеДобавлено: Чт Сен 18, 2014 11:04 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

НИКТО КРОМЕ НАС. Правда Афгана глазами солдата ВДВ. Часть 1

«Никто кроме Нас». Это девиз ВДВ.
Никто кроме нас не мог выполнить многие военные задачи.
Никто кроме нас не сможет рассказать всю правду.

Как и раньше, на войне, готов принять весь удар на себя. За всех солдат и офицеров, кого в Афгане называли пушечным мясом. За всех, незаслуженно забытых, за всех, искалеченных морально и физически. За реальную правду об Афганской войне.

А удары есть и будут, в том числе и от бывших «своих» и даже от тех, на чью защиту и реабилитацию и нацелен этот рассказ. Они уже начались и идут нескончаемой волной, а я пока держу этот фронт, практически, в одиночку.

Это всё ещё наша Афганская война. Она, к сожалению, продолжается. Правды очень боятся, правду ненавидят, правда, ставит всё на свои места, на то она и правда.

Всё, что написано ниже, ещё и очень горькая правда.

Нет в этом рассказе виноватых и правых, есть моя и чужая личная жизнь, время и реалии, заставляющие нас быть тогда именно такими.

Пора пересмотреть и ветеранам, и обществу, и государству своё отношение к Афганской войне, покаяться друг перед другом, простить друг друга, раздать долги и начинать жить по-новому и фронтовикам, и государству, и обществу, и не повторять больше подобных ошибок с….й жестокости по отношению друг к другу.

Каждый из нас, даже желающий правды и справедливости, в том числе и я, хочет выглядеть самым чистым и лучшим, считая, что именно он-то и есть тот самый правдолюб, который может припечатать любого своим обличительным словом.

Но правда ещё и в том, что из всех многих сотен тысяч солдат, офицеров, генералов и чиновников, прошедших Афганскую войну Советского Союза и так или иначе причастных к ней, только считанные единицы не запачкались в той или иной отвратительной и мерзкой грязи этой страшной, лживой, поганой и бесстыдной всё ещё продолжающейся бойни.

Войны, которая, прежде всего, велась и ведётся нами друг против друга и против любых нормальных и моральных принципов любви, сочувствия, равенства, человечности, совести и нравственности.

Мы умирали не только там, мы продолжаем умирать до сих пор. Умирать не от старости, умирать от равнодушия и порой даже ненависти друг к другу.

Мы замкнулись в адовом кругу вранья, чёрствости и показухи.

Эта война не только унесла десятки тысяч лучших пацанских жизней (а погибали действительно почти всегда именно самые чистые и лучшие), она нанесла несоизмеримую моральную травму всем оставшимся в живых, всем вознесённым, всем прославленным и обласканным, всем известным, всем забытым, всем уцелевшим, всем павшим, всем раненым и искалеченным. Всему российскому народу, на много поколений вперёд.

Эта двойная война не только сожрала нас, она продолжает жрать лживым героизмом и лживым патриотизмом наших детей, внуков и будет жрать наших правнуков, если мы не восстановим всю правду и справедливость о ней и не попытаемся научить будущих солдат, офицеров, генералов и чиновников не повторять наших прямых и косвенных преступлений друг против друга, как на войне, так и сейчас.

25 лет назад протрубили о выводе советских войск из Афганистана.

На память об этой стране у меня осталось 2 ранения, одно в руку и 14 осколков в голове, 3 грыжи на позвоночнике, 2 медали «За Отвагу», голубой берет ВДВ с тельником в шкафу, несколько фотографий и сержантские погоны в коробке под кроватью.

Что-то я помню хорошо, что-то уже забыл. Прошло время. Я успел окончить специальное высшее учебное заведение, съездить ещё на одну войну в бывшую кавказскую советскую республику и опять в обнимку с автоматом.

Это воспоминания отдельного солдата из отдельного подразделения ВДВ и пишу я именно так, как всё виделось мне именно моими глазами, и слышалось моими ушами. Не примите это за истину в последней инстанции.

Очень сильно вросли в нас, ветеранов афганцев, и в общество в целом, «сказки» об афганской войне Советского Союза. Настолько, что и сами ветераны и общество уже искренне в это верят и не хотят иных легенд и, наверное, не захотят никогда.

Мы приукрашивали всё, что казалось нам неказистым, создавали легендарных кумиров командиров, чуть ли не иконы с них рисовали виртуальные, врали сами себе и водили за нос общество героическими рассказами, укрывая любые не состыковки и грязь.

Прощали мы тогда всех и вся, плохое быстро забывали, хорошее в сто крат умножали. Мы, изголодавшиеся по честности в коммунистическом очковтирательском и фальшивом пионерско-комсомольском пространстве нашего детства и юности, тогдашнего Советского Союза, насмотревшиеся патриотических фильмов о Великой Отечественной войне, хотели, что бы у нас был свой кусок великой справедливости жизни и «героических будней».

Наивные в своём военном юношестве, мы до седых волос несли именно это детско-юношеское и наивное восприятие реальной боевой действительности через всю свою жизнь, передавая эту лубочную картинку всем последующим поколениям.

Не далеки были от нас и наши командиры по взводам и ротам. Недалёки и по возрасту, и по сознанию, и по восприятию.

Могу сказать честно и искренне: десантники «КУРКИ» моего времени службы, никогда не отступали без приказа даже под страхом тотального уничтожения, это негласное правило соблюдалось свято, без ропота и угроз.

Также курки десантники старались не бросать на поживу противнику убитых, раненых и оружия. Можно было лечь всей ротой из-за одного раненого или убитого. Хотя, позорные исключения и случались, но только по приказу вышестоящих командиров, солдаты своих не бросали.

Оставить убитого или раненого сослуживца врагу, оставить врагу часть вооружения, увидеть врага и не убить его любой ценой – это считалось во время моей службы в ДРА (Демократическая Республика Афганистан) несмываемым позором.

Даже невозможно было представить, чтобы ротный или взводный договаривался с моджахедами о возможности беспрепятственно пройти или о ненападении друг на друга. Это было позорищем и приравнивалось к предательству. Увидел врага, знаешь, где враг находится – уничтожь его, на то ты и десантник. С врагом никаких сделок. Так нас тогда воспитывали в 350 полку ВДВ. Воспитывали не замполиты. Воспитывали дембеля и взводные командиры.

Отступивших от этих правил ждало всеобщее презрение и в Афгане и на гражданке в Союзе. Жизни такому моральному уроду не было бы до самой смерти.

Но это только 2 постулата, неуклонно выполняющихся именно в 350 полку ВДВ, так называемыми «курками» (от слова автоматный курок), солдатами срочной службы и командующими ими младшими офицерами (командирами взводов и рот), непосредственно участвующих в боевых действиях и беспрерывно, все полтора года службы, лазающих по горам в поисках банд моджахедов, вшей, подрывов, ранений, болезней и жуткой усталости.

Потом, после моей службы, с середины войны и до конца было уже часто по-другому. С моджахедами советские офицеры и командиры частей часто вели мирные переговоры, с ними договаривались о ненападении, и просили не трогать наших солдат при прохождении ими определённых территорий.

Когда нам это рассказывали вернувшиеся из Афганистана, служившие после нас офицеры и солдаты из Ограниченного Контингента Советских Войск в Афганистане (ОКСВА), мы были в шоке. Для нас это было равносильно позору. Мы встречали наших боевых ребят, хлопали их по плечу, пили за встречу водку, помогали им адаптироваться в обществе, но в душе откладывался осадок. Они не делали как мы, у них уже было другое видение боя и войны, которое мы, служившие ранее, внутри неосознанно осуждали, как слабость и даже проявление трусости.

Даже сейчас во мне борются два противоречивых чувства. С одной стороны, конечно, хочется, чтобы как можно больше ребят остались живыми. С другой стороны, мы же присягу давали: «…и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству».

«Я всегда готов по приказу Советского Правительства выступить на защиту моей Родины — Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооруженных Сил, я клянусь защищать её мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.

Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение советского народа …»


Именно так: «…не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами…»

Но это, когда присяге верили, давали её от всего сердца и с чистой душой.

На деле же было так: человек рождался в СССР, не спрашивая его определяли, как жителя коммунистической страны, ставили в паспорт национальность (порой такую, что и паспорт показывать не всем хотелось), загоняли в октябрята, пионеры и комсомольцы, не спрашивая забирали в Армию, и не спрашивая совали в руки текст присяги и вешали на шею автомат.

Уже потом, после присяги человека кидали на афганский фронт и выбора не давали.

Не хочешь быть гражданином СССР – будешь диссидент с помещением в психушку или в тюрьму.

Не хочешь быть октябрёнком, пионером или комсомольцем – будешь изгой общества.

Не хочешь в Красную Армию, давать присягу и топать на фронт – шагай пацанчик в тюрьму.

Не у всех хватало душка на таком фоне, ещё и жертвовать жизнью за «жестокую» Родину.

Мозгов к 18 годам тоже не у всех хватало, чтобы разобраться в хитросплетениях Советского правительства.

Вот и шли, либо из-под палки, либо фильмов патриотических насмотрясь, либо с пацанячьим восторгом в войнушку настоящую побегать, либо с дворовым бойцовским настроем умения выбираться с любой жизненной передряги, либо с рабоче-крестьянской обречённостью батрака - гражданина СССР.

Афган всех встречал пищевой баландой, грязью бытовой и моральной, равнодушием командиров, трупами сослуживцев и кулаком в морду. Вот и ломались десятками тысяч, сбегали, приспосабливались, уклонялись, стрелялись, взрывались, срались, ссались, кололись, наркоманились, воровали.

Оставались те, кто не умел свалить и те, кто считал себя сильными. Они и составляли фронтовой костяк боевых волков, которых в 350 полку ВДВ называли ёмким словом «курок».

Остальные в основной массе ссыпались в обслугу и писаря. Хотя были и уникальные исключения из правил, но об этом ниже…

Сейчас многие историки спорят, как слабо и наспех обученные в советских военных учебках восемнадцатилетние пацаны в ВДВ с успехом противостояли матёрым и отлично обученным часто в несколько раз превосходящим взрослым мужикам моджахедам и элитным спецчастям, спезназам, наёмникам, США, Франции, других стран. Противостояли, имея на руках более худшее вооружение, питание, худших генералов…

Как в старой сказке о Мальчише Кибальчише всё ищут зарубежные историки страшную тайну силы советских сопливых солдат.

Особой тайны не было. Курки ВДВ в основной своей массе состояли из дворовых королей, хулиганов и крепких уличных пацанов, способных биться за свои принципы и территории до полной победы, не отступая ни на полшага.

Школа, ГПТУ, армия. Это была основная наша биография.

Это были не хлипкие ботаны и изнеженные интеллигентными вывертами балаболы. Это во многом была элита дворов, подворотен и улиц, элита школ и ГПТУ. И эта уличная элита надевала голубые береты и тельники и получала в руки автомат. Все кто был с этой элитой рядом, переламывались ей, и под неё, с хрустом лицевых костей, скрежетом обнажённого мяса, треском выбитых зубов и запахом реальной личной крови.

Если этим пацанам ставилась боевая задача, они выполняли её, не смотря ни на что. Они с пелёнок знали, как решать грозные дела и при этом остаться в живых. И они умели отдавать себя реальной пацанской чести полностью, без скулёжа, просьб, торга и мольбы. Честь была и есть для них всегда дороже собственной жизни.

Курок ВДВ – это звание можно было добыть только честью.

Ползать перед моджахедами на пузе во время моей службы курки десантники тоже не любили, и где возможно, старались идти в полный рост. Возможно было не везде, но с пару-тройку раз мы гордо ходили в атаку на духов именно прямо, на зависть засевшим за камнями остальным родам войск (обычно это были мотострелки), засучив рукава и выпятив грудину в тельнике. Наверное, так и слагались легенды о никогда не склонявших перед врагом десантниках или по-духовски - «ПОЛОСАТЫХ».

Последний раз такая смелость демонстрировалась нами на Панджшере. Зажали там ребят крепко. Трусами они не были, но нужен был психологический перелом. А нам перебежками и нагнувшись двигаться влом было, да и устали очень. Ну и тридцати секундная речь командира по рации, что надежда только на нас. Шли в тельняшках, сняв куртки хэбчиков и опустив по пояс комбезы, без РД, с автоматами на перевес. На нас смотрели с надеждой и восторгом. Десантура идёт. Моджахеды драпанули словно зайцы, разве, что не верещали. А как мы-то собой упивались. ВДВ одним словом. ВДВ смерти не боится. Идём в полный рост, стреляем. Ну и мотострелкам помогли, и кусок Панджшера чесанули. Жара, солнце, речка горная бурлит, зелень лезет и мы, красавцы буром прём.

Когда перед лицом мне отчертили,
В далёком небе, сапогом черту,
Которые, тень ужаса слепили,
Из душ, склонившихся на тщетную мечту.
Я видел ветер, я смотрел сквозь тишину.
И так хотелось мне тебя над ней увидеть.
Я выпил досыта проклятую войну.
Я научился ждать и ненавидеть.

Новорождённая воронка, дитя войны.
На дно упало, скрипя зубами, пол старшины.
И растекаясь от мяса красным, слезился снег,
Кого осколком, кого фугасным, пол роты в нет.

А я всё мчался над сапогами, а я летел.
И надрываясь на всю округу, Ура им пел.
Нам в этом Мире так много надо ещё успеть.
Мне выть хотелось, а я от боли мечтал Вам петь.

Небеса, вы мне распахнитесь,
Мне сквозь щели, зубов – облаков.
Вы сегодня там мной ощенитесь,
На бессчетное вымя веков.

Вообще, о «храбрейших» войсках Ахмад Шаха Масуда, который и контролировал Панджшерское ущелье, у меня свои представления.

На Пагмане, в начале лета 1984 года два неполных взвода 5 роты второго батальона 350 парашютно-десантного полка, нашей 103 дивизии ВДВ, прикрывая отход основных войск, сутки стояли насмерть против нескольких тысяч масудовцев, выбитых Советскими войсками с Панджшера. Они заняли горку, которая как пробка в бутылке держала моджахедов в маленьком ущелье. Ну и пошла мясорубка. Огонь артиллерии и бомбёжку вызывали на себя. У масудовцев крупнокалиберные ДШК, тысячи штыков, миномёты. У мальчишек только автоматы, три выстрела гранатомёта и один ротный пулемёт. Приказ ребята выполнили полностью, силы масудовцев сковали почти на сутки на себя, гору не сдали, оружие, раненых и убитых не бросили, и потом, после выполнения приказа, ещё добрых полтора десятка километров сами, неся убитых и раненых, с масудовцами на хвосте, шли к ближайшей броне.

Шли пешком, вертушки роту забирать не стали, вертолётчики прилетать отказались, сказали, что из-за большой плотности обстрела. Основные войска смогли отойти без потерь, масудовцы были обездвижены суточным боем. Не особо кого и наградили. Бой был знатный, редкий бой, даже для Афгана. Победный. Но как-то забытый, и никогда особо не обсуждаемый. Я знаю ребят, бившихся на той горке. Обычные российские пацаны. Был приказ, была задача. Смерть, не смерть, Родина сказала.

В то время курки солдаты знали одну задачу: они должны беспрерывно чесать горы в поисках бандформирований и, найдя их, уничтожить любой ценой («…не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами…»).

Мы знали и считали, что именно для этого мы, десантники 350 полка ВДВ, 103 воздушно-десантной дивизии находимся в Афганистане.

Одни должны находить врагов и уничтожать врагов, другие обеспечивать этих находивших и уничтожавших.

Основная часть десантников этим и занималась. Плохо ли, хорошо ли, это зависело от нашей личной подготовки. И я с большим уважением преклоняюсь перед всеми, кто это делал (как бы он это ни делал, делал на что хватало сил) и презираю тех, кто, должен был воевать и обеспечивать воевавших, но бежал от войны и от помощи куркам, как чёрт от ладана («…не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами…»).

Именно поэтому, почти все старослужащие курки пошли на нашу последнюю боевую операцию, не пытаясь улизнуть с неё домой первыми бортами («…не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами…»). Почти все.

А возможность слинять была, чем всё-таки, некоторые старослужащие курки и воспользовались.

Не будем судить строго тех, кто уже по полной хлебнул войны, и просто устал от неё, и хитро воспользовался возможностью закончить свой личный Афган раньше братьев по роте. Их осудят их мёртвые и живые товарищи по войне.

Трусость и предательство своих боевых друзей и однополчан настигает слабого душком солдата в любом месте и в любое время службы. Даже на дембеле.

Кто-то ломался с молодости службы, и поднялся потом, кто-то сломался в конце, и этим перечеркнул все свои прежние заслуги. Молодыми ломались с помощью издевательств сослуживцев и с помощью равнодушия командиров. Старослужащие малодушничали именно и только ввиду личной трусости.

Но вернёмся к Пятой роте.

Есть в этом великом и героическом бою какая-то загадка или тайна, как хотите.

- Почему 5 рота была отправлена так далеко от брони в самый последний день боевых?

- Почему никто не пришёл на помощь роте, бившейся с такой армадой моджахедов почти сутки?

- Почему для огневой поддержки не прилетел ни один вертолёт?

СПРАВКА №1 (из книги «Опасное небо Афганистана. Опыт боевого применения советской авиации в локальной войне. 1979–1989» автор М.А.Жирохов):
5 июня 1984г., боевая потеря вертолета Ми-24. Осуществлявший атаку цели у кишлака Пишгор, вертолет капитана Е.Сухова был обстрелян противником, ранен летчик-оператор. При выполнении ухода от объекта атаки попал под огонь средств ПВО повторно и был сбит. Экипаж погиб.


Может быть, это сыграло свою роль, и вертушками больше решили не рисковать? Или этот вертолёт летел к пятой роте?

- Почему рота сама тащила убитых и раненых после суточного боя до брони?

- Почему вертушки отказались прилетать забрать после боя хотя бы убитых и раненых 5 роты?

СПРАВКА №2 (из книги «Опасное небо Афганистана. Опыт боевого применения советской авиации в локальной войне. 1979–1989» автор М.А.Жирохов):
6 июня 1984г., боевая потеря вертолета Ми-24 50 осап (Кабул). Вертолет капитана В.Скобликова ведомым в паре выполнял удар по наведению с земли. На выходе из атаки произошла детонация боекомплекта на борту, вероятно из-за поражения огнем с земли. Когда в кабине произошел взрыв, летчик-оператор ст.л-т В.Путь понимая, что уже ничего не сделать, сбросил фонарь и выпрыгнул с высоты 150м. Парашют раскрылся у самой земли. Ни командир, ни борттехник ст.л-т А.Чумак спастись не успели.


И опять пожалели вертолёты? Уже для убитых и раненых пожалели? Неужели эти 2 фактора гибели вертушек и есть влияющие на роковой отказ в поддержке пятой роте? А может быть, и эти ребята вертолётчики погибли, летя к пятой роте на помощь?

СПРАВКА №3 (из воспоминаний генерал-майора Евгения Григорьевича НИКИТЕНКО):
«…пассивность на дорогах приводила к безнаказанности действий мятежников, особенно когда для сопровождения колонн выделялись недостаточные силы. Так, 5 июня 1984 г. колонна из 150 машин подверглась нападению в районе Шинданда и понесла тяжелые потери, так как для охраны этой колонны было выделено всего два БРДМ и две зенитных горных установки…»


Ещё один факт разгильдяйства?

Все эти «бешеные» потери Советских войск в короткий период с мая по начало июня 1984 года запросто могли привести к элементарной карьерной панике среди высшего офицерского и генеральского состава, в результате которой роты и батальоны швырялись куда попало и как попало. Возможно, так безответственно могли швырнуть и пятую роту.

Почему пятой роте несколько первых часов боя было отказано в огневой поддержке, когда рота упорно по рации вызывала огонь на себя?

Вызов огня артиллерии на себя в то лихое время не был чем-то из ряда вон выходящим. Десантники в Афганистане, зажатые моджахедами, часто прибегали к этому виду помощи и вышестоящие командиры никогда в такой «помощи» никому не отказывали.

В этом бою такую огневую поддержку должны были оказать по первому требованию, но не оказывали несколько часов, словно кто-то хотел, чтобы роту просто уничтожили.

Только после многократных часов просьб был осуществлён небольшой удар артиллерии и авиа бомбометание.

Обязательной в таких боях была и приходящая помощь со стороны других подразделений. В этом случае никто на помощь 5 роте не пришёл.

На все вопросы по данному бою я натыкался либо на глухое отмалчивание, либо на бросание телефонной трубки в разговоре, либо на нежелание говорить на эту тему.

От себя лично могу дать следующие солдатские факты:

1. Пятая рота уже сидела на броне, чтобы отправляться в полк, когда солдатам сказали, что моджахеды зажали первый батальон и надо срочно выйти им на помощь.

2. Когда 5 рота проходила мимо позиций первого батальона, солдаты первого батальона сказали, что их никто не зажимал, и им абсолютно не нужна была никакая помощь по прикрытию. Более того, некоторые бойцы 1 батальона говорили, что это просто их комбат сделал так, чтобы 1 батальон уехал в полк раньше второго батальона.
У бойцов 1 батальона была другая информация? Врать и придумывать им не было никакого смысла. Своими глазами бойцы пятой роты видели, что первый батальон никто не зажал и роты первого батальона свободно отдыхают.

3. Комбат первого батальона до этого боя вылетел в Кабул с аэропорта Баграм. Боевая операция ещё не закончена, комбат оставляет батальон и улетает в Кабул. Почему? На кого был оставлен первый батальон? Кто отпустил комбата первого батальона с боевых до окончания операции и прихода его батальона в полк?

4. Солдаты 5 роты слышали как их офицеры и ротный спорили, что ротный ошибся по карте и вывел роту на несколько километров дальше, чем положено, прямо в тыл моджахедам. Действительно была ошибка по карте или нет?
Когда рота шла, она проходила мимо многочисленных костров, возле которых сидели моджахеды.
Почему ротные офицеры и командир роты не связались по рации с командиром полка, и не сказали ему, что 5 рота движется в тылу большого бандформирования? Или связались, но получили приказ всё-таки двигаться вперёд.
И действительно, выдвинуться в 19:00 4 июня 1984 года на «помощь» первому батальону и прийти на позицию только в 4:00 утра 5 июня 1984 года. Слишком большой переход, для простого прикрытия отхода полка и дивизии на места постоянной дислокации.
Мимо позиций первого батальона пятая рота проходила в 20:00 4 июня. Почему просто не сменили первый батальон на позициях? Почему ещё шли 8 часов и кучу километров дальше? Куда действительно, кем и зачем была отправлена 5 рота?

5. Почему разведка не знала, что такая многочисленная армия моджахедов по сути была почти под боком у расположения дивизии и полка? Почему разведка не знала, что такие силы Ахмад Шаха не уничтожены на Панджшере, а просто скрытно вышли и тихо ждали пока основные силы русских уйдут из Панджшера?
Или знали, но умолчали. А может и не молчали, и говорили, но никто из генералов не хотел слушать.

6. Никто не помог пятой роте, бившейся сутки с превосходящими силами противника. Помощи артиллерии не было несколько часов, не смотря на многочисленные, многочасовые умоляющие просьбы под шквальным огнём. Роту моджахеды просто расстреливали из многочисленных ДШК в упор (к сведению, ДШК – это очень крупнокалиберный пулемёт, тремя пулями способный сорвать башню у лёгкого танка). Роту не просто расстреливали из ДШК, били именно разрывными пулями в течении многих часов не переставая.
Вертолётов не было. До брони, после боя курки топали сами. Сражались сами. Никто не выслал никакой поддержки и помощи. Ни танков, ни вертолётов, ни войск.
Помощь артиллерии и бомбардировщиков была практически символической и больше напоминала не поддержку сражающейся части, а на плановый обстрел квадрата местности в горах. Такие обстрелы велись довольно часто, когда по данным разведки на определённом квадрате «числилась» очередная банда моджахедов. Типа шумнули немного, авось кого и зацепит. Как из стаканчика пластмассового водичкой брызнуть на толпу дерущихся.
Так и здесь. Шумнули чуть-чуть и всё. А рота бьётся, рота просит плотного огня на себя. Нету огня. Бейся рота сама, умирай.

7. Почти никого за этот бой, кроме убитых не наградили. Ну, убитых, понятно всегда награждают. Живых по полной не наградили, даже раненых.
Комбат второго батальона, к которому и была приписана пятая рота, лично обещал всех офицеров командиров и одного из самых лучших сержантов (замкомвзвода из Челябинска, реально парень полгоры держал сам и командовал боем на своём участке сам, никого из духов не подпустил) представить к звёздам Героев Советского Союза, всех убитых представить к орденам «Красного Знамени», всех раненых к орденам «Солдатская Слава 3 степени», всех живых к орденам «Красной Звезды», и лично переписывал фамилии, и лично дал распоряжение писарям всё это задокументировать. Этому есть свидетели.

8. Когда раненые пришли на броню их только тогда переправили на вертолёте к палатке развёрнутого медсанбата армии. Ни полковых, ни дивизионных медиков уже не было, они уехали в Кабул (так сказали раненым). И опять на 2 часа нет медицинской помощи. Потом, после перевязки и оказания первой неотложной помощи, в палатке армейских «таблеток», опять вертолётом, раненых доставили в аэропорт Кабул.
Там их выгрузили на взлётке, и оставили. Вертолётчики связываются по рации и просят выслать за ранеными машину, а им говорят, что 350 полк в расположении, 5 рота погибла, живых нет, и это не их раненые, а скорее всего с другого подразделения.
Из аэропорта Кабул, раненые самостоятельно, пешком дошли почти два километра до медсанбата. В медсанбате не было ни одного врача и хирурга. Они тоже ничего не знали о поступающих раненых. Они ничего не знали о бое.
Этого не могло быть. Врачи всегда готовы были сутками ждать поступающих раненых, они никогда не подводили. На вопрос где врачи, медсёстры ответили, что полк уже давно в расположении, все отдыхают и празднуют победную Панджшерскую операцию.
Солдаты пятой роты сидят, с под них течёт кровь, бегает дневальный и тряпками её по полу растирает и тазики подставляет. О бьющейся 5 роте просто не вспоминали, даже хирургию не подготовили. Может быть, надеялись, что оперировать будет некого? Или уже тогда нагло постановили вычеркнуть бой из истории Афганской войны.

Из скудных солдатских фактов пока вырисовывается только одна очень страшная версия: Роту обрекли на гибель, в надежде, что её полностью уничтожат моджахеды, или в бою, или когда рота будет идти с убитыми и ранеными долгие километры до брони.

Кто и зачем отправил 5 роту так далеко от основных сил в самый последний день операции?

Все крупные бои в этой операции описаны подробно в интернете. Об этом бое 5 роты ничего. Вакуумная пустота информации. До сих пор.

Полная картина ситуации пока складывается следующая:

В апреле—мае 1984 года наши и афганские войска осуществляли в Панджшерском ущелье одну из крупнейших операций за всю афганскую десятилетнюю войну. Руководил операцией лично первый заместитель министра обороны СССР маршал Сергей Соколов.

Когда основные силы Ахмад Шаха были якобы «вытеснены» из Панджшерского ущелья, Советская Армия начала прочёсывать прилегающие районы.

Комбат первого батальона к моменту окончания огромной двухмесячной войсковой операции по освобождению ущелья Панджшер от бандформирований Ахмад Шаха Масуда был уже «легендарным» комбатом, который прославился тем, что за время командования батальоном имел самый низкий процент потерь среди личного состава. Хотя уберечь своих солдат от убийств на почве неуставных взаимоотношений не мог и он.

Не будем ставить это комбату в вину. Чтобы уйти от неуставняка и прийти к бережному отношению к солдатам, надо было менять всю армейскую систему работы и мышления тогдашних офицеров всей Советской Армии.

Маргелова уже не было, уважать солдата, «любить» его было некому.

В 30 лет от роду, храбрый командир, комбат первый, имеющий ордена «Красной Звезды» и «Красного Знамени», имеющий ранение в бою, пользующийся любовью и уважением своих солдат, и вышестоящих командиров, офицер десантник - легенда, отслужил к этому времени в Афганистане уже почти два с половиной года. На полгода больше положенного срока. Это два с половиной года тяжелейшей психологической нагрузки реальной фронтовой жизни. К этому же времени комбат первый был представлен к званию Героя Советского Союза и готовился это звание вскорости получить.

Не дожидаясь прибытия батальона в полк, комбат первый, оставив свой батальон (с разрешения командира полка? дивизии?), уезжает с Панджшерской операции в Баграм, и оттуда самолётом Ан-12, вылетает в расположение полка.

Пора лететь домой. Борта в СССР ходили крайне нерегулярно, упустишь «свой» самолёт, и сиди, кукуй несколько месяцев, пока снова откроются рейсы. Да и подготовить прощальную с боевыми друзьями офицерами надо.

Ахмад Шаха и его банды, на самом деле, не было в горах Панджшера. Вся операция по освобождению ущелья была против почти никого. Благодаря предательству, Шах был заранее предупреждён о наступлении Советских и Афганских войск, вывел основные силы в безопасное место и сам свинтил подальше. В ущелье находились отставшие от основной моджахедской армии, малые и разрозненные части бандформирований.

Дополнительная информация по этому на сайтах:
В погоне за «Львом Панджшера»
Третья войсковая операция соединений и подразделений 40-й армии и афганских войск в Панджшере против формирований Ахмад Шаха Масуда

Панджшерская операция 1984 года состояла из двух частей: до майских праздников и после. Между этими двумя половинками Советские подразделения, в том числе и 350 полк ВДВ, прибыли в свои места постоянной дислокации для двухдневного отдыха, пополнения запасов и чтобы забрать с собой любой оставшийся людской резерв.

Сгребали и токарей и пекарей, лишь бы было больше силы на броне.

На временную смену 350 полку, на месте его постоянной дислокации, из Ферганы прилетел стоящий там полк ВДВ. Бедолагам солдатам ферганского полка даже не сказали, что их везут под Кабул в Афганистан. О том, что они находятся в Афганистане, солдаты узнали только от нас, пришедших к ним в гости. Долго не верили, думали, что их разыгрывают. Отправили ли их потом обратно в Союз я не знаю.

Создавалась видимость большой и серьёзной военной заварухи. Чем больше шума, тем больше звёзд на грудь и погоны все видов штабных полковников и генералов, имеющих хоть какое-нибудь отношение к этой шумихе, от Кабула до Москвы. «Много шума из ничего». Большой «героичный» обман.

Перед первой половиной Панджшерской операции случилось предательство начальника разведки 149-го мотострелкового полка, дислоцировавшегося в Кундузе. Офицер в конфликте застрелил мэра Кундуза, забрал с собой двух солдат, и ушел к моджахедам. 783-й отдельный разведывательный батальон, который должен был в том числе, обеспечить качественную разведку Панджшера, был брошен на задержание изменника. Поиск не удался, предателя не взяли. Не исключено, что у офицера такого ранга были данные и о надвигающейся операции, которые он передал душманам. А 19 апреля 1984 года началась «великая», заключительная Панджшерская операция против Ахмад Шаха Масуда.

30 апреля, почти в конце первой половины операции, в ущелье Хазара, погибает 1-й батальон 682-го мотострелкового полка: потери советских войск составили около 60 человек убитыми. Просто один из генералов отдал ошибочный приказ. Командир 682-го мотострелкового полка был переведён в Белоруссию и понижен в должности. Генерал-майор командир 108-й мотострелковой дивизии также был снят с поста командира дивизии. Судебный процесс шёл в Ташкенте, в Военном суде Туркестанского военного округа. Были герои командиры, стали понурые обвиняемые в суде. Карьера их была навсегда загублена.

Информации именно об этом бое в интернете куча.

Так что было чего опасаться и нашему командиру полка, и нашему новому командиру дивизии. За потери и многочасовые бойни по головке судебные органы не гладили. Если узнавали они про эти потери и бойни. А если не узнавали, то «на нет и суда нет».

Перед второй половиной операции, 3 мая 1984 года, уже сам 783-й отдельный разведывательный батальон попадает в засаду и теряет 13 человек – 3 офицера и 10 солдат. И опять нет полноценной разведки Панджшера.

Информацией и об этом бое интернет просто забит.

Только о бое 5 роты нет ничего.

Более того, на первой половинке Панджшерской операции 1984 года теперь есть грандиозные потери, но нет огромного количества пленных и убитых духов, так необходимого для победных реляций. Зато, есть ещё и большое множество раненых советских солдат. Есть большое множество инвалидов, подорвавшихся на минах, как моджахедских, так и на собственных, неразорвавшихся «лепестках» (минах, сброшенных с советских самолётов и самоликвидирующихся через несколько дней). Такие мины не всегда самоликвидировались. В интернете сквозит информация, что на Панджшере 1984 года было сброшено около 1 000 000 таких мин и было несколько сот наших солдат на них подорвавшихся.

Короткая ремарка: 1 000 000 (задумайтесь!!! Миллион!!!) только мин лягушек. Каждая по себестоимости не 5 и не 100 рублей. Доллар тогда шёл по 1 рублю за 1 зелёный (даже барыги меняли один к трём в лёгкую). А остальные вложения только в эту операцию!? Техника, самолёты, вертолёты, горючее, боеприпасы, еда, одежда, зарплата и так далее…

5 млрд. рублей в год вбухивали Советские власти народных денег в Афганистан. Не легче было за эти деньги просто купить всех моджахедов с потрохами? Примерно по 100 000 рублей в год на любого самого захудалого моджахеда. ЦРУ тратило гораздо меньше. Мы могли перекупить все бандформирования Афганистана и направить их в нужное СССР русло.

Так нет. Союзу нужно было потрясти оружием на весь мир и иметь у себя огромный полигон, где людское мясо было таким же расходным материалом, как патроны. Только к патронам относились куда более бережно.

Командование всех видов нервничает, и боится потерять, уже такие было близкие, золотые звёзды, ордена и внеочередные звания.

Для некоторых командиров уже вопрос стоит просто о сохранении своих имеющихся званий, орденов и свободы, не до нового «звездопада» уже некоторым было.

Никому не нужны ещё одни большие потери. А если скрыть гибель пятой роты, не выручая её, то можно и спустить её гибель на тормозах. Сама, мол, рота виновата. Забралась непонятно куда и тут её и уничтожили. А сигнал, мол, подать рота не успела, так это у них видно рация полетела сразу, или пулями её разбило. Роту, возможно, списали бы задним или последующим числом и обвинили бы её в непрофессионализме и самовольстве выдвижения дальше, чем было нужно.

Получается, либо действительно была ошибка ротных командиров по карте и половина вины боя лежит на них, либо реально роту загнали куда «Макар телят пасти не загонял» (зачем?), либо специально отправили роту очень далеко (не до самого ли Рая в небесах и за что?). Загадка на загадке.

А если роте помогать артиллерией и мигами с вертолётами, выдвинуть ей на помощь большие силы армии, то х..н его знает, как дело пойдёт.

А вдруг счёт убитых солдат и офицеров на сотни и даже тысячи выйдет. Моджахедов ведь несколько тысяч и пятая рота зажала их по полной. Масудовцы пытались выбраться любой ценой из ущельной бутылки. Они точно поначалу убоялись, что сейчас на них обрушится вся мощь Советской Армии.

Здесь не спишешь, что духи ушли, здесь будет бой тысяч советских воинов с тысячами афганских душманов. И как карта ляжет, непонятно. А вдруг духи победят? Или не победят, но уложат несколько сот или даже тысяч наших бойцов и командиров.

Генералов и офицеров за большие потери и неверные приказы мог ждать не просто разнос, ждал военный суд и реальные сроки тюрьмы. Примеры были. Карьера в парашу, звёзды и ордена в мусор, слава в ведро.

Короче летели в тартарары генеральские и офицерские звания, карьеры и ордена со звёздами Героев.

Надо было уже воевать по взаправдашнему. Может быть, впервые в Афгане, можно было воевать по настоящему, с огромным войском моджахедов, а не с отдельными бандами.

Схезались штабные офицеры и генералы. Личное благополучие им ближе стало. Х..н с ней, с пятой ротой, сказали.

Именно такая версия. Не было и не стало победной Панджшерской операции. Была туфта.

По первоначальному плану операции отход полка и дивизии должен был обеспечивать первый батальон. План утверждался на самом верху и задолго до начала операции. А комбат первый отсутствует. Командир полка или дивизии, возможно, меняют решение на ходу. На прикрытие, вместо первого батальона, выдвигается второй батальон. А чтобы это выглядело правдоподобно, объявляют нам о том, что первый батальон, якобы, зажали духи и ему нужна помощь.

Почему? Комбат первый и командир полка, хорошие друзья. К тому времени оба, как умные и грамотные офицеры, они понимают, что Панджшерская операция дутая пустышка, моджахеды оттуда ушли заранее. Да и вся Анава, ещё до начала операции знала, что на Панджшере духи ушли. Анава с нашими полковыми и дивизионными офицерами наверняка поделилась подозрениями.

2-й Батальон 345-го отдельного гвардейского парашютно-десантного полка размещался в населенном пункте Анава. Штаб батальона находился в крепости.

Ущелье Панджшер блокировало 20 застав батальона. А остальной 345 полк ВДВ вообще стоял в Баграме, откуда и вылетал комбат первого батальона. Информация среди офицеров распространялась быстро, так что не было для комбата первого батальона 350 полка, и командира 350 полка секретом, что силы Ахмад Шаха гуляют вольно на свободе, между Кабулом и Панджшером в огромном количестве.

Комбат первый понимает, что его батальон, не дай Бог, может столкнуться с ушедшими из Панджшера бандами. А формально командует батальоном именно он. Щепетильный к личной славе комбат первый мог просить командира полка (или может командира дивизии) сменить его первый батальон на второй батальон. На всякий случай. Ведь ничего плохого не ожидается. Сменили и срочно вывели первый батальон в расположение. От греха подальше.

А тут 5 рота натыкается на духов. Ей бы выслать на подмогу первый батальон, а его рядом нет. Ей бы свой батальон на подмогу, а кто будет прикрывать отход дивизии? Остановишь дивизию, остановишь Армию.

5 роте бы вертолёты, артиллерию на помощь, а тогда всплывёт самовольство командира полка (или дивизии?) и комбата первого. И прощай карьеры, прощай звёзды Героев Советского Союза, прощай легенда о непобедимом комбате первом, прощай генеральское звание нового комдива 103 дивизии ВДВ.

Прощай вся заслуженная офицерская честь и слава, здравствуй военный суд, который по полной спросит за каждое нарушение офицерской воинской дисциплины, приведшее к боевым потерям личного состава. А личный состав это имущество Государственное. Маршалов обламывали, не только офицеров.

И начинается страшное. Рота бьётся, а о бое молчат. Не докладывают о бое, наверное, наверх. И помощи не дают. Только лёгкий обстрел и слабая бомбардировка квадрата боя, это всё что может сделать для роты командир полка. Это всё.

Гибель 5 роты устраивала всех. Устраивала комбата первого и командира полка, им не нужны были разбирательства произошедшего. Устроила командира дивизии и командующего армией, ведь не всплывала липа Панджшерской операции и провал этой операции. Не надо принимать многотысячный и непредсказуемый бой с ниоткуда появившимися моджахедами, после уже проведённой операции.

А пленные моджахеды и их главари обязательно будут давать показания, что Панджшерская операция мая 1984 года голимая лажа. А победные реляции уже ушли в Москву и уже дырявились парадные кителя под победные ордена и звёзды. У командира дивизии, полковника, к тому времени, отслужившего в Афгане всего три месяца, это была первая крупнейшая операция, впереди маячило звание генерала и хороший орден, а может и звание Героя.

От роты, возможно, ждали гибели. Очень ждали. Не могло быть иначе. Практика войны показывала, что в боях и в двадцать раз с меньшим противником роты просто стирались. Да, рота обязана была сдохнуть. Потом можно было сказать, что зашла рота не туда, рацию у неё сразу накрыло, и передать рота ничего не успела. Всю вину можно было спихнуть на саму роту.

Поэтому, даже после боя роту не вытащили, а заставили идти к броне самой, в надежде, что добьют её моджахеды.

А рота выжила. Всего семь убитых. Раненых, правда, много, но это легко раненых, а тяжело раненых тоже мало. Рота боеспособна и может передвигаться сама. С трудом, но может. И воевать может. И рация цела. И духи её не сделали. Победила 5 Рота.

А большие командиры всё одно сделали вид, что боя не было. Не выгодно было этот бой показывать. Не мытьём, так катаньем. Нигде в интернете нет даже и упоминания об этом бое. Никакого. Обо всех других есть, подробные, с картами, списками погибших, показаниями и мемуарами свидетелей, а об этом бое пятой роты нету.

Я старый оперативник с высшим образованием и хотя всё это мои домыслы, но по имеющимся у меня мизерным фактам и знанию человеческой с……и Советского общества, всё выглядит именно так, как написано выше. Хотя не будем спешить, и будем пока всё это считать версией.

Пытались связаться с комбатом первого батальона, человек просто не стал говорить на эту тему, молчал в трубку, не клал её очень долго, потом уже не поднимал на повторные звонки и вообще отключился.

Но успел сказать, что вылетел с Баграма в Кабул, оставив батальон сразу после Панджшерской операции. Но это нарушение боевого устава. Командир оставляет батальон до его прихода в расположение части. По чьему приказу и на кого оставляет?

Ещё один из фактов: когда курки 5 роты в конце июня 1984 года улетали домой из Афгана, вместе с ними летел сержант из первого батальона, раненый в ногу. Ранение было свежайшее, во время полёта у него раскрылись швы, и текла кровь, он её выливал из сапога.
Получил он своё ранение тоже где-то в период конца Панджшерской операции.

Может, пятую роту действительно выдвигали на смену позиций первого батальона, потому, что какая-то его часть столкнулась с духами? Но какая, и почему остальной первый батальон, мимо чьих позиций 5 рота шла, ничего об этом не знал?

Один из командиров по 5 роте, человек которого его солдат отыскал после Афгана, который тоже был в том бою, который стал для отыскавшего его солдата, другом и человеком, чьим мнением он очень дорожил (солдат много лет, проездом на очередное лечение, заезжал к командиру домой в Москву в гости, жил в его квартире), долгое время не хотел подымать эту тему, уходил с неё любыми путями (для солдата это тогда, было не совсем главным и он не настаивал, а командир ссылался на нехватку фактов и оставлял всё выяснение о бое, в котором он тоже был сам, на потом).

Причём, при этом, командир этого солдата искренне хотел, чтобы солдат написал историю 5 роты и выяснил правду об этом бое. По крайней мере, искренне говорил солдату об этом хотении.

Когда солдат конкретно и впрямую достал командира по телефону (а они проживают в разных городах) тем, что ему срочно нужны некоторые уточняющие факты по этому бою, которые известны именно этому командиру, как участнику боя и офицеру младшего звена, командир этого солдата вдруг сослался на внезапную занятость и попросил перезвонить на следующий день.

Солдат перезвонил, командир поздоровался, опять сослался на занятость и сказал, что перезвонит сам. Больше солдат не мог до него дозвониться, и командир не перезванивает и не поднимает трубку.

Такого раньше с этим офицером никогда не было. Он серьёзный и обязательный человек, сделал для солдата очень много хорошего. Может он пытается таким образом уберечь от больших неприятностей своего бывшего солдата? Может быть для кого-то правда о бое 5 роты до сих пор страшна?

Страшна, даже не смотря на то, что абсолютно все преступления афганской войны по закону амнистированы и прощены. Кто боится даже не закона, а чего? Боится просто правды? Боится осуждения ветеранов и сослуживцев по Афгану? Боится позора?

Не хочу никого поливать грязью. Никого не обвиняю. Это просто версия, сложенная мной, довольно опытным специалистом со специальным высшим образованием, из очень скудных и не до конца освещённых и переданных мне фактов (мои друзья по Афгану, бывшие солдаты 350 полка, среди них тоже есть специалисты с высшим образованием в подобных вопросах, говорят, что и они не видят другого объяснения событий).

Больше всего на свете хочу, чтобы она, эта страшная версия оказалась просто полным бредом моего мозга и не подтвердилась ни в одном пункте. Но мне нужно немного фактов и ответов на простые вопросы для освещения всей истории боя 5 роты.

Готов все мои версии объявить просто нелепыми и глупыми версиями, но хочу настоящей и честной офицерской правды. Не хочу опубликовывать ничьих фамилий до полного выяснения всех обстоятельств. Да и потом не буду фамилии печатать.

Не одни только десантники храбро бились в этом кровавом 1984 году. Потери 40-й армии в 1984 году были самыми тяжелыми за весь период боевых действий в Афганистане и составили 2 343 человека убитыми и 7 739 раненными и получившими травмы и увечья.

Бойцы 350 полка ВДВ продолжат это сложное расследование во имя убитых и раненых наших товарищей солдат.

Через два месяца после написания вышеизложенного в интернете была обнаружена следующая информация:
«…5.06.84г. 1 батальон 350 ПДП выдвигался ближе к горам. В самом начале в засаду попала 3 пдр. Ротным в 3 ПДР был Новожилов, а погиб взводный Токарев и два бойца Федулов, Боголюбов…»

Значит, был всё-таки бой 1 батальона, и были погибшие и были раненые. Почему и этот бой замолчали? Почему на смену целого батальона выдвигалась только одна пятая рота, ведь в первом батальоне своих три роты? И ведь пятой роте сказали, что зажали первый батальон именно 4 июня 1984 года. А тут информация о бое именно 5 июня. Может смещение дат в интернете?

Разбираться ещё и разбираться…

Но всё-таки, где был комбат первого батальона, когда погибали его солдаты и офицеры 5 июня 1984 года?

Нет у меня желания прижать комбата первого этим случаем. И обвинять его нет желания. Он мужик героический, слов нет, но не больше героический, чем любой нормальный курок нашего полка. Я знаю пацанов 350 полка ВДВ не менее храбрых. И целые взвода и роты солдаты лично спасали, и с тяжёлыми ранениями, полученными в бою при спасении своих сослуживцев, домой уезжали, и ни одной медали не имеют. И мне, с моими двумя Отвагами за Афган до их подвигов далеко и далече. Нет, я свои честно заработал, но всё же… Обидно мне, что ребята – Герои без наград. Несправедливо это как-то.

И в батальоне первом была такая же неуставщина, как в любом другом. И солдаты там резали друг друга и молодых солдат убивали за не принесённую пайку масла старослужащему.

Были издевательства и побои, вши, несчастные случаи, дистрофия. Были героизм, самопожертвования и подвиги.

Только Героем Советского Союза стал комбат. А большинство простых фронтовиков солдат уехали домой без единой боевой награды, несмотря на все свои многочисленные подвиги. Но такая же картина была и во втором батальоне.

Любой обычный боевой солдат курок 350 полка окажись он на месте любого комбата или любого ротного, или взводного офицера, командовал бы не хуже. Конечно, образование не помешало бы училищное и где-то опыт руководства людьми, но смелости и мужества было бы не меньше. Просто, каждому выпал свой Афган, именно в определённый момент биографии.

Потом многие солдаты, прошедшие Афган, становились и офицерами и генералами, командовали ротами, полками и взводами уже на другой войне, в Чечне, и делали свою работу не хуже комбата первого батальона и не менее героичнее.

Так что, по афганским меркам комбат был нормальным офицером, и таких офицеров было много. И подвиги совершали и жизни спасали, и ошибались не раз.

К слову сказать, и мне лично он два раза добро делал (хотя и не помнит, наверное) и вспоминал я его очень даже человечным офицером, а никак не шакалом бездушным.

Но лично мне хочется знать, не его ли поступку я обязан четырнадцатью осколкам в голове и потере двух лучших друзей.

У всех курков, солдат и офицеров, прошедших Афган есть свои тёмные пятна в биографиях и невозможно делить фронтовиков на белых и чёрных, но каждый должен попросить у пострадавших из-за него однополчан и у Бога искреннее прощение за свои грехи, приведшие к смерти, ранениям и инвалидностям боевых однополчан.

Попросить лично и постараться всеми своими силами загладить свою вину, если всё-таки не простят.

А простить надо. Придётся простить. Тяжело обвинять, прощать ещё тяжелее. Жить, не прощая покаявшихся – грех.


Продолжение следует...
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
shurutov




Зарегистрирован: 08 Мар 2007
Сообщения: 2295
Откуда: Мск.

СообщениеДобавлено: Чт Сен 18, 2014 1:33 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Цитата:
Любой обычный боевой солдат курок 350 полка окажись он на месте любого комбата или любого ротного, или взводного офицера, командовал бы не хуже. Конечно, образование не помешало бы училищное и где-то опыт руководства людьми, но смелости и мужества было бы не меньше.

Не верю!
Не верю, что у автора высшее образование и опыт.
Потому что умение грамотно командовать, а именно - принимать правильные решения в условиях боя, отдавать приказы на реализацию этих решений и контролировать выполнение приказов и молниеносно изменяющуюся ситуацию, опосредованно завсит от личного мужества и смелости. В отличие от подготовки, багажа опыта и умения принятия решений в боевой обстановке.
Соответственно отношение ко всему остальному материалу - соответствующее. А насчет дедовщины - что-то мне это напоминает. И это напоминание для автора материала ну совсем печальное.

_________________
"Зато мы в небе не летаем, а поем!" ДА.
С уважением, Шурутов Михаил
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail
shurutov




Зарегистрирован: 08 Мар 2007
Сообщения: 2295
Откуда: Мск.

СообщениеДобавлено: Чт Сен 18, 2014 2:44 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

В последний день двухмесячной войсковой операции? 4-го июня? Смотрим источники:
1984, 19 апреля- 5 мая — 7-я Панджшерская операция (маршал С. Л. Соколов)
1984, 19 апреля- 5 мая — 7-я Панджшерская операция
Ээээ... Упс, однако.
Вот объясните мне, гражданскому, как можно верить всему остальному после вот этих вот дат?

_________________
"Зато мы в небе не летаем, а поем!" ДА.
С уважением, Шурутов Михаил
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail
shurutov




Зарегистрирован: 08 Мар 2007
Сообщения: 2295
Откуда: Мск.

СообщениеДобавлено: Чт Сен 18, 2014 3:20 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Значит Панджшер. Вертушки и артиллерия - эпизодически, до брони - на своих двоих. Все предано забвению
На самом деле точное место операции назвать не могу, но это точно не Паншер. Это было уже после.
На броне вошли в какой-то район Пагмана и как обычно в ночь пошли, что-бы занять высотку, наверно для того чтобы другое подразделение прочесало зеленку.
Когда шли ночью слышали чужую речь и снизу и с верху и несмотря на это шли все вперед.
Ф.И.О. Командира 5-ой роты не помню (молдованин), он только сменил к-на Телепенина ....
С рассветом вышли на хребет.
Получилось так что слева и справа были ущелья и соответсвено справа и слева по хребту, все три как поже я понял они соединялись выше.
Не успели закрепиться, как наладони увидили справа небольшой вооруженный отряд.
С разрешения ротного начали по ним долбить, но ...... в ответ и с права и слева , как свеху начали немогу сказать толи сразу, толи немного погодя, да это уже было непринципиально... Не могу сказать успел ли закрепиться взвод
перед этим ушедший чуть выше (там и был Седов).
Площадка на которой тогда показалась совсем незащищенной.
Слева от нас был ДШКа один или несколько не могу сказать
Долбили по нам так что, извините от земли подняться не возможно было.
В одном укрытии нас было трое. Я один остался. Они погибли.
Сначала погиб один, сразу на выдох. Когда нас пристреляли мы решили поменять укрытие, но перед этим я слышал как выкрикивали фамилии убитых, том числе и мою тоже, но я живой....
Когда меняли укрытие решили уходить по одиночки я пошел снизу, а он сверху: я дошел, он нет, умирал долго стоны и его сипловатый голос до сих пор помню, да наверное не я один.
Потом и это место было пристрелено. Опять поменял.... Но перед этим подняться было невозмжно Вот в это время мы и орали на артнаводчика, когда переставала работать артелерия. Было желание лучше пусть от своих, чем с пузом вспоротым быть.
Всего невспомнишь да и наверное нестоит.
Бледное лицо молодого сержанта, лежал на практически открытом месте я думал, что он убит, нет жив...
Стон раненых.
Злой ответ молодого пинцета, что больше он ничего сделать неможет и что раненый не жилец.
У Шклярика помоему что-то с ногой было-наверно ранение, Кубиевича в этом бою вообще непомню, может и был с нами, но где-то выше.
Говорили поже что с низу оборону держал сержант Мозговой, он более удачно занял позицию. Зная его, я до сих пор верю в это и помню.
Выводили нас на рассвете.
Раненых и убитых, после того как их спустили в долину вывозили вертушками.
Мы уходили на броне.
Помню как маленький капитан Заваруев бегал между бойцами и кричал : кто ранен, кто ранен......
Это были мои последнии боевые.
В полку, при построении, комбат майор Спицин приказал дембелям бывшим с 5-ой ротой сделать шаг вперед, сообщил, что нас сдесь быть не должно, что мы должны были, по всем параметрам обстановки той заварухи, остаться там на той высоки, и по сему всем дембелям на хер на завтра в СОЮЗ.......
Потом через письмо узнал что в том же году его вертушка была сбита.

Никто на помощь не пришел. ОК.
[url=http://desantura.ru/forum/messages/forum11/topic5736/message135054/#message135054]
5 июня 1984 г. был бой. Место -Пагман. На помощь погибающей роте, пришла 66-я Джелалабадская бригада. Ищу тех кто что либо знает .
Буду очень благодарен.[/url]

_________________
"Зато мы в небе не летаем, а поем!" ДА.
С уважением, Шурутов Михаил
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail
shurutov




Зарегистрирован: 08 Мар 2007
Сообщения: 2295
Откуда: Мск.

СообщениеДобавлено: Чт Сен 18, 2014 3:23 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Таки Лагман или Пагман?
Совсем все предано забвению?
http://www.gunmaker-t.narod.ru/431sutyagin-sv-afgan-.html
Что-то как-то не совсем сходится...

_________________
"Зато мы в небе не летаем, а поем!" ДА.
С уважением, Шурутов Михаил
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail
Рус




Зарегистрирован: 30 Июн 2010
Сообщения: 1556
Откуда: Казахстан, Астана

СообщениеДобавлено: Чт Сен 18, 2014 3:57 pm    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Цитата:
Таки Лагман или Пагман?..

По Википедии, Пагман - город в провинции Кабул. Провинция Лагман - другая административная единица Афганистана с адм.центром в г.Мехтарлам. В отзыве Игоря Славина по приведенной ссылке, или он просто не обратил внимания, или обратил, но при перепечатке отзыва этот момент обошли.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Рус




Зарегистрирован: 30 Июн 2010
Сообщения: 1556
Откуда: Казахстан, Астана

СообщениеДобавлено: Пн Сен 22, 2014 9:37 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

НИКТО КРОМЕ НАС. Правда Афгана глазами солдата ВДВ. Часть 2

В 1985 году, обалдев от количества трупов родных граждан в Афгане, Советское правительство, с……о нарваться на праведный народный русский бунт, встретилось с главой Афганистана Кармалем и сказало ему, что пора афганцам самим воевать за свои хижины и посевы.

Нашим войскам в 1985 году было дано указание: стараться не вступать в непосредственные боевые действия, и сосредоточиться на службе прикрытия, охране коммуникаций и обороне важных стратегических пунктов. Гибнуть наших солдат стало меньше.

Вид, у возвращающейся с боёв любой курковой роты был не картинный. Усталые, грязные, серые, небритые, насквозь пропитанные пылью и потом, поджарые и загорелые, кто-то в бурых от крови бинтах, отрешённый и злой взгляд воспалённых глазниц, свисающие с рюкзаков пулемётные ленты и каски, вскинутые на плечи пулемёты и автоматы. Ротная колонна молча и напряжённо шла к своим палаткам, и никто не смел перебегать её путь. Штабных как ветром сдувало. Месяц непрерывной боевой работы в горах. Курки понимали, что вся эта война держится только на их жилистых плечах и пацанячьих жизнях. Всё остальное было вокруг них и для них. Всё… кроме еды, сна, нормальных бытовых условий, достойного денежного довольствия, нормального обеспечения, человеческого отношения, необходимых медикаментов, кроме заслуженных наград и заслуженного уважения вышестоящих командиров всех видов штабов.

Очень хотелось под конец службы, чтобы весь наш взвод, вся рота, вдруг оказались в Москве, на Красной площади. Именно такими, какими мы были на боевых. В полной боевой комплекции и с оружием. Чтобы люди глянули и прониклись. Чтобы жуткое зрелище измотанных, грязных, заросших, перевязанных серо-бурыми бинтами парней отпечаталось у сытых и весёлых граждан России на сетчатке глаз.

Говорил об этом пару лет назад с командиром. Он сейчас живёт в Москве. Хотя сам родом из маленького шахтёрского городка. В детстве играл на скрипке. Ему тоже хотелось народу и правительству роту показать посреди Красной площади. Во всей боевой «красе». Мысли совпадали. Но он был маленький командир, с двумя маленькими звёздочками на каждом погоне. Он храбр и смел. У командира за Афган «Красная Звезда» и «За Отвагу». Я бы дал ему ещё пять раз по столько. Он это честно заработал. Каждый солдат в роте обязан ему кусочком своей жизни. И каждый солдат заработал на грудь не меньше.

Хотя, и каждый командир в роте обязан своей жизнью своим солдатам. Тем самым солдатам, для которых он не смог стать «родным отцом», которые загинались рядом с ним от голода и побоев, многим из которых он из-за собственной лени так и не написал за 2 года службы ни одно представление на боевую награду, несмотря на все солдатские подвиги и ранения.

У командира ещё несколько опасных военных командировок в жизни было, похож на бультерьера, сбитый мускул, костяшки кулаков в мозолях. Какая там скрипка уже. А мог великий скрипач получиться.

На груди качается, в сердце бьёт, медаль.
Серебро, в крест ленточка, красная эмаль.
Танк и самолётики, маятник войны
Я вернулся, Мама, из чужой страны.

Я приехал утром, трезвым и больным,
Я теперь у Родины стал таким своим.
На всю жизнь качается рота за спиной,
Я её в подарок Вам привёз с собой.

Я на Площадь Красную приведу броню,
Я народу сонному сотворю зарю.
Ярко – ало – красную, тёплую как кровь,
Я любовью полон, я сама любовь.

Вот, они – солдатики. Строем пеший ход.
Пыльные бушлатики, выбирайте взвод.
Щёк небритых сумраки, серые бинты,
Заполняют совестью ямы пустоты.

Ай, народ мой, ласковый, на колени встань,
Дети это павшие, ты в глаза их глянь.
Верившие в лучшее пацаны Страны,
Я остался, мама, в стороне войны…

Я остался, мама, с ними и с собой,
На один остался с прерванной судьбой.
От верблюжьих лакомств вонью стелет дым,
Я в зубах с гранатой таю молодым.

Таю, улетаю облачком домой,
Я сегодня, мама, тихий и немой.
Я сегодня, мама, прибегу во сне,
Босоногий, маленький, как не на войне…

Были в курковых ротах прапорщики и командиры, продававшие уходившим домой солдатам положенные парадки, знаки, и береты с тельняшками за чеки. Нет денег, езжай солдатик домой в тех же тряпках, в которых на боевые ходишь, в тех же рваных сапогах, рваном тельнике. Продавали представления на боевые награды, места в отправке домой (первая партия или последняя – много значило). Знаю немало курков, которые своих взводных и ротных офицеров и прапорщиков, в том числе и наших, иначе как суками и шакальём не называют. Видно натерпелись от них сполна несправедливостей.

Реально, каким уродом, гнилью, чадушкой и сморчком надо быть, чтобы парадки (парадное обмундирование), солдатам фронтовикам своей же роты, в бой ходившим, за деньги продавать. При этом каждому курку такая парадка была бесплатно положена.

Узнавайте себя, шкуры спекулянтные и тряситесь, чтобы ваши фамилии называть не стали. Как только вы высовываться начнёте или орденами выпячиваться прилюдно станете, так всё о вас и расскажут солдаты. Так же прилюдно, и на телевидении, и в прессе. Как парадки вы за чеки толкали, как вы своим барахлом офицерским, да сервизами чайными и магнитофонами отобранными у солдат, солдат же на боевых нагружали и заставляли их носить ваши «трофеи» и ваше военное имущество.

Как вы автоматы на боевых теряли, а солдаты их находили, как штык ножи в солдат кидали и заставляли их об этом молчать и служить дальше с ножевыми ранениями в груди.

Солдат и так с ног валится от усталости, а тут заботливый командир ему свой бушлатик, одеяло, каску, магнитофон или сервиз чайный, с кишлака ворованный, сверху нагрузит.

Тащи курок бесправный в гору офицерское барахло, не вздумай чашечку какую разбить или одеяльце запачкать. Солдату же мало нагрузок, он ещё и скотинкой вьючной себя почувствовать должен.

А офицер, потом, в Союзе, чаи с какавами распивая, орденком сияя, и не вспомнит о солдатике, и на могилу к нему, погибшему, не заглянет, или вообще скажет, что это же чадо погибло, оно же от шока болевого умерло, оно же всего полгода в роте послужило.

Встречал я офицеров, которые о солдатах погибших с презрением отзывались, и на могилы к ним не ездили, хотя могилы были в паре часов езды на машине.

Да если бы не эти солдаты, кто знает, много бы одни офицеры сами навоевали.

Смотрел по телевизору передачу, где впрямую рассказывали как высшие члены правительства СССР и отдельные генералы, предавали воевавших в Афганистане солдат, передавая душманам планы наших атак и предупреждая их заранее о готовящихся боевых операциях.

Подонки, они и везде подонки, хорошо, что об этом открыто говорить стали.

Особисты в Афгане рассказывали, что в солдатских цинковых гробах в Союз вывозили наркоту и драгоценные камни. Вывезут останки, с почестями, под салют и слёзы родителей захоронят. Потом, ночью раскопают, вскроют, наркоту и камни заберут, гроб обратно закопают. По всей России тысячами хоронили. Окошечки на гробах изнутри краской белой замалёвывали. И то, если были окошки. Когда и без окошек даже. Цинки никогда не разрешали вскрывать, хоть лоб мать расшиби о гроб. Да и автоматчики из «почётного» караула с военкомом рядом, пойди вскрой, «закон запрещает». Копей драгоценных и маковых полей в Афгане много. Сам в рубиновый туалет ходил. Такая яма в горах, по стенкам которой рубинчики видны в породе. Это афганцы их так добывали.

Цинки ещё почему не дозволяли вскрывать. Там часто трупы были очень обезображены. Или вообще кирпичи на распорках и кусок тела. И хэбчик с беретом сверху. В морг один раз прихожу, сказали там знакомых убитых с Джелалабада привезли, с нашей учебки были пацаны. Думал, узнаю кого. Какой там. Животы вспороты, внутрь земля насыпана, раздувшиеся, кому голову отрезали, кому язык через горло вытащили, кому кожу по поясу надрезали и над головой сдёрнув, завязали, кому член откромсали и в рот вставили. Моджахеды так над нашими солдатами и офицерами издевались. Это на засаду нарвались бойцы. Так никого и не узнал.

Наркоты в Афгане немеряно, почти у каждого солдата был кусок чарса (конопли прессованной) величиной с кулак и более. Героин приобрести тоже было легче и дешевле, чем пачку сигарет в полковом магазине.

Любой полк или дивизия в Афганистане делились на курков, спецов и штабных.

(Ничего не могу сказать о подразделениях ГРУ и КГБ, я с ними именно в Афгане не работал).

Курки – это те, кто непосредственно воевал с автоматом в руках в боях. Спецы, это артиллеристы, постоянные караульные различных объектов, водители всех видов автомобильной и броневой техники, солдаты подразделений химической защиты, ремонтники, повара, кочегары, электрики, заведующие клубами, киномеханики, служащие музвзводов, банщики, санитары и врачи медбатальонов, мед частей, госпиталей и моргов, продавцы и официанты, кладовщики… то есть все те, кто обогревал, ремонтировал, возил, кормил, обслуживал и поддерживал курков в их нелёгкой военной судьбе (простите, если кого не перечислил).

Быть курком было и очень почётно и очень тяжело. Всё, что могло быть самое жуткое и тяжёлое на афганской войне, ежесекундно доставалось именно им. Самая заветная моя мечта была такая: я сижу в кресле и 3 минуты наслаждаюсь полным покоем. Что это за мечта, скажете Вы? А вот такая мечта, целых три минуты гарантированно знать, что с тобой ничего не случится, тебя не убьют, не отбомбят, не обстреляют, и никуда по тревоге не дёрнут. Покоя не было 24 часа в сутки. Как не было и кресел. Табуретки были. Били по молодухе службы под задницу, по голове и по рёбрам. Вместе с войной, кровью, вшами, гигантскими физическими нагрузками, голодом, издевательствами, избиениями, наплевательским отношением и всем остальным, этот психологический прессинг порой был просто невыносим. Спасением молодого солдата было только внешнее, напускное отупение и практическое замораживание любых великих эмоций, кроме животного волчьего воя по далёкому, тёплому, сытому и доброму дому.

Я вчера сумел родиться,
Мать – Афганская война
Умудрилась разрешиться
Телом раненым меня.

Страшно, Господи как страшно
Было первых триста дней.
А вторые, лишь ужасно,
И немножечко сытней

И ещё хотели, чтобы
Знали все Вы, за рекой,
Мы за Ваши огороды,
С матом жертвуем собой.

Умираем, погибаем,
А как хочется пожить.
Помяните нас под Раем,
Так, чтоб с водкою завыть.

Что – то вбилось в лоб святое,
Хвать за сердце и в Войну.
Что – то въелось в нас такое,
Срубцевалося в мозгу.

И заставило трудиться
На работе фронтовой.
И в Россию так влюбиться,
Всей оравой Полковой.

Небольшое отступление: в школе уже в 9 классе я с огромным интересом читал и «Капитал» Маркса, и Ницше, и Канта, и Гегеля. В первые три месяца после демобилизации из Афгана в любой сказанной мной фразе из 5 слов, три было матом. В приличных местах мат я заменял многозначительным мычанием в виду того, что не мог подобрать нужных слов. Словарный запас, дай бог, составлял слов 100-200. Это была обычная естественная защита организма и мозга. Такая же, как проваливание в кратковременный сон при вызове огня артиллерии на себя. Организм не выдерживает страха и ужаса, и отключает мозг. Мне такое свойство организма очень нравилось. Сослуживцы, за храброго меня считали, типа, ни фига у бойца страха нет, кругом снаряды рвутся, а тело спит спокойно. Причём просыпался я ровно сразу после обстрела. Хотя однажды заснуть не удалось. Сутки пластались, еле выжили. Наверное, сон не пришёл потому, что надо было отбиваться.

Один из моих командиров офицеров до сих пор вспоминает, что даже в горы я таскал с собой толстенные книги и пытался их читать. Скорее всего, это была сила привычки, оставшаяся с гражданки. Ничего из прочитанного на войне я не помню, кроме тома Дюма про трёх мушкетёров. То ли «двадцать лет спустя» то ли «40». Особо на войне не почитаешь, даже когда на горке сидишь, но просто так бездумно сидеть мне тоже не хотелось.

Солдаты умудрялись на войне и стихи писать. Всё-таки всплески нормальной душевной жизни в нас порой пробуждались.

По приходу роты с боевых действий…
Здесь я прерываю предложение, так как удивительное это словосочетание «боевые действия». Наверное, надо было ввести три категории. Ветераны Боевых Действий, ветераны обеспечения Боевых Действий и ветераны штабов на боевых действиях. Ну да всем охота именно бравыми вояками считаться.

Вот мой старшина роты, прапорщик. Ходил с ротой на все боевые. Выполнял функции реального Боевого Командира. А в удостоверении ветеранском у него литера буквенная перед номером не та стоит. Прапорщицкая какая-то литера. Какое-то крючкотворное чадо решило, что прапорщики должны не так обеспечиваться льготами, как другие. Старшина роты типа по званию относится к категории прапорщиков и не имеет права на санаторно-курортное лечение за счёт государства. Это хана полная. Значит, ходить в атаки под пули ему можно, а в санаторий никак. У него, что, психика железней, или болезней меньше? А генерал, офицер штаба, пожалуйста, вне очереди на курорт, вперёд многодетной матери или бабушки трудяги.

Так, вот, по приходу роты с боевых, надо было разгрузиться. То есть сдать в ружейный парк (комнату хранения оружия роты) все гранаты, запалы, тротил и так далее. Счастье роты, если дежурный по роте был молодой. Всё ему скинули, и пусть всю ночь укладывает всю эту дребедень по ящикам. А если дежурный - дембель. Ему и вошкаться неохота и другому не перепоручишь. Дежурный то именно он. А как правило дежурных в роте на время боевых оставляли именно дембелей. Этакая льгота «особо уставшим». Самого один раз дежурным по роте оставили, потом в глаза сослуживцам стыдно было смотреть. Вроде не сам просился и ничего позорного не делал, всех по очереди оставляли, давали передых. Типа внутриротной награды за усердную боевую службу. Лежишь на кровати две недели, балдеешь, спишь да кушаешь. Никто и претензий не предъявлял, а всё равно стыдно.

Дневальными к дежурному на время боевых оставляли совсем дохлых молодых солдат из категории умирающего «бухенвальда». И пихали тогда солдатики по приходу с войны всю боевую трихомудию по тумбочкам. Откроешь иную, а оттуда вываливаются и тротил, и запалы, и гранаты, и ленты пулемётные. Тумбочки у нас были вроде кладовки в квартире. Всего много, порядка нет. Иногда тумбочки открывал проверяющий со штаба полка. Крику было, как от контуженой коровы. Срочно и тайком всё патронно-гранатное из тумбочек после такого шмона выкидывалось в солдатский сортир, в выгребную яму. Как только он не взорвался. Особенно смешно было, когда вываливаемое плюхалось в г…….ю жижу. Солдаты, сидевшие на очках (а их всегда было немало ввиду некачественной пищи и массовой дизентерии) с криком и матами срывались вон. Летела брызгами поднятая жижа и нежно окутывала не успевших вскочить. За очередным неуклюжим бросателем обрызганные неслись с проклятиями до самой ротной палатки.

Кстати, этот сортир, стоящий возле самой колючей проволоки вместе с мусорными контейнерами, афганские пацаны всегда хотели украсть. Сделан он был из досок. Доски в Афганистане ценились. Бедная страна, даже дерева толком нет. За одну доску можно было купить джинсы с часами японскими или дублёнку. Мусорные баки наши эта шпана афганская всегда прошаривала в поисках всякой привлекательной хрени (как бомжи в России возле подъездов роются). Потом за колючкой на ихней стороне всё усеяно нашим мусором было. Разбрасывали, сволочи. Перелезет мальчонка через проволоку колючую, бак мусорный ловко опрокидывает, загребает, что попалось, и на свою афганскую сторону обратно бежит. Караульный к нему несётся. Пока караульный бежит в одну сторону, с другой позиции следующий пацанчик помойку рушит. Караульные в детей не стреляли, хотя, если караульный молодой, он потом сам всё опрокинутое собирал обратно в помойку. Жестокости в 350 полку к местному населению, в особенности к детям, почти не было. Почти.

Мы по утрам всей ротой, организованно и строем, бежали к колючке, за туалет. Выстраивались в ряд и по команде все дружно с…и на афганскую территорию. Потом шли разбросанный малолетними аборигенами мусор за колючкой убирать обратно в баки. Один крендель там подорвался, видно моджахеды с растяжкой или миной подсуетнулись. После этого случая возле мусорки и туалета поставили часового.

И вот как-то выбегаем мы ротную пись-пись делать, а туалета родного нет. Спёрли. Одна яма с говном осталась. Так наш тубзик, а он был не маленький, полковой несколько раз только за мою службу воровали. И часовой не спасал. Спал, гадёныш, наверное.

Однажды и я это чудо туалетно-инженерной мысли охранял, целый час. Сидел я как-то днём в палатке. Вернее полулежал на кровати. Дежурный был молодой, он пошёл броню мыть, а я типа за него, роту караулю. И тут заходит комиссия со штаба дивизии. Крик, визг, почему днём лежишь, почему в тумбочках боеприпасы и вообще, что за тон, и что за пререкания. Короче, пнули меня штабные полковники туалет охранять на сутки. Взял я автомат, подсумок с дополнительными магазинами нацепил, часок рядом с туалетом покантовался, покурил, с корешком из шестой роты покалякал (его тоже на охрану туалета замели, тоже днём в роте на койке валялся). Потом мы свалили. Полковники ушлые оказались, через 2 часа кинулись проверить, реально ли старослужащий туалет охраняет. Счас! Фамилию я-то им вымышленную сказал. Круговерть была полная. Так меня и не нашли. Комиссии любили шмонать наши солдатские тумбочки, пока нас в палатках не было, всё штабным казалось, что мы сладко живём, всё неуставное у нас отобрать хотелось. Фотки и фотоаппараты изымали, платочек солдат мамке припрячет - не положено, хлеба кусок найдут в тумбочке – орут о воровстве, мыло или лезвие бритвенное притащишь с боевых – мародёр. А конфискованное у солдат себе забирали. С…и.

После года службы у солдата возникало непреодолимое желание сделать себе на память об Афганистане татуировку. Самой излюбленной была татуировка с изображением самолёта и десантирующийся парашютист на фоне него. Ну и надписи типа ОКСВА, АФГАНИСТАН, годы службы, номер полка или дивизии.

Делались такие наколки, как правило, на плече. Опытные образцы татуировали на плечах молодых солдат, часто погано, неумело и бледно. Такой «портак» человеку оставался на всю жизнь, как память об издевательстве. Наколки делали не все. Многие не делали. Не делал и я. Потом, работая за границей, был рад, что не поддался всеобщему увлечению.

В полку время от времени случались самоубийства. По халатности и добровольно. Два из них произошли у меня на глазах. Чистка оружия, солдаты должны отстегнуть магазин, направить ствол автомата на 45 градусов в небо, передёрнуть затвор и нажать на спусковой крючок. Я это вызубрил ещё на охоте с папой в Союзе. Только там у меня ружьё было, а не автомат, но смысл тот же. Солдаты иногда ошибались. То передёргивали затвор с пристёгнутым полным магазином, то забывали про патрон в патроннике и передёргивание, чтобы он вылетел прочь. Так и здесь. Магазин солдат снял, а передёрнул и нажал на курок, склонившись над стволом. Заездился мальчишка, или просто устал и запутался в движениях. Дело было на броне, между боевыми, чистка шла без стола, на земле. Так и убил себя, прямо в грудь. Полгода ему до дома оставалось.

Другой парень, с соседней роты, зимой, на Бараках, сам застрелился. Метрах в двухстах от меня. Парень был молодой по призыву, но уже сразу в своей роте уважаемый, спортсмен, самбист, командир отделения. Гоняли его, конечно, но не так, чтобы очень. И почти не били. Говорили, что он верующий был, поэтому и застрелился. Мол, оружие вера держать не позволяла. Вопрос, почему в Союз не попросился, или в писаря не ушёл. Да и самоубийства верующим тоже не одобряется в церкви. Солдат к этому времени уже на третьих боевых был. Да и папа, у него, какой-то секретарь КПСС был. Короче не вязались все эти факты между собой. Парень упал, пена кровавая. Мы только в горы выдвигаться начали. Хрипит: никого не вините… и умер. Кто его знает, на самом деле, чего стрелялся.

В самый конец своей службы я получил ранение в очередном бою. Добрались мы до медсанбата только через сутки. Мне повезло, наш медсанбат находился буквально метрах в семистах от моей роты, поэтому, оклемавшись, я уже во всю бегал в роту, да и вообще в полк, курнуть с сослуживцами (с друзьями уже не получилось, убили тогда всех моих друзей) конопли, смотреть вечернее кино для солдат на стене клуба до отбоя, и кино для офицеров, уже в самом клубе после отбоя. Молодые солдаты приносили нам из расположения роты табуретки, и даже стулья где-то добывали, и мы дембеля, важно восседали на них в первом ряду. В кино для офицеров я же теперь ходил, пользуясь офицерским бушлатом одного из офицеров роты. Настоящий, редкостный офицер. Ему было не жалко, а ХБ нового образца у солдат и офицеров, так называемая «песочка», было одинаковое. Единственное о чём он меня попросил, что если я залечу с офицерскими погонами, то отвечать буду сам. Не залетел. В полку всегда было много разных офицеров из других частей ВДВ и все офицеры друг друга не знали. В медсанбате мы конечно ходили в больничном, мне песочку медсанбатный каптёр на самоволки всегда выдавал. Уважал за ранения. Правда не мою форму, а чужую, моя с боевых, вся кровищей была ухряпана. Но всё равно всегда чистую, подшитую, ушитую и выглаженную. Хороший парень каптёр медсанбата, понимающий. Респект ему по полной.

Афганские дети были ушлые, чумазые и чернявые. Возле колючей проволоки, ограждающей наш полк от афганской территории, они всегда крутились. У каждого был героин и пачка афганей (деньги местные). Все детишки предлагали меняться их героином на наши сигареты, или просили продать им оружие, или боеприпасы, или любую другую военную лабуду. Героин был откровенно дешёвый, цвета какао, но нам, куркам он был не нужен и без него тошно. Штабные солдаты и спецы героин часто брали. Мы, курки иногда меняли свои сигареты на чарс (наркотик из конопли), лепёшки. Курки меняли только сигареты, остальное менять считалось западло. Да и не было у нас остального. Своего не было, а лишнее воровать надо было, у курков на воровство времени почти не было. За торговлю оружием или боеприпасами курки готовы были порвать на части любого, невзирая на звание. Потом это убивало нас и наших фронтовых товарищей. Ни один курок, как бы он не был голоден, никогда не менял на еду ничего из оружия или боеприпасов. Голод голодом, а честь ВДВ была у всех курков.

Особисты (офицеры Особого отдела) часто говорили, что нас предают и делает это кто-то из высокопоставленных офицеров штаба полки или дивизии. Просили присматриваться к старшим офицерам штабов, кто из них подозрительно долго общается с солдатами и офицерами афганской армии или вообще общается с местными жителями. Обещали за выявление предателя «Орден Ленина». Видимо серьёзно достал предатель особистов, коли к солдатам за помощью обратились.

Были перебежчики на сторону моджахедов. И офицеры бежали и солдаты. Офицеры реже, солдаты чаще. Хотя перебежчиков было не очень много. Массовых предательств не было.

О нас моджахеды знали очень много. Уже позже, через 11 лет, работая в одной «великой и главной во всём мире» капстране, я столкнулся с их спецслужбами. В том числе проходил проверку и на детекторе лжи. Мне очень чётко и по-русски рассказали, где и в каком звании я служил в Афганистане, и чем занималась наша рота, и даже конкретно взвод в котором я служил. Потом подобное подтверждение их подробных знаний о нас я получил от одного из офицеров нашего полка, которому тоже довелось побеседовать с представителями разведки чужой «великой» державы. Моджахеды и агенты ЦРУ о нас знали многое. Тем не менее, мы их часто лупили.

На боевых мы встречали пуштунов. Такое племя есть в Афгане. Белобрысые или рыжие, глаза васильковые, кожа белая. На мальчонку пуштуна посмотришь, и кровью сердце обливается. Ванятка русский и всё тут.

Детям афганским мы иногда отдавали остатки своего и без того скудного пайка: галеты, сахар, консервы. С брони еду им кидали, когда через Кабул с боевых приезжали. Дети их часто ещё голоднее нас были.

Афганцы нас, бывало, в кишлаках лепёшками угощали, молоком. Сами они тоже нищие были. Штабные офицеры нас пугали, что отравленное всё может быть. Сами, падлы, ездили в город покупали афганскую еду и жрали в обе щеки. И лепёшки с фруктами, когда мы к броне спускались, у нас отобранные, жрали, не давились. Никогда не слышал, чтобы кто-то афганским хлебом или молоком траванулся. Нам афганские деньги иметь запрещалось. Солдатам вообще, по ходу всё запрещалось, кроме права погибнуть в бою.

Однажды к нам в часть привезли бывшего сержанта, торговавшего оружием и боеприпасами с афганцами. Его везли в Союз на суд. На одну ночь, пока ждали самолёт в СССР, этого торгаша оставили в караулке нашего полка. Утром тот лежал в луже собственной крови, избитый и с проломленной головой. Виновных не нашли, да и особо не искали. С предателями надо поступать именно так.

Покидать Афган мне тогда не хотелось. Я по дембелю написал рапорт на имя командира полка, чтобы меня оставили на сверхсрочную службу сержантом в моей роте. Потери в роте на тот момент были огромные, и я рассчитывал, что меня оставят. Мне предложили должность на складе, но я отказался. Меня интересовали не чеки и просто служба в полку, а именно хождение с ротой на боевые.

В это время в медсанбат из соседнего полка прибыл солдат годок, который, как нам передали его сослуживцы, хотел убежать к моджахедам. По крайней мере, его в этом подозревали. Этот солдат умудрился отстать на боевых от роты и его нашли только через двое суток. Пока суть, да дело, из полка его было решено убрать. Не нашли ничего лучшего, как сунуть в медсанбат, в палату для больных по бытовым причинам. Солдатское сарафанное радио сработало. Мне, в общем-то было до лампочки на него. Вызвали мы его ночью к нам, в палату для раненых, допросили. Не били, не издевались, просто беседовали. Парень в побеге не сознался. Может и не виноват был. Борзый паренёк. Я ему сказал, чтобы он сдал в медсанбатовскую библиотеку мои прочитанные книги и перечислил, какие надо новые принести. Сказал выполнить до обеда. Обед прошёл, книг нет. Послал за ним. Не идёт. Пошёл сам. Пришёл, дал в рыло. Тут на беду заходит сам начальник медсанбата. Залёт. На следующий день меня вместе с бинтами выписали в роту, чему я был безумно рад. Борта в Союз уже заканчивались, и если бы я долечивался, то ещё потом четыре-пять месяцев тянул в роте сержантскую лямку. Сверчком я её тянуть был готов, а за три копейки солдатиком оловянным уже не хотелось.

Так у меня в справке о ранении и написано: «выбыл в часть за нарушение госпитального режима». Обратной стороной моего предпоследнего нарушения воинской службы было то, что рапорт на сверхсрочку зарубили. Командир полка сослался, что у меня правая рука плохо работает теперь, но это была бюрократическая отмастка. Всё равно, по ранению мне был бы положен как сверхсрочнику отпуск домой. Пока туда, пока дома, пока обратно, всё бы зажило. Я так тогда думал. Даже врачи так думали. На самом деле, не долеченная рука ещё 2 года плохо работала. Если бы мои солдатские требования на билеты домой были обеспечены полностью и как положено, то ранение бы не воспалилось. Чиновничья власть забыла зарезервировать билеты для фронтовиков Афгана, и мы добирались домой, как могли сами. Вот ранение в пути и воспалилось. Дома меня повторно прооперировали, и я ещё месяца 2 ходил на перевязки. Главное, без руки не остался.

Многие бывшие курки рвались обратно в Афганистан. До самого вывода войск мы скрежетали зубами и выли по войне, как когда-то выли по дому. Война манила нас обратно. Мы писали рапорта, обивали пороги военкоматов. Тщетно.

Сейчас, когда прошло много лет и в новостях я вижу и слышу, как России угрожают, мне смешно. За рубежом забыли, что в России живёт, как минимум, несколько сот тысяч бывших курков с Афгана и Чечни. У пацанов никогда не заржавеет встать на защиту своей Родины. Мы умеем и воевать, и умирать за Родину, за Российский народ, за нашу землю. Более того, нам нравиться это, мы скучаем по этому, и мы не боимся смерти. Ходить в атаки, подорвать себя вместе с врагами гранатой для нас обычное дело. Доктора говорят, что все побывавшие на войне немного шизофреничны, наверное, это так. А ещё мы очень любим Родину. Мы уже во многом самодостаточны, наши основные дела сделаны. Многие из нас получили дополнительную выучку и подготовку в специальных учебных подразделениях. Мы стали гораздо сильнее, умнее и выносливее. Успели повоевать в других конфликтах. Некоторые покрылись жирком, но жирок на войне быстро сойдёт, а мастерство боя оно у нас в крови. Так что, у России надолго есть вторая армия, взрослых умелых и зрелых мужчин, готовых всегда постоять за Родину.

Мне цари не указ, мне генсеки не власть,
С президентами мне не креститься.
Я успел свою Русь, для себя получить,
И готов на Неё век молиться.

Я готов за Неё хоть куда, хоть на что,
В Бога, душу и пекло любое.
Под конвой, и под танк, и на фронт под ружьё,
Чтобы солнце над Ней - золотое.

Я готов лечь на дзот и один против ста,
И работать в износ дни и ночи.
Не доесть, не допить, и чтоб совесть чиста,
Весь на пот, чтоб не было мочи.

Ты живи, процветай, моя милая Мать,
Мне улыбка Твоя, в сердце счастье.
Ты позволь мне себя, без остатка отдать,
Уберечь от беды и ненастья.

Я живу иногда, не совсем и не так,
Но одно знаю чётко и точно,
Кто полезет на Русь, тот получит в пятак.
Со всей дури, и больно и мощно!

До гор, где собственно и были основные бои, обычно добирались на БМД или БТР. Бывало, добирались по нескольку суток. Механики-водители, порой, не спали по двое-трое суток. Обветренные до красна лица, сантиметровые маски из пыли. Мы, курки, отсыпались впрок. Спали внутри как селёдки в бочке. Теснота неимоверная. Любая мина или выстрел с гранатомёта делали такую боевую машину общим гробом. И если официально аббревиатура БМД переводилась как «Боевая машина десанта», то мы её переводили как «Братская могила десанта».

В БТР было места побольше, чем в БМД, но всё равно тесно. Зато в БТР было удобней ездить сверху. Свои плюсы и минусы. Сверху нас могли снять снайпера, но были теплые места на моторе зимой, и легко дышалось летом. Внутри было летом душно, зимой холодрыга. Верхние люки в БТР то открывали, то закрывали. С одной стороны в люк могли закинуть с горки гранату, с другой стороны с открытым люком было легче выжить при попадании из гранатомёта.

Погибали и умирали в Афгане по разному. Кто от болезней, кто от героина, кто стрелялся или вешался, в кого стреляли, кого сжигали или взрывали. Кто погибал от множественных ранений или от мгновенной пули. Кто входил в болевой шок или умирал от потери крови. Погибали и от бытовых случаев.

Лето, жара. Стирал солдат своё ХБ. Повесил его на ограждение из колючей проволоки вокруг полкового умывальника. Тут срочно построение. Строили нас часто, по поводу и без. Подбежал, горемыка, схватил полусырое обмундирование и упал без дыхания. Провод, дающий ток на лампочку в умывальнике старый был, перетёрся о край крыши и упал на колючку. Написали домой погиб смертью героя. Орден «Красной Звезды» присвоили посмертно. Неплохой был солдат, уважаемый в роте, оператор-наводчик боевой машины, через полгода домой собирался. Хоть и дембель, но без жестокости, добрый, кашей меня на броне, пару раз подкармливал. Почему подвиг приписали и орден? Да сидеть командиру полка и ещё нескольким ответственным офицерам не хотелось. Мы тоже молчали. Да и кто нас услышать готов был, бессловесную скотину войны. Хотя, по мне, так правильно орден дали. Он его в предыдущих боях честно заработал. Механы и операторы в своих машинах на марше подрывались. Мы, спешимся и неподалёку идём в особо опасных местах, а они едут. Оператор-наводчик вообще сидит в окружении боеприпасов. Рванёт от любого подрыва и факел. Одно счастье, в горы не ходить.

У каждого курка при себе был «оранжевый дым», это такая штука, которая похожа на маленькую ракетницу с сошками ножками. Ножки отгибали, держали в одной руке, другой дёргали за верхнее кольцо и держали. Валил густенький оранжево-коричнево-красный дым. Типа дымовухи самодельной. Это означало, что мы свои, советские. Такой дым должен был быть только у советских солдат. Мы часто меняли ракетницы у афганских солдат на их сухпайковые консервы. Они иногда были повкуснее, но часто без этикеток. Как лотерея. Поменял и может, повезёт, достанется более вкусная каша или даже мясо куриное. Мне у них рисовая каша с курицей нравилась. Мяса в консервах у них было больше, чем в наших, советских. Оранжевый дым менять было негласное табу. Это считалось предательством. А афганские военные его всегда выпрашивали, готовы были за него кучу мясных консервов дать. Деньги предлагали. Такой дым зажигался, когда летела вертушка или МИГ или бомбардировщик. Такой дым зажигался, если случайно артиллерия или другое советское подразделение открывали или могли открыть огонь по своим. Издалека мы все были похожи на банду. Сложно определить курки это или моджахеды. За оставленный врагу оранжевый дым, даже в бою, могли и под трибунал отдать. Я не помню случаев, когда у моджахедов был бы этот дым. Оранжевый дым выручал очень часто, но он выдавал наше местонахождение, поэтому без конкретной необходимости им не пользовались. Ни один солдат в моё время службы, как бы он не был голоден, не менял дым или боеприпасы ни на что. Только ракетницы. Совесть была. Чего только мы на войне не делали, но до предательства курки не опускались.

Отец при моём возвращении с войны особо отметил у меня стеклянный, холодный, «замороженный», равнодушный, ничего не выражающий взгляд глаз. Ещё он часто вспоминал, как при хлопке лопнувшей лампочки на лестничной клетке я невероятно быстро уложил его на пол и вжался рядом сам. И если моё поведение при хлопке ему было понятно, он отлично с детства помнил фронтовиков, возвращающихся со второй мировой, то объяснить для себя мой стеклянный взгляд он не мог. Этот взгляд его пугал, как нормального человека пугает взгляд убийцы или змеи. Отчего у меня был такой взгляд, я не знаю. Был да был. До войны у меня был взгляд очень добрый.

Солдатская жизнь курка в Афгане делилась на 2 части. Жизнь в расположении и жизнь на боевых. В части было тяжело морально и муторно, холодно и голодно. Ни одной секунды не было покоя, гоняли по делу и без дела, построения были почти каждый час. Если у солдата выдавались свободные полчаса, командиры обязательно их тут же заполняли работой или очередной чисткой оружия. Командиров бесил вид праздно живущего или отдыхающего солдата. Куда-то сквозануть, где-то расслабиться у молодого бойца курка не получалось. Да и дембеля особо никуда отлучиться не могли. Нас пересчитывали как цыплят чуть ли не ежечасно. Я лично видел, как исчезнувшего пару раз минут на десять из поля зрения ротных командиров молодого солдата просто привязали верёвкой к другому, менее бегающему солдату. Делалось это во имя «искренней заботы об этом солдате». На самом деле, исполнялись приказы сверху. Наверху понимали, что если позволить солдату немного самостоятельности и вольности, он просто пошлёт всех с этой войной куда подальше. Солдат мог задуматься и понять правду, а этого коммунистическая партия допустить не могла.

Ещё одному солдату, укравшему и съевшему с голодухи из столовой курицу, предназначенную командиру полка, на шею привязали ещё одну сырую, мороженую курицу, и он неделю с ней жил. Курица тухла и воняла. Снять было нельзя, грозили расстрелом или тюрьмой. Раньше я думал, что такое мерзкое наказание могут придумать только фашисты в концлагере. Голодный человек с курицей на шее, которую нельзя снять и съесть.

Много чего из того, что советские солдаты и офицеры делали в Афганистане, попахивало чем угодно, только не светлым будущим, гуманизмом, человечностью и справедливостью.

Кто-то не добежал ночью до туалета, расположенного на другом конце плаца от казарм и наделал прямо на плац. Командир полка приказал построить полк и заставить голыми руками дежурного по плацу убирать наделанное чужое дерьмо. Тот отказался. Полк стоял несколько часов. Без еды, воды и отдыха. Больные дизентерией солдаты стояли и срались в штаны. Больные почками ссались. Паскудное наказание, виноват один, страдают все. На наших однополчан давили нашей же жестокостью. Такой прессинг не выдерживал никто.

Дежурный плача убрал всё руками. Это был хороший сержант, но жизнь его с этого момента была сломана. До самого дембеля ему уже было не подняться из чморей. Мы были жестоки в своей стае. Чем он был виноват? Ему потом «повезло». До дембеля этот сержант не дожил. Он погиб в бою. Погиб как всегда погибали в боях, героически и с автоматом в руках, спасая своё отделение от превосходящих сил противника. Казённая фраза. Попробуйте отдать свою жизнь в девятнадцать лет, за таких же сопливых, едва оперившихся детей, как вы сами. Он смог.

Солдат ломали морально под страхом жестоких расправ. Ломали просто так. Из-за личных амбиций. Ломали ежеминутно и ежечасно. Ломали командиры и «братья» сослуживцы старослужащие. Иногда «особо приближённые» к дембелям молодые солдаты издевались по их указке и им в угоду над своим же молодым призывом. На этом поднимались и делали карьеры вплоть до заместителей командиров взводов. Получали звания вплоть до старшин. Было и наоборот, приходил солдат в Афганистан сержантом, уезжал рядовым. Не всем было дано другими командовать. Кто бить и издеваться не умел или не хотел, кто просто не мог командовать и терял звание. Особого умения, полководческих и командирских талантов сержантам и старшинам не требовалось, ори погромче, издевайся пожёстче, бей в лоб за любые пререкания, топчи более слабых физически и духом, верти хвостом перед командирами и старослужащими, всю нагрузку кидай на молодых. Смелость и храбрость сержантам куркам была нужна. Но храбрыми были многие, людьми нет.

Иногда старослужащие просто заставляли молодых солдат биться между собой. Причем обязательно до крови. Такая потеха, «гладиаторские бои» взводного значения. Топчи другого, чтобы тебя не утоптали.

Дембеля и сержанты любили бить молодых солдат в кость ноги, спереди, ниже колена. Удар сапогом разбивал в кровь ногу почти до кости, нога начинала гнить. Гнила и не заживала порой и по полгода. Били потом неоднократно уже по самой ране, чтобы кровь опять хлестанула. Шрамы оставались страшные, как от тяжёлого ранения. За что?

Офицеры роты знали об этих избиениях и лишениях пищи солдатами старшего призыва солдат молодого призыва. Не помню ни одного офицера, который бы подкармливал голодающих молодых солдат или дал им свободное время для приведения себя в порядок. Грязное обмундирование, чёрные неухоженные и потрескавшиеся в ранах руки - страшный бич любого молодого солдата. Особенно зимой. Летом можно было умудриться постираться и на броне. Зимой в трусах, на морозе много не настираешь, да и где потом сушиться. Попасть молодому солдату самостоятельно в полковой умывальник было невозможно. Нет на это ни минуты времени, кто отпустит одного молодого куда-то стираться. К тому же рядом с полковым умывальником стояли палатки разведки полка. Их молодые солдаты набрасывались стаей и били любого, кто не из их роты, пришедшего самостоятельно, без подразделения в умывальник. Даже «годкам», солдатам отслужившим год, порой доставалось. Да что годкам, молодые разведчики и дембелей из чужих рот били. Науськивали разведчиков на солдат других рот дембеля разведки, которые так воспитывали в своих молодых солдатах стойкость, силу и мужество. Своеобразно воспитывали. Били своих, чтобы чужих в бою не боятся.

Поэтому, постираться зимой молодому солдату курку в нашем полку было почти невозможно, за исключением единичных «счастливых» случаев. Вода для стирки была только в бане или в умывальнике. Но там не постираешься.

Не помню ни одного случая, чтобы кто-то из ротных офицеров взял молодых солдат и отвёл их хотя бы в свой офицерский модуль постираться. В офицерском модуле был нормальный умывальник, где вода лилась из краников. Офицер, выдели час бойцам, выдай мыла, отведи солдат на стирку, разреши потом всё это высушить в своей офицерской комнате при обогревателе. Пока всё сушится, дай солдатам самый дешёвый чай, дай по куску сахара и по паре кусков хлеба. Х..н там.

Уверен, что читая эти строки, большая часть офицеров возмущённо скажет: что я нянька, что ли. Постираться помоги, чаем напои, хлеба дай, проследи, чтобы не били, проследи, чтобы хавчик не отбирали, проследи, чтобы солдат здоровый был…

В роте ВДВ 3 взвода по 21 человеку, плюс отделение управления 7 человек. Из офицеров: ротный, зампотех роты, замполит роты, три взводных офицера и прапорщик - старшина роты. На каждого носителя погон со звёздочками от силы 4 – 5 человек солдат молодого призыва. Капец, какая трудность им на ноги встать помочь и сделать из них реальных солдат с первых дней войны, хотя бы в бытовом отношении.

Не знаю, может офицер в роте только для того, чтобы зарплату получать и храбро солдат в бой водить, но не смочь при этом обеспечить человеческую жизнь вчерашним детям, которых тебе доверили матери и Родина?

Маргелов так к солдатам не относился. 350 полк ВДВ был его любимым полком, и солдаты в этом полку при Маргелове ходили чистые и сытые. И офицеры при Маргелове питались с солдатами в одной столовой и из одного котелка.

Всё от командира зависит и от соблюдения им дисциплинарного, и воинского, и боевого уставов. При хорошем офицере и солдаты все чистые, сытые и счастливые.

В Афгане я не видел ни одного счастливого молодого солдата. Ни когда и ни одного. Там было всё, кроме солдатского счастья по человеческим меркам.

Командир полка знал, что больше половины его солдат больны физически и психологически, и не виноваты в своих проблемах и болезнях. Но он жил в другой обстановке. У него была личная резиденция в коврах и ординарцах. У него был личный повар и личный официант. У него была звезда «Героя Советского Союза» (как всегда, вручённая «за личное мужество и героизм»), любовница и огромная власть. Он, видимо, любил солдат по-своему. И, наверное, был самым «мужественным и героичным» в полку, так как других живых солдат нашего полка, Героев Советского Союза, я не встречал. А вот реальных смелых и отважных солдат десантников, до которых и лично мне далеко было, видел в полку много и ежедневно. Только не светились у большей части из них, ни медали, ни ордена, ни золотые звёзды. Хотя солдаты и совершали реальные подвиги, в отличие от командира полка и командира дивизии, которые получили звания Героев просто по разнарядке.

Герой Советского Союза от Российского государства получает около 30 тысяч рублей в месяц. Думаю, что командир 350 полка ВДВ, как честный человек должен понимать, что его звезда Героя, по настоящему, принадлежит его бывшим бойцам. Справедливо будет, чтобы он на деньги, полученные за звезду Героя, ездил к матерям замученных в его полку солдат и просил у них прощенья за то, что не уберёг мальчишек в результате своей лени, не профессиональности, равнодушия и некомпетентности, и не смог обеспечить их детям возвращение домой живыми и здоровыми.

В такие же поездки надо отправиться и командиру 103 дивизии ВДВ. Чтобы генерал тоже ездил к матерям замученных в его дивизии солдат и просил у них прощенья за то, что не уберёг мальчишек в результате своей лени, не профессиональности, равнодушия и некомпетентности, и не смог обеспечить их детям возвращение домой живыми и здоровыми.

Хотя, какие претензии к прапорщикам, офицерам и генералам по поводу «быть для солдата отцом родным». Вспомним текст Присяги того времени:

«Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным Воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников.

Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству.

Я всегда готов по приказу Советского Правительства выступить на защиту моей Родины — Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооруженных Сил, я клянусь защищать её мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.

Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение советского народа»

Вот так: «…беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников…», «…всемерно беречь военное и народное имущество…». Поэтому, приказы мы все выполняли беспрекословно, имущество берегли. Людей не берегли, люди не имущество, чего их беречь. Не заложено было государством в тексты и головы правило любить и беречь солдата.

Ещё я видел молодых солдат, собирающих хлебные корки в офицерской и солдатской столовой. У этих голодных человеческих существ не было ничего. Даже их жизнь принадлежала другим. Командир полка и командир дивизии их со своего стола не подкармливали. Наверное, самим мало было. А голодным хотя бы простого чёрного хлеба пару кусков надо было. Да никто из офицеров полка и дивизии голодающих солдат с диагнозом дистрофия не подкармливал. Если бы откармливали, пришлось бы отчитываться за лишний съеденный солдатами корм, в там, глядишь, и воровство бы всплыло, и убийства, и преступления, и лень офицерская, и непрофессионализм, и приписки. И пошли бы вчерашние «герои» в тюрьму.

Хотя, справедливости ради скажу, что однажды человек 15 доходяг, которых уже совсем ветром шатало, по приказу командира дивизии (тоже «очень героичного» человека с золотой звездой) собрали со всего полка, поместили в медсанбат и 14 дней кормили усиленным пайком. Ну, типа банка сгущёнки дополнительно в день на десятерых и яйцо одно в день вроде давали, и хлеба вместо одного куска два в обед давали. Всё это под присмотром офицера и с обвинением солдат в членовредительстве. Типа они сами голодали, по личной инициативе, чтобы на боевых сдохнуть побыстрее. Если бы не присмотр за поглощением баланды офицером, подкормку бы у доходяг отняли. Солдатам было плевать на статью о членовредительстве, они были в том голодном полуобморочном состоянии, когда человек уже не соображает. Главное, что они ели и у них еду не отбирали. В роте старослужащие иной раз или заберут половину пайки, или просто есть не дадут, или на голову пайку выльют. Типа наказан, сегодня не ешь, или ешь, но половину.

Наказывали часто и за любую провинность. Когда доходягам выдали зарплату, ночью пришли дембеля и отобрали её. Всё одно вас, говорят, кормят, не сдохните. А один доходной с комендантского взвода был, так его заставляли это яйцо дополнительное прятать и ночью дембелям отдавать. Не отдаст – приходили ночью и били.

Первые несколько дней парни просто лежали, им даже еду в палату носили, по немного, чтобы не померли от «обилия» еды то. Потом медленно их стали выводить во двор. Они ходили как тени. Мы один раз шли ротой мимо них. Тощие, похожие на мертвецов, с отрешёнными лицами они и дышали через силу. Через ещё пять дней доходяги уже смогли даже помогать в медсанбате по хозяйству.

Один из них, медленно помирающих от «великой заботы командиров, партии и правительства» был с моей роты, моего призыва. Как мы ему завидовали. Человек смог поесть и отдохнуть. Хотя мог и сдохнуть от истощения. Палка о двух концах.

Таких доходных «бухенвальдов» много было. Этим «повезло». Когда его в медсанбат уводили, он уже только напоминал живого человека, так, полутруп. Все силы у него уже были войне отданы. Ещё завидовали, что у него был квадратный потолок. Наш, палаточный, треугольный, лично у меня вызывал рвотные спазмы и позывы. Я просто мечтал о квадратном потолке. Наверное, потому, что у нас в городке в больших треугольных палатках жили только бомжи алкаши.

Я в детстве жил в большом и длинном бараке, возле кладбища и видел эти палатки и кровати, стоящие в них. Кровати у бомжей были такие же, как у нас в Афгане. Правительство советское, по ходу, с одних складов нас с бомжами обеспечивало. Говорят, бомжи до сих пор в таких палатках живут.

Солдат потом рассказывал, как первый раз, окрепнув, вышел на улицу. Стою, говорит, шатает меня от слабости. Апатия полная. То ли выживет организм, то ли умрёт. Вдруг говорит, слышу… музыка: Пугачёва песню поёт. «Миллион алых роз». Тут, говорит, и понял, жить надо. Так потихоньку, говорит, под музыку Аллы Пугачёвой и выжил.

Тогда какая-то умная голова часто музыку включала по громкоговорителю в полку. Психологически это поддерживало.

А Пугачёвой солдатское спасибо. Одного из нас она реально от смерти в Афгане спасла. Парень потом окреп. Медаль «За Отвагу» получил. Раненый от моджахедов отбивался.

Эти 15 загибающихся от голода и ежедневных побоев пытались открыть глаза комдиву на творившийся в полку беспредел и издевательства. Комдив только глазками моргал и всё отрицал и называл полной клеветой.

Дескать, в его дивизии ни дембелизма, ни побоев, ни издевательств, ни охреневших офицеров нету. Врал в глаза солдатикам, не стесняясь.

А чего не врать-то? Если признать всё, что было на самом деле, его бы самого надо было на зону палкой гнать. Подлючий комдив оказался. Личная карьера и благополучие для него выше правды были. Променял он свою совесть на звёздочку Героя Советского Союза. Хотя и Героического ничего не сделал.

Туфта была, везде скотство, туфта и ложь.

Если бы дембелизма не было, то солдаты бы давно взбунтовались и с войны ушли. Дембеля выполняли некую функцию заградотрядов для молодых бойцов. Конечно, не специально выполняли, их к этому хитрожопость бытия военного подвела.

Вот тебе, товарищ дембель, власть преступная, незаконная, неограниченная над душами и телами молодых, ты за это их на войну води с собой и сам воюй.

А кто в отказ от войны пойдёт, ты того, товарищ дембель, гноби, бей, унижай, объяви трусом, чадом и предателем, и опять лупи его что есть силы и гони на войну, иначе сам за него войны и работы хлебнёшь по полной.

Власть над другими людьми. Почти легальная. Почти безграничная. Где бы девятнадцатилетний, малообразованный, не обременённый особым интеллектом и интеллигентностью мальчишка её ещё получил.

Вот и рвались мы к этой власти и вожделенному неофициальному званию «дембель» всеми силами. Почти все рвались, ибо это звание было единственным нам доступным способом снять с себя огромный груз тягот воинской службы, пусть и за счёт избиения и издевательств над более слабыми и молодыми товарищами по службе.

А кто не рвался сесть на шею другому, тот рисковал это звание «дембеля» до конца службы так и не получить, и всю работу и тяготы войны тянуть самому.

Такая вот мерзость.

А генералы и офицеры иногда дембелей наказывали. Редко, правда, но наказывали. Когда дембель в их вотчину власти нагло лезть начинал или когда своими действиями их карьере угрозу начинал создавать. Если бы не наказывали, то дембеля и их в оборот взяли. Власть штука заразная.

А так, выгоден был генералам и офицерам дембелизм и все его поганые составляющие. Очень выгоден. Он им руководить подразделениями очень помогал.

Добивали вопросы некоторых штабных офицеров типа «как служба, жалобы есть?». Кто тебе чего скажет? Будешь жаловаться, и говорить правду - будешь «стукач». Кто твою правду слушать будет? За нашу правду и её признание офицеров и генералов в о..о бы на зоне п….ь начали.

Пробурчишь в ответ «нормально», и думаешь, ссука, шакал, чё, сам не видишь как дела. Подыхаем потихоньку, со стонами в кулак.

«Отец родной» в сторону отвалит и потом пишет в мемуарах, что постоянно интересовался бытом солдатской службы и вообще был опорой подчинённым во всём.

Сравнивать офицерскую службу и солдатскую нельзя. Это как ж..у с пальцем сравнивать. Я, конечно, сам рвался обратно в Афган до самого вывода войск. И на сверхсрочку рапорт писал, только чтобы именно в своей роте «сверчком» служить. А сейчас понимаю, угробил меня Афган. И по здоровью и по психике. Лучше бы его проклятого не было. Ну а большинство «героев боёв» наоборот, в своих «воспоминаниях» считают, что это у них лучшие годы были. Воистину, права русская пословица: «кому война, кому мать родна». Опять же, служба у каждого своя была.

По ночам плац то и дело перебегали солдаты. Они бежали сломя голову в туалет. Энурез, больные почки, дизентерия, понос. И от холода бегали ссать несколько раз за ночь. Лечение было далеко. Для многих оно было недосягаемо. Нахезать на плац было лучше, чем в штаны. Но старались добежать до туалета. С..ть и с..ть на плацу и у палатки было «за падло». За это «чморили».

Хотя и с….сь и с….сь. Не все успевали добежать. Дизентерия, дистрофия и энурез не спрашивали солдата, хочет он о…….ся или о…….ся или нет. От личных качеств солдата это не зависело. Болезнь – это болезнь. Её лечить надо. А лечить – это значит, солдата из подразделения в госпиталь убирать, а то и с войны списывать. Редко на это шли.

Ну, с..ся, ну с….ся, ну сдыхает на глазах. А службу нести надо.

Не самому же лейтенантику работать и воевать. Легче обвинить заболевшего, что тот специально заболел, наорать, науськать дембелей, чтобы избили по полной и жратву отобрали. Типа, голодный и избитый здоровее станет.

Слишком много офицер солдатиков в санчасть с утра отправит и воевать некому, и накажут командира и уголовное дело могут завести. Типа, вот до чего доверенное боевое подразделение довёл, половина личного состава по госпиталям и медсанбатам больные валяются. Невыгодно было офицерам и генералам солдат лечить. Гнобить их выгоднее было. Утром ведь как, сержант у рядовых своих спрашивает: «Больные есть?». Стоит молодой солдат и понимает, скажет он, что болен – будут бить, и не факт, что в санчасть отправят, но факт, что бить будут. Стоит сержант и думает: «Ну с…и, только скажите, что больны, убью падлы. Что я за вас, гниды молодые сейчас на работы пойду, а завтра за вас на боевые в горы полезу? И лычки сержантские снять с меня могут, за то, что вы чады больны. Я вам, чмори, лично больные места зелёнкой намажу, чтобы жаловаться на болезни неповадно было… ну и так далее…».

Стирай солдатик штаны с кальсонами, суши матрас и неси службу дальше. Сарделька тебе большая и волосатая под нос, а не лечение. Вот если уже ползать станешь, тогда и посмотрим.

Вот если дембель в санчасть пойдёт – это нормально, от дембеля на работах в полку толку не было, не работали дембеля. И от войны некоторые дембеля под этим соусом косили. Смотрели мы на их фокусы уклонические по молодухе, и впитывали способы несправедливости жизни, для дальнейшего претворения их в жизнь самим. Когда мы дембелями станем. Если доживали.

Были офицеры, которые молодых ослабленных болезнями солдат в самые трудные места на боевых кидали, чтобы на боевые потери списать.

И шёл солдат на боевые. Ослабленный донельзя болезнью, немощный, ещё и избитый за свою болезнь, с клеймом позорника и чадушки.

А в чем позор – то? Что заболел? Что не лечат его, бедолагу?

Ладно бы сам специально заразился или почки застудил. Антисанитария полная кругом, хочешь не хочешь, болели. Многие болели. За всё время войны в Афганистане заболело 415 тысяч 932 человека. Они что, все падлы, ссуки и членовредители?

Или их до этих болезней «забота» Советской власти и армейского начальства довела?

Хотя, я по давности лет и членовредителей прощать начал.

Не каждый солдат мог неуставные тяготы и ужасы Афгана выдержать. Есть люди, неприспособленные к избиениям и издевательствам над ними. И не их в этом вина.

А власти по фигу было.

В палатках, которых мы жили, зимой снег, лежащий сверху, от дыхания и маленькой железной печурки подтаивал и стекал на верхние ярусы коек. Бушлаты и одеяла, которыми мы укрывались, примерзали к кроватям. Молодые солдаты спали на верхних ярусах, дембеля на нижних. Встаёшь и отдираешь одеяло от железяки. Солдаты спали в двойных кальсонах, шапках, укрывались тонким солдатским одеялом, сверху накидывали бушлат, мёрзли и расчёсывали во сне укусы многочисленных вшей. Внизу, возле ржавой самодельной буржуйки, кругами стояли сапоги. Дембельские ближе, молодых дальше. Буржуйку отключали за час, полтора до подъёма. Спали часов по 5 – 6. Часто были тревоги, до 5 за ночь. Тревоги были настоящие боевые. Если тревоги не было, утром под звуки горна соскакивали, электричества в палатках вечно не было, в темноте, под тусклый свет керосиновой лампы искали скрюченные от холода полусырые сапоги. Одевались скученно, толкаясь, пуская в ход кулаки, тычки и мат.

Каждый солдат с утра должен был быть подшитый. Это сложенная пополам длинная белая тряпочка, пришиваемая на длину воротника изнутри солдатской куртки (хэбчика или песочки). Подшита она должна была быть белыми нитками. У каждого солдата за подкладкой панамы летом и за козырьком шапки зимой была иголка с чёрной и иголка с белой ниткой. Шапки, панамы, песочки, хэбчики, ремни, бушлаты, рукавицы, даже сапоги и ботинки подписывали хлоркой и ручкой. Подписывали, потому что всё это друг у друга беззастенчиво воровалось. П…..л своё, стащи у другого. Горе тебе, если нитки или иголки не было. А не было часто по молодости службы.

Денег на это жалкое обязательное имущество, дембеля иногда оставляли молодому солдату с отобранной у него получки, не всё иногда забирали. Но молодой солдат эти оставленные деньги норовил проесть. Вожделенная банка сгущёнки и пачка обычного печенья. Молодые солдаты спали на верхних ярусах двухэтажных кроватей. Чудесным образом пронесённая мимо дембеля сгущёнка и печенье лопались очень тихо под одеялом. Главное, чтобы не поймали. Поймают, позору и избиений не оберёшься. Жрать под одеялом считалось позором. Типа крысятничество. Ага, кто-то молодому чадушке даст это съесть открыто? Х..н тёртый. Этой же банкой в лоб и получишь. Вот и лопали под одеялами, и не признавались даже между собой. Я, мол, ни в жисть не жрал. Жрали, ещё как жрали. Ни одного молодого солдата, лопающего сладости при дембелях гордо и открыто, я за все почти два года службы не видел. Даже при мне не лопали, а я молодых вообще не трогал. Мне они были до глубокой лампочки. Вот хитростями солдатскими я с молодыми делился без утайки. Жалко их было, если они могли погибнуть от незнания специфики афганской службы.

Короче, деньги молодым проедены, подшивы нет, ниток нет, иголки нет. Ну, иголку занять можно было. На нитки же и подшивку молодые солдаты часто рвали собственную простыню. Полотном подшивались, нитки выдёргивали из ткани, расслаивая её. Не подшиться тоже нельзя было, чирьяками шея изойдёт, и от ответственного за утреннюю проверку в ухо получишь без базара. Даже на боевых старались каждое утро подшиваться. Ещё утром надо было быть бритым. По молодухе брились часто на сухую. Фирменные лезвия и станки, а также фирменное мыло, мы в основном добывали на боевых, обшаривая кишлаки. Также покупали в солдатском магазине. Небритых могли побрить вафельным полотенцем. Тёрли морду, пока кожа не слазила. Сплошная гнойная корка, от уха до уха. Зато навсегда учили. Писаря и многие спецы второго года службы (первому не полагалось) в край подшивы, торчащей над воротником, вставляли шнур тонкой капельницы. Получался толстенький красивый белый кантик поверх воротника.

Такие нафокстроченые, все переушитые, в подтяжках, с толстыми кантами идеальной белизны подшивки, всегда в новеньком, практически, с иголочки обмундировании, холёные, с намазанными смягчающими кремами ручками и личиками годки и дембеля писарята, на фоне боевых фронтовиков курков смотрелись, как сутенёры на улицах Парижа среди рабочих сталелитейного завода. Или как гламурная пародия на бойца ВДВ. Да и что у них было от реальных боевых десантников? Татуировки на плечах, да эмблемки в петлицах.

В остальном и в основном, на 99 процентов это были холёные и изнеженные, трусливые и откосившие от боёв клопики паразиты на фронтовом курковом теле, нагло присваивающие себе их награды и подвиги. Редко среди них нормальные ребята попадались. Я только одного такого встретил за все тридцать лет послевоенной жизни.

Курки так практически не одевались. Не до красоты им было, даже на втором году службы. Выжить бы на нескончаемых боевых.

Война и нагрузки очень сильно старили курков. Порой, визуальное различие между молодыми и дембелями было лет в десять. Смотришь и не понимаешь, откуда такие старые солдаты в армии взялись.

Реально это различие было в один, полтора года. Война съедала молодость.

Особым шиком второго года службы считалось надвинуть шапку ушанку и берет (домой уезжали в беретах) на затылок, чтобы чуб торчал. На первом году стриглись почти под ноль. Молодым чубы не положены были.

Я волосы не расчёсывал, они тогда красиво и кудряво вились, последние полгода вообще не стригся, у меня волосы уши под дембель закрывали, я их за уши зачёсывал. Зато чуб был шикарный. Почему не стригся? Хотелось хоть что-то не по уставу иметь. Задолбал меня устав к тому времени. Ремень, свисающий на пах, длинные волосы, не застёгнутый, а запахнутый бушлат, чтобы тело красиво облегал, начёсанную и набитую шапку на затылке, десантные ботинки с высоким голенищем, зашнурованные только до середины, согнутая кокарда и бляха ремня, лишняя расстёгнутая верхняя пуговица, поля, загнутые у панамы (типа, рейнджер ВДВ), чего я ещё неуставного себе мог позволить.

Кокарду гнули на втором году службы. Если гнутую кокарду обнаруживали у молодого солдата, разгибали её ударом в лоб прямо на солдате. Ещё любили у молодых мерить грудину. Бить в грудь так, чтобы ножка пуговицы вбивалась в грудную клетку, чтобы очень больно было молодому. Потом синяк на полгруди. И сердце навсегда посаженое.

Каждую ночь в небе и над Кабулом летали вереницы трассеров. Ещё вечерами гремели реактивные снаряды, улетаемые в горы.

Артиллерийская и автоматная канонада гремела и напрягала.

Трассера мы заряжали в магазины через один патрон с простыми пулями. Трассеров не всегда хватало, а ночью в бою, очень удобно видеть, куда пошла твоя очередь. Правда, духи могли тебя так засечь. Для скрытного огня по душманам у нас были магазины с патронами без трассеров.

Часто моджахеды бросали в речки и родники дохлых, раздувшихся трупным смрадом, коров. Пить такую воду было нельзя даже с пантоцидом, отравишься. Гадили душманы нам, как могли.

Я на втором году службы любил ходить впереди роты метров на 300 - 700 разведдозором. Хотя заставляли дальше 30 - 50 метров не удаляться. Дальше удаляться было очень рискованно, но зато можно было несколько минут посидеть и отдохнуть, пока рота подтягивалась. Обычно в такой дозор высылали 1 – 2 бойцов, чтобы в случае засады они принимали бой на себя и этим спасали роту. Опасно, конечно, очень, и первая пуля тебе и первая мина твоя, зато сам себе голова. Захотел быстрее пошёл, захотел – медленнее, захотел - присел и отдохнул. Когда шёл сильно быстро, командиры злились, рота отставала и растягивалась. Старался идти нормально. Бывало, сапёрам помогал обнаруживать мины «лепестки». Сапёр по любому сзади меня шёл тогда.

По горам, ледникам и скалам мы шарахались без альпинистского снаряжения. Как мы умудрялись часто не срываться в пропасть? Такие чудеса акробатики выделывали. Иногда срывались.

Помню, только вышли в новые горы, полдня не прошли, один солдат в пропасть слетел. Вытащили, стонет. Старшина взял меня и ещё трёх солдат, и мы его к броне понесли. Пять человек и один полутруп, сладкий малочисленный деликатес для любой банды. За своего мы могли и рисковать, жизнь товарища в основном всегда дороже собственной была. Так курков учили. Погибни, но товарищей собой закрой.

Дошли, смотрим танки наши возле речки. А они по нам прямой наводкой. За банду приняли. Пока дым опознавательный зажгли, пока по рации связались. Косые танкисты, никого из нас не убили. Отдали им сорвавшегося чела-братана и обратно пошли.

Наши уже возле кладбища афганского расположились, костёр разожгли. Днём костёр не страшен, главное, чтобы дыма особо не было. Ночью или когда смеркается, моджахеды по кострам стреляли. По кладбищам своим духи редко стреляли, религия. Мы их могилы тоже не разрушали. Мертвяки нам ничего плохого не сделали. Поели, фляжки в угли поставили с последней заваркой, а по костру пулемётная очередь. Мы в стороны. Все целы, а чаю кирдык, пробиты фляги. Окопались поближе к могилам. Ночь в жажде. Пить охота.

Утром с прапором во главе впятером пошли вниз искать воду. Нашли, набрали, а тут духи. Много. Мы от них, к своим. Бежим, гора лысая, спрятаться негде, пули свистят. Добежали, залегли, ждём. Духи в атаку не идут, затаились. Мы по рации запрашиваем разрешения спуститься и уничтожить банду. Нельзя, говорят, это не банда, это народная милиция, они, мол, вас самих за банду приняли. Глянули мы друг на друга, и впрямь банда, кто во что одеты, и рожи небритые.

Я в этой книге шибко о боях не пишу. В боях ничего интересного нет. Мы стреляем, в нас стреляют. Мертвые падают, раненые орут. Все как обычно. Мне хочется наш быт описать, чтобы лучше к солдатам относились и быт, и жизнь, и службу их обустраивали лучше.

Однажды на горку вышли, видим внизу дом большой одинокий, люди ящики зелёные несут. Вызвали артиллерию. Первый снаряд перед духами, второй позади. Третий в них, ещё два в дом. Вилкой классической взяли душков. Спустились несколько человек вниз, все мёртвые в доме. Моджахеды с ящиками разбитыми валяются. Документы там были духовские. Что-то взяли, остальное сожгли. Вдруг видим, из одной разрушенной стены тягучая желтая жидкость течёт. Мёд. Пчёл взрывной волной выбило, а мёд с сотами остался. Вкусно было. В каски набрали, несём наверх роте. Смотрим, ещё один дом. Маленький, как конура собачья
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Рус




Зарегистрирован: 30 Июн 2010
Сообщения: 1556
Откуда: Казахстан, Астана

СообщениеДобавлено: Пн Сен 29, 2014 9:58 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

Биографическая справка об авторе воспоминаний "НИКТО КРОМЕ НАС..." осталась в первоначальном разделе. Дублирую:


СЛАВИН Игорь Геннадьевич
Родился 1 января 1963 года.
С 1982 по 1984 гг. служил срочную в Афганистане в 350-м гвардейском парашютно-десантном полку 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии в разных должностях. С октября 1982 года по июнь 1984 года - командир отделения, автоматчик и пулемётчик в 5-й парашютно-десантной роте 2-го парашютно-десантного батальона (с перерывом в 4 месяца - с мая по август 1983 г.). В 1983 году дважды был разжалован в рядовые.
Принимал участие в боевых операциях Советских войск в Афганистане. Имеет ранения в боях - в плечо и множественное осколочное в голову.
В 1988-1989 гг. участвовал в специальных миротворческих операциях на Кавказе.
За срочную службу и ранения в Афганистане награжден двумя медалями «За Отвагу». В 1988 году и позднее был награждён другими государственными и ведомственными орденами и медалями.
В настоящее время поэт, писатель, художник, предприниматель. Официально выдвигался на Нобелевскую премию по литературе, дважды номинировался на национальную литературную премию «Поэт года» и один раз на литературную премию «Наследие». Имеет литературные премии, дипломы и награды.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Рус




Зарегистрирован: 30 Июн 2010
Сообщения: 1556
Откуда: Казахстан, Астана

СообщениеДобавлено: Пн Сен 29, 2014 9:59 am    Заголовок сообщения: Ответить с цитатой

НИКТО КРОМЕ НАС. Правда Афгана глазами солдата ВДВ. Часть 3

Пока писал эту книгу, слушал разное. Например, дембель мой, живущий со мной в одном городе, сказал: пиши, ты это пошёл, вранья тут нет. Бывший замполит, советник с генштаба афганской армии, орал, что я опозорил всё ВДВ. На что его спросили: какое он, мотострелок то, собственно, отношение к ВДВ имеет. Ну, дедок старенький уже. За своё замполитное «героическое» прошлое распереживался. А ну, как в его ордена незаслуженные теперь плевать на встречах школьники неразумные будут. Дитя КПСС, чего с него возьмёшь. Таких партейных на войне много было.

Воевать только не кому ходить. Хотя, дедок не унимается, он по совместительству вечный заместитель в одной из афганских организаций города. Всех председателей пережил, а тут такая статья, а он всего лишь советник с ГенШтаба Афганской Армии. Не ротный, не взводный, не курок, даже не комбат. А хочется и дальше овации за «героические» подвиги собирать. И давай дедок искать, кто с ним письмо опровержение моего рассказа из солдатиков десантников напишет. Речь то идёт о его, заместительности шатающейся, и о «героическом» авторитете поколебнувшемся. А нет никого, уже полгода целых. Не найти ему никак предателей солдатской правды из курков десантников.

Привыкли советники да штабные за спины солдатские прятаться. В Афгане прятались, жить им очень безопасно хотелось, а не Родину защищать, вкусно есть хотелось, сладко пить, мягко спать желалось. На гражданке они прячутся за подвиги солдатские, к боевым операциям примазываются, в председатели и замы ветеранских организаций лезут, орденами штабными трясут, в первых рядах на встречах да концертах сидят.

Здорово, когда за тебя другие умирают, но дай, штабная крыска, этим другим свою курковую правду сказать. Не всё же картинки лубочные показывать. Дала вам Родина, господа штабники, льготы и ордена наравне с боевыми солдатами и офицерами. Сами вы ещё себе приписали в десять раз больше. Хватит уже. Война закончилась. Сил нет, на ваше выпячивание смотреть. На любой войне победитель и герой – это простой солдат. Именно обычный советский солдат на своём горбу самые распроклятые тяготы Афганской войны и вынес.

Я с Богом в молитвах много беседовал. Обнародовать свои записи, не обнародовать. Крест у меня видно такой, за грехи мои плевки недовольных правдой вытерпеть. Христу тяжелей было. Меня глядишь, не распнут. В ВДВ такой девиз есть: «Никто кроме Нас». Хороший девиз. Никто кроме нас и правды не расскажет. Здесь нам тоже первыми быть придётся.

Что касаемо властей, то крепость мне придала одна женщина своим отзывом. Она пишет: «…Я приравниваю ваш труд к труду писателя Константина Воробьёва, написавшего о войне так, что Берия склонял Сталина «наказать» писателя, на что вождь ответил: Хоть один правду написать посмел...»

Афганская армия была полным сбродом. Немного воевали ихние службы КГБ (хадовцы) и их десантники (командос). Всё остальное гонялось из-под палки и постоянно переходило на сторону моджахедов и обратно.

Доверия к афганской армии у нас не было никакого. Эти вояки то и дело дезертировали и переходили на сторону душманов. Солдаты у них, с которыми я общался, были простые и добрые вчерашние полуграмотные крестьяне. Часто пригнанные в армию под угрозой смерти или ареста. Мы и сами несколько раз участвовали в такой мобилизации. Окружали кишлак и всех от 16 и старше властям афганским для армии сдавали. Бабы плачут, дети орут, мужики справки суют. Кто эти справки читает? Порвали справку, выкинули в арык, и иди мужчина в афганские войска.

На всех боевых, где рядом была «доблестная» афганская армия, мы направляли стволы и в сторону духов и в сторону армии ДРА. Предавали они нас часто.

Говорили, что в афганской армии было много наших советников и замполитов. Я бы им за работу поставил жирный кол. Чего они бухтели «храбрым» воинам Афганистана я не знаю, но толку от их бухтенья не было ни какого. Афганская армия как боевая сила была мертва. Политика. Всё и всех коммунистической пропагандой пичкали. И своих солдат и чужих.

Перед каждыми боевыми были общие построения курковых рот полка. Мы их ненавидели. Надо было полностью экипироваться как на боевые и строится поротно на плацу полка. Если ещё идти в горы с огромными тяжестями как-то было можно, то стоять со всей амуницией на плацу по стойке «смирно» или «вольно» несколько часов, было невыносимо.

Несколько десятков килограмм давят на плечи, ноги выпрямить от такой тяжести невозможно, стоим на полусогнутых, позвонковые хандрозы и грыжи начинают раскалённым ломом впиваться в позвоночник уже через пять минут стояния.

Вдобавок к этому, холодища зимой или жарища летом. Командиры полка и дивизии, вместе со штабными нудно и длинно бухтят о нашем героизме и долге, взывая к нашим патриотическим и интернациональным чувствам.

Стоишь и думаешь, Господи, ну когда же я все долги этой грёбаной коммунистической партии и братскому народу Афганистана отдам! Ещё решаешь в уме задачу, куда засунуть хоть бы одну лишнюю банку консервов.

Кому хочется пить, кому курить, кому в туалет (энурез, понос от помоев, называемых едой, и дизентерия были постоянными спутниками многих молодых солдат).

Втихушку пытаешься передвинуться в задние ряды построения и присев, глотнуть из фляги воды. Ротный и взводные матерятся и грозятся натянуть шевелящимся их сраки на головы. Офицерам в задние ряды перебраться не светит.

Правда, офицеры и никаких тяжестей на эти смотры и не таскали. У них были абсолютно пустые РД за спиной и ноги под тяжестью не сгинались.

На плацу высятся две кучи барахла. В одной рваная подменка грязной и старой одежды, в другой всевозможная, до нельзя изношенная и потрёпанная, солдатская обувь. Это хоть что-то, некоторым на боевые и ходить не в чем. Счастливчики ходят в оборванных прыжковых комбезах.

Сапоги часто не выдерживают горных боевых и понимаешь, что любая, даже самая стоптанная подменка, лучше, чем совсем босиком. Раздача рванья напоминает мне фильм про Бумбараша. Там так же раздавали опорки нуждающимся бойцам.

Наконец, раздача рванья и коммунистическо-патриотичный нудизм закончены. Штабные командиры взбираются на фанерную трибуну, писаря трусливо выглядывают из-за палаток и модулей. Оркестр давит марш, и мы гордо победоносным парадным топотом строевых коней тяжеловозов шагаем мимо них, держащих руку под козырёк.

Мы уходим завоевывать им ордена и звёзды на погоны, а они будут долго ждать нас на броне, жрать до сытой икоты сухпайки и чувствовать себя настоящими героями.

Дай Бог, чтобы грёбаное правительство и всё политбюро, вместе взятые, подавились теми голубыми десантными беретами, которые потом будут лежать на холодных и скрипучих панцирных кроватях в казармах погибших мальчишек курков.

Холодно было мне первой зимой, до колотуна. Ноги вечно сырые от пота и талого снега, спать хочется, есть хочется. Бушлат старый, вата в нем одно название. Шапка выношенная. К печке не пробиться.

И тут мне фарт попёр. Бегая в туалет, я пересёкся с одним молодым солдатом из обслуги дизелей. Стоял у нас ангар дизельный рядом с туалетом. Слово за слово, на судьбы молодые посетовали и разбежались.

Тут дембеля осенники к дому готовиться начали, и надо было им шинели начёсывать железной щёткой. В такой начёсанной шинели было шикарно в Союз лететь. Шинель становилась пушистая и красивая. Тудым, сюдым, а щёток железячьих нет нигде.

Дали нам молодым поручение с напутственным пендлелем. Полк вверх дном перевернуть, а щётку железную найти. Я побежал к своему новому знакомому. Сам я до армии ГПТУ заканчивал на слесаря-механика, соображал, что у дизелистов такая штука могла быть. Так и есть, у того щётка оказалась. Он ею трубы от ржавчины чистил.

Я к дембелям. Докладываю, что щётка есть, но дают её за раз только минут на тридцать, потом, вру, щётку надо вернуть. Типа, её, щётку, надо использовать в дизельной очень часто, и должен я бегать туда и сюда вместе с этой щёткой.

Дембеля поначалу обрадовались. Бегай, говорят, орёл ты наш, золотые пяточки. И стал я бегать. Щетку принесу, шинель почешут, я к дружбану. У него закуток с трубами тёплыми, сверху одеяла накиданы. Я на эти трубы сапоги сырые поставлю, сам на одеяла. Минут двадцать посплю, обрубался мгновенно, щётку хвать, и бегу с ней обратно в роту. Между делом дружок мне кусок хлебушка даст и чаю нальёт. С хлебом у них немного полегче было.

В этом дизельном раю было много вольнонаёмных техников и инженеров, они солдат подкармливали, жалели. Бегал я так дня четыре. Потом какой-то финик из дембелей решил, что я не должен оставаться в ангаре, ждать щётку, а бежать обратно сразу в роту, и потом снова бежать за щёткой. Бежать, это значит именно бежать. Молодой солдат просто ходить не имел права. Он должен был всегда бегать, даже на 10 метров. Такое правило было у нас в полку для молодых солдат. Отправят тебя куда, ты должен встать в стойку бегуна: туловище наклонено, локти согнуты. Ждёшь разрешения и бежишь. Бегом туда, бегом обратно.

Бегал я по новому правилу за щёткой дня два. Сил моих беговых уже не было. Товарищ мой опять выручил. Прикинулся он как годок, бляху на яйца спустил, ушанку козырную на десять минут одолжил у инженера, и бушлат новый. Пришёл к нам в роту. Дембеля его не знали, но как годка уважили вниманием.

Сказал, корешок, что если щётку мои деды хотят, то должен за ней приходить только я и ждать эту щётку должен именно в ангаре, а не бегать туда и сюда. А то сказал, запалимся, и щётку больше дать не смогут. Дембеля поверили, и я ещё потом несколько дней с сухими ногами ходил. Потом шинели начесались, и фортуна снова повернулась ко мне задним тылом. Но эти дни тепла и маленького сна меня поддержали.

А товарища моего потом по молодухе убили. Захотелось ему тоже на боевые ходить, а не трубы в полку чистить. Попросился он в курковую роту. Колонна их вышла на сопровождение бензовозов. Подбили духи их БТР из гранатомёта. Аккурат в то место попали, где он сидел. Так и не стал он настоящим годком. Всегда самые хорошие парни гибли. Нехватка хороших парней видно в те годы в Раю была.

Настоящей мужской дружбы всех и вся солдат и офицеров в нашем полку не было. Правда, первому ротному, старшине роты прапорщику и замполиту роты я по наивности доверял свою жизнь на боевых всецело.

Первому ротному я бы и памятник тогда поставил. Хороший мужик был на фоне остальных ротных.

Ушёл он на пенсию подполковником. Потом на пенсии в детском парке карусельщиком работал. Умер рано, сердце не выдержало. Нам он сердце отдал. Как мог, так и отдал.

Новому ротному и троим взводным офицерам я вообще не доверял. От офицеров роты я предпочитал просто держаться подальше. Да и не только я.

Дружили мы по 2 – 3 – 4 – 5 человек внутри своего призыва. Конечно, были и друзья, которым ты мог доверить свою жизнь и спину, но далеко не ко всем, и не всегда было такое доверие. Настоящая дружба это такая же редкость, как найти на улице большой брильянт.

Нас хоть как-то сплачивал общий враг, окружающий нас со всех сторон.

Была такая частушка: «Афганистан страна чудес, зашёл в кишлак и там исчез». Смерть ждала солдата практически за каждым афганским углом. Это и сплачивало.

Ну, ещё мы тогда в людях не шибко разбирались. Кто хлеба даст укусить, тот и друг. Кто не даст, тот крыса или шакал.

Всё делили на белое и чёрное. Не замечали ни оттенков, ни психологии отношений, ни логики поведения. Где уж до методов профессора психолога Личко было.

Это потом, несколько лет спустя после войны, я, основываясь на его трудах, изучал психологию поведения и мотивов заключённых в местах лишения свободы, и писал свои труды на эту тематику, опровергнув доказательно на учёном совете марксистский термин о бытие, материи и сознании, повергнув в шок маститых полковников с партбилетами КПСС в кармане.

Поэтому, основываясь на собственных знаниях, заявляю, что наш полк во время моей службы представлял не отточенную образцовую военную машину, а формальное армейское сборище плохо обученных, регулярно нарушающих законы и мораль, людей с оружием.

Жили, были у нас в полку в первом батальоне два друга солдата. Оба из одного города призывались, оба дембеля, оба по ранению не могли ходить на боевые и стали работать банщиками. Не хотели в Союз уезжать, упросили командиров оставить их в полку, хоть кем, на любой должности, главное, чтобы в роте своей быть. Пацаны героические, с боевой наградой каждый, друганы, не разлей вода. Уважуха им и почёт, ранения свои в бою получили. Только работы у банщиков мало, времени свободного много. Наркота пошла. Обкурились как-то ребята, что-то не поделили и один другого избил. И стал бить каждый день дальше.

Пообещал и награду отобрать, и зачморить по полной, и всем в родном городе рассказать, что, дескать, чушкарь избиваемый и чадушка. Ну, такая моча в голову, ну один сильнее, другой слабее физически. Тот, которого чморили, своего корешка зарезал. Расчленил по кусочкам, в мешок сложил и понёс на кладбище боевой техники в конце полка закапывать. Поймали его, не дошёл. Вот такая история печальная.

Я пока эту книгу писал, во мне всё разные позиции боролись. Сам себя спрашивал: зачем? Денег на этом не сделаешь, славы не заработаешь. Всё мне хотелось приукрасить чуть-чуть, смягчить. Наверное, где-то и смягчил. Но не приукрасил. Фамилии посчитал писать не нужным. Сами все себя узнают. Им и мне с этим позором жить дальше. Я ведь тоже не белый и пушистый. Не самый героический, и не самый главный и не самый стойкий.

Приятно мне, конечно, что и в лучших друзьях у меня дембель мой, с нашего 350 полка. Я ему до сих пор и жизнь могу доверить и посоветоваться. Нет у меня к нему зла и претензий и у него ко мне. Время всё сгладило. Но ошибок наших не надо следующим гвардейцам совершать. Пусть на наших проколах учатся.

Сейчас, с позиции взрослого человека, мне кажется, что дембелизм, пьяное купание в фонтанах, драки с другими родами войск и с приезжими гастарбайтерами, стычки с ОМОНом и полицией, замалчивание проблем, это не самые лучшие традиции ВДВ. Эти традиции должны стать нам чужими и должны уйти в прошлое.

Десантник в глазах общества должен стать символом не только военного и армейского профессионализма, стойкости, смелости и физической силы. Десантник ещё и не должен нести на лбу звание «морального урода». Он должен быть умён, интеллектуален, морально, нравственно и духовно красив. Он должен быть человеком в порядочном и высоком смысле этого слова.

Как этого добиться? Прежде всего «дедушкам» ВДВ надо начинать с себя. Вообще, для начала надо ввести несовместимость голубого берета и алкоголя. Либо ты расслабляешься как гражданин. Либо гордо носишь на голове берет ВДВ, а на груди тельняшку десантника.

Ну, а выпивший десантник, бывший он или нынешний, в голубом берете или тельнике, должен стать позорищем, как ржавый автомат. Нет ума и внутренней силы быть достойным уважения, уходи на разряд пьяного «чушка».

Ротные курковые механики-водители и операторы-наводчики БМД и БТР (они жили вместе с ротой и принадлежали штатному расписанию роты), на которых нас перевозили, и спецы полка в горы практически не ходили, за редким исключением: сапёры, АГСники, миномётчики, артнаводчики, иногда некоторые связисты и некоторые химики (перечислил, кого помнил).

Курков было очень мало, спецов в любой дивизии было в несколько раз больше.

Вообще, курка второго года срочной службы от солдата спеца или солдата штабного можно было отличить по внешнему виду. Спецы и штабные второго года службы ушивали своё обмундирование по дембельской моде, курки, за редким исключением, нет. Курки не ушивались по одной причине, в ушитом обмундировании невозможно лазить по горам и воевать (с подменкой на боевые было тяжело, комбезов всем не хватало, и многие курки ходили на войну в том же ХБ, что и в полку).

В конце службы я ушился. Домой было не за горами, боевых не предвиделось. Хотелось ходить модно и «красиво». Но боевые нежданно–негаданно, пришли.

Нас «попросили» не бросать полк и не метелить по домам. И мы пошли снова на войну. После приказа о дембеле, «гражданскими». Расшивали меня сами горы. Заново меня ушили уже за неделю до самолёта наши ротные годки. Уезжать в ушитой парадке было особым шиком.

Видел фильм «9 рота». Лучший из всех созданных об Афгане, но всё равно много ляпов, неточностей и ошибок. Артисты и режиссёр видно старались, и получилось артистично правдиво и артистично талантливо. На максимум таланта сделан взгляд постороннего человека на эту войну, как он её понимает, не побыв там.

Не хватило талантливой консультационной работы. Наверное, консультанты сработали не до конца и не на совесть.

Но всё равно, этот фильм открыл совершенно другую сторону возможности показа этой войны. Думаю, будут и новые фильмы. Бондарчук молодец, выжал из себя максимум человека не бывшего, но проникнувшегося. Пусть в следующий раз берёт более качественных консультантов. А то, прямо братство фронтовое, во главе с удивительными командирами и храбрыми диверсантами пропагандистами.

Не было братства, и пропагандистов диверсантов не было, лажа всё это. Умудрялись даже в жестоком бою с рюкзаков друг у друга бакшиши тырить под шумок.

Крысы, подлецы, трусы, воры, мародёры и стукачи были в любой роте и не всегда их выявляли. Маскировались они умело. Мало их было – это факт, но были.

Были ещё в полку штабные, это писаря, замполиты, замы по партийной работе, заместители полков всех видов, комсорги полков и дивизий (не путать с замполитами и комсоргами курковых рот), советники, пропагандисты, особисты, и другие генералы, офицеры и солдаты, работающие при штабах полков, дивизий и Армии.

Писаря работали с бумагами в штабах, замполиты штабов (не путать с замполитами рот) бубнили про политику и под крепкой охраной курков, афганской полиции или афганского КГБ и афганской армии встречались с партийными функционерами ДРА и представителями афганских рабочих коллективов. Пропагандисты, так же под охраной, бухтели со всеми, кто готов их был слушать о великой роли СССР. Пропаганда и политика. Два штабных кита коммунистической партии. Лишние люди в любом полку. Отцы родные всех стукачей, и зубная нудная боль курковых офицеров.

Воевать надо, а эти комуняки ходят и нудят и нудят, и всё чухню всякую. Бесполезные люди.

Справедливости ради скажу, что и среди замполитов попадались нормальные хорошие люди. Например, мой замполит роты. Храбрый смелый офицер, ходивший на все боевые с ротой. Он, после первого моего ротного, был единственным человеком, умевшим понять и простить солдата.

Был единственным офицером роты, относившимся к солдатам заметно теплее и душевнее. Должность замполита только мешала ему стать более родным для нас, простых солдат курков. От остальных офицеров дружбы и тепла дожидались очень редко.

Ещё у нас в полк в 1983 году, пришёл нормальный мужик на должность заместителя командира полка по политической части. Тоже смелый и храбрый офицер. Всегда делился с курками своим офицерским сухпайком, что было очень огромной редкостью для офицера такого ранга. И вообще, заботился о курках.

Видел его в бою, храбрый человек. Духи напали на нашу колонну, и он как-то сразу в первые секунды боя взял командование на себя, грамотно расставил бойцов, сам с автоматом на переднем крае, как и положено лихому командиру. В нём (новом замполите полка) был какой-то юношеский задор, уверенность в своей храбрости и уверенность в нас. Духов опрокинули, он ещё и преследование организовал. Короче, толковый бравый боевой командир богатырь двухметрового роста.

В полку бардака хватало, он с этим бардаком душевно боролся и правильно. Особенно не любил пьяниц, стукачей и воров. При нём в полку гораздо чище стало и ловкачей со сволочами и стукачами всех мастей поубавилось. Раком курков голышом перестали ставить после боевых и в попах деньги стыренные в бою у душманов искать перестали. Дембелизма издевательского и командирского диктаторского идиотизма в полку реально поубавилось.

Слышал, что он получил в Афгане два ордена «Красной Звезды». Думаю, за дело. С командиром полка он не васькался, не заискивал. А командир полка у нас на награды скупой был, просто так ордена не раздавал. Хотя замполита нашего комполка уважал и доверял его словам безоговорочно, сам свидетелем был, как замполит комполка одной фразой осадил и тот подчинился беспрекословно.

Вот с начальником разведки полка нашего нового замполита действительно связывали более чем замполитные отношения. Они всё там чего-то разведывательное планировали, какие-то спецоперации вместе разрабатывали и исполняли.

Вообще, новый замполит полка, пришедший в 1983 году, был правильный полковой офицер высокого ранга, каким и должен был быть настоящий коммунист, а не штабной функционер. Он и на построениях перед боевыми не бубнил, а чётко и коротко говорил. Да и сам на все боевые с полком ездил, хотя мог и в штабе, в части отсиживаться. Боевой офицер – десантник.

Слава Богу, что были такие исключения из общей замполитной и штабной практики. Честь им и гордость за них. Но мы же любимый полк Маргелова, 350 полк ВДВ, у нас и замполиты другие иногда попадались, храбрые офицеры настоящей Десантной закваски.

Уважуха вам от простого солдата, лейтенант - замполит роты и майор, замполит 350 полка.

Замы спецы, соответственно, обеспечивали работы своих подразделений, обслуживающих военную машину.

Штабным была лафа. Дальше брони почти никто из них на боевые не ходил. Они балдели и наслаждались гордым званием воинов интернационалистов по полной. Некоторые из них выполняли своё дело честно и хорошо (без штаба тоже много не навоюешь). Я знал только одного писаря штаба дивизии, который после войны честно признался, что на боевые не ходил, с утра до вечера работал с бумагами, и дослужился до звания старшины. Парень хороший, открытый и уважаемый. Не имеет ни одной боевой награды. Но, честных - единицы.

Остальные до сих пор рассказывают о себе такие великие подвиги, что диву даёшься. То про мнимые контузии и ранения (как правило, не подтверждённые ни одной медицинской выпиской). То, про какие-то секретные особые подразделения, то, как минимум, пол Афгана именно они и завоевали.

А уж как штабной народ писал себе липовые наградные и обвешивался боевыми орденами и медалями до сих пор ходят легенды. Ну, ведь был хороший офицерский орден «За Службу Родине в Вооружённых Силах СССР», была солдатская медаль не боевого значения «За отличие в воинской службе».

Зачем же себе ордена «Красная Звезда» и медали «За Боевые Заслуги» и «За Отвагу» вешать, господа штабные. Видимо, чтобы потом, в Союзе рассказывать сказки о «героических» буднях в особых спец подразделениях и спец условиях. Стыдно.

Чтобы курку заработать медаль «За Отвагу» в 350 парашютно-десантном полку, нужно реально подвиг совершить или кровью бой окропить и при этом продолжать бой вести. Простой службой в ДРА её не заработать. Каждый курок, честно получивший боевую награду, знает, за что именно он её получил, и не будет прятаться за фразами типа: «всем давали и мне дали», «за войну», «это секретная информация» или скромно и многозначительно молчать. Молчат или отмазываются, как правило, те, кому и ответить нечего. Хороший солдат, после пары рюмок всегда поделиться рассказами о войне и о собственном подвиге.

Запомни хорошо, читатель, офицеры штабов и писаря штабов, это именно офицеры штабов и писаря штабов. Не смотри восторженно на их боевые ордена. Офицеры штабов и писаря штабов - это не курки. Редко среди них стоящие бойцы попадались. Очень редко. Я видел всего одного.

Лично я считаю, что наград были достойны все, но хочется, чтобы боевые награды давались за боевые подвиги, а не имели расплывчатого статуса о награждении и не выдавались за мирные дела или качественную чистку автомата под горой. Боевые награды за боевые подвиги, не боевые - за хорошую службу.

У нас с наградной системой всё смешалось. С Отечественной войны привыкли штабные себе и ордена с медалями боевые вешать и звёзды Героев. Традиция такая была. Чем выше звание, тем важнее орден.

В Афгане эту традицию ломать не стали. Благо статус многих даже боевых наград шибко расплывчатый. Ну да этот статус в своё время не солдаты окопники придумывали, а те же старшие офицеры и генералы. Они же хитрые, как себя без боевых орденов оставлять. А на совесть они плевать хотели.

Вдумайтесь только в словосочетание «Герой Советского Союза». ГЕРОЙ!!! То есть человек, совершивший уникальный и героический подвиг. Человек ценою своей жизни спасающий Страну или Товарищей. Личным мужеством своим, или личным подвигом заслуживший право на уникальную награду. Герой, одним словом.

Но получить это звание за штабную работу, какой бы уникальной она не была, это сверхнаглость и сверхбессовестность их обладателей. Такие награды должны получать за очень огромный и неординарный, личный риск своей жизнью и здоровьем именно в бою или разведке, и во имя других.

Если бы статусы и правила награждения боевыми наградами от медали за «Боевые Заслуги» до «Героя Советского Союза» писались и контролировались именно солдатами, участвующими в боях. Сильно бы тогда поредели иконостасы на грудях у многих офицеров и генералов, ибо получены многие эти награды не за личные подвиги и боевые ранения, а за плохое руководство и бумажную писанину.

Я, конечно, готов поверить, что и штабные попадали в страшные ситуации, но это были единичные ситуации (лично я о таких «штабных» ситуациях за 2 года Афгана не слышал), а у курков вся служба, все два года, состояла из таких ситуаций.

Были случаи, когда курков переводили в штабные или спецы. Были случаи, когда спецы переходили к куркам. Иногда переведённые курки из штабников или спецов честно возвращались назад в свои роты. Им было стыдно, и они рвались назад в боевые подразделения.

Солдаты, офицеры и генералы имели полную возможность совершать подвиги. Далеко не все их совершали и стремились совершать. Основная масса солдат (даже курков), офицеров (даже курковых рот) и генералов просто тянула свою лямку службы, зная, что все шаги вправо или влево от этой лямки грозят или смертью героя, или потерей карьерного роста, или тюрягой, или полным презрением сослуживцев.

Хотя презрение пугало в основном солдат, офицерам и генералам на него было чихать с большой полки, они уже могли оправдывать свои поступки перед своей совестью по полной, без оглядки на товарищей.

Офицеры и генералы во многом были уже вполне сформировавшимися личностями. Вот потеря карьеры и тюрьма офицеров и генералов пугала больше, чем потеря уважения сослуживцев. Тем более, что сослуживцы были с теми же ошибками, заблуждениями и преступлениями, что и у них.

Поэтому, основная воинская масса служила и всеми силами старалась выжить, даже ценой обмана и уклонения от реальных боевых самопожертвований во имя жизни товарищей.

Либо человек попадал в переделку, и желание выжить любой ценой самому влекло за собой и автоматическую помощь выжить остальным, либо, в отдельных ситуациях, адреналин и желание шального риска срывали крышу и заставляли делать секундные и минутные героические порывы, либо человек осознанно был готов к совершению подвига, презрев свою жизнь во имя Родины и сослуживцев, осознанно совершал этот подвиг и считал, что так оно и должно быть у порядочных людей.

Таких «осознанных» героических личностей, способных на самопожертвование, было очень мало, единицы.

Так что, громкие фразы о наших массовых героических подвигах «во имя» и «за Родину» - это далёкий от реальности миф.

Хотя, с другой стороны подвигом каждого была уже сама жизнь на афганской войне. Но подвиг этот был далеко не от больших нравственных стремлений.

В общем, углубляться в это можно долго, и нужно углубляться. Есть тема и пласт работы для психологов и исследователей наших душ. Выводы только будут не в нашу ветеранскую пользу.

Не идеализируйте нас, граждане, не воевавшие соотечественники. Не такие мы, какими нас в кино рисуют. Далеко не такие.

Лучшие из нас давно забыты и не награждены. В этой войне и после неё, самые лучшие и самые чистые душой редко признаны были. Почти никогда.

Отдельно о медальке «25 лет вывода». Деньги выброшены на ветер. В отдельных регионах к этой побрякушке дали ещё по 2 – 3 тысячи рублей. На водку, что ли?

В своё время Советская власть всем ветеранам ВОВ вручила «Орден Отечественной Войны». Первой степени реально воевавшим, второй степени – всем остальным ветеранам. Это было честное признание их военных заслуг.

В 2014 году Российская Федерация удостоила наградами «Медаль Ушакова» (сделанный из чистого серебра морской аналог медали «За Отвагу») около трёх тысяч британских ветеранов Северных конвоев. Дело нужное и обсуждению не подлежит. Британские ветераны это заслужили.

Но разве курки, по два года воевавшие в Афганистане по просьбе Родины, не заслужили боевых наград? Разве они сделали меньше для СССР, чем их фронтовые братья британские моряки?

Думаю, что Российская Федерация могла бы расщедриться воинам интернационалистам хотя бы на медаль «За Боевые Заслуги». Пусть только солдатам. И штабным, и спецам, и куркам. Пусть только тем, у кого нет боевой награды. Пусть из железа, а не серебра. Но это было бы реальное признание реальных фронтовых пахарей. Всех, и сразу. А так, очередная юбилейная побрякушка. Да кому она нужна. Вручите куркам медали «За заслуги перед Отечеством». Будет честно по отношению к ним, калеченым войной и отдававшим жизни за своё Отечество.

Заведу я рассвет, бело – нежными сердца ключами.
Он, играя лучами, мне подарит зарю.
Я приду в этот мир, поутру умываясь мечтами,
Я уйду из него, ощутив, что ребёнком умру.

Я защищал тебя, Россия,
Я с каждой шёл к тебе войны.
Я долг отдал, как ты просила.
Себя отдал для всей Страны.

Смотрись Москва в мои награды,
Ты там увидишь боль и кровь.
Там запылённые парады,
Там верят в Родины Любовь.

И между мной и грязным небом,
Растёт из павших сыновей,
Народ, что пахнет Русским хлебом,
И крики нищих матерей.

Я пью и больше не пьянею,
Я плачу и не лью слезу.
Я веры больше не имею,
Я больше правды не ищу.

Мы воевали, как умели,
Мы умирали, как могли.
Мы, матерясь в атаках пели,
И улыбались сквозь «Прости».

Стоял солдат у перехода,
Играло солнце в орденах.
Он пел про Власть и боль народа,
Он пел про Родину в потьмах.

Он защищал тебя, Россия,
Он шёл к тебе сквозь две войны.
Он долг отдал, где ты просила.
Там умирали пацаны.

Я не видел ни одного штабного офицера, ходившего неделями с курками в горах на боевых. По кишлакам, возле брони ходили, под горой с бронёй сидели. В горы ходить трусили. Да и чего им в бой ходить? Им ордена и так приписывали, без боёв.

Некоторые штабные солдаты писаря ходили иногда с курками на неопасные боевые. Как они выбирали именно неопасные боевые? Очень просто. Все оперативные карты планируемых боевых действий рисовали солдаты писаря. Они же писали планы и разработки боевых действий под диктовку начальника штаба и начальника разведки.

Дивизионные писаря приходили употребить наркотики к полковым писарям в гости и наоборот. Макеты боевых операций делались руками солдат комендантского взвода полка, и комендантской роты дивизии, где жили писаря. Писаря прекрасно знали, чем чреваты те или иные боевые. Писаря знали всё и часто они влияли на прапорщиков секретной части и других служб, подкупая их или втираясь к ним в доверие.

Некоторые из этих прапоров были вчерашние солдаты комендантских взводов и рот, окончившие шестимесячные курсы прапорщиков в Союзе и вернувшиеся в свои полки и дивизии дослуживать.

Некоторые молодые солдаты и уходили учиться на прапорщиков в Союз именно с молодых, с первого года призыва.

Часто они это делали из-за трусости, и из-за избиения их старослужащими солдатами. Такие трусливые и избиваемые ранее прапорщики возвращались обычно в свою часть, где их с нетерпением ждали те, кто над ними измывался, когда они были ещё солдатами.

Не редкость, когда такого прапорщика просто шантажировали старослужащие солдаты, которые его избивали ранее, когда и он был солдатом.

Подобные прапорщики в виду такого шантажа часто шли на воинские и должностные преступления и выполняли все преступные указания шантажистов.

Писаря могли приписывать себе боевые награды и негласно влиять на жизнь полка. Жили писаря все в одной палатке, курили одни наркотики, вместе издевались над молодыми, вместе торговали военным имуществом с духами (хорошо, если только имуществом, а не секретными сведениями).

Видел одного писаря, жителя Ташкента, служившего под крылом у начальника штаба полка, который убежал из курковой роты, струсив боевых выходов. Он неплохо рисовал, обладал красивым почерком, что и помогло ему перейти в писаря. Парень буквально на коленях умолял перевести его из курковой роты в писарчуки.

Сколько он зарубил наградных куркам этой роты своими подлыми действиями. Злоба на бывших боевых товарищей и собственная трусость просто душила его. Чадо прилагало все усилия, чтобы курки и командиры его бывшей роты не получили никаких наград. Зато себя не забывал, приписывал к наградным очень часто. Уехал домой быстро и первым бортом. Награды надеть побоялся. Надеюсь, что судьба с ним рассчиталась по полной за все его подлости. По крайней мере, в интернете его не видно, спрятался.

Ходили на боевые, иногда, и очень некоторые писарчуки, как правило, уже под конец службы, когда никто их не обижал, за сигаретами не посылал и за пайку масла не калечил.

Переносили они соответственно не по 40-50 килограмм, а в разы меньше. Ну и соответственно физически и морально им уже было гораздо проще и легче.

Называлось это «сходить за медалью». Лично у меня такие «ходоки» уважения до сих пор не вызывают. Героизмом такие вояки не страдали, в пекло не лезли.

В горы штабные офицеры, писаря и другие «небожители» комендантских и штабных подразделений поднимались очень редко, в основном отсиживались на броне, под горой. Даже кроватки с белоснежными простынями возили штабные себе на боевые, чтобы в кроватках спать сладко. И командир дивизии, и командир полка, и офицеры штабные, и писаря кроватки возили. Машины им для этого специальные выделялись. Палатки отдельные им ставили, чтобы дождик чадушек штабных не намочил.

Кухня у штабных офицеров своя была, тарелки, вилки, ложки, ножи сервировочные. Наши курковые офицеры с нашего солдатского котла на броне питались, в горах такие же сухпайки как и мы ели. Редко им офицерские сухпайки доставались. Зато штабные офицеры и дембеля писаря жрали сплошь спец пайки с шоколадками и сгущёнками и супчиками разовыми. Типа и на кухоньке подъемся и спец сухпайком закушу.

Эти сухпайки нам были положены, в горах-то курки бои вели, но кто ж рабу солдатскому сладкий кусок отдаст. Штабные его нагло себе воровали ещё на складах.

И в ветеранских организациях сейчас, почти куда не плюнь, в штабного вояку попадёшь. Фронтовиков офицеров настоящих редко к председательским креслам допускают.

Солдат фронтовик председатель местной организации РСВА или «Боевое Братство» вообще явление архи редчайшее. В крайнем случае, бывшего солдата писаря из взвода управления батальона ставят.

Курки на земле и в снегу спали, даже когда к броне спускались. Дождь, снег, град, пыльная буря, укрыться негде. Плащ-палатку сверху набросишь и всё укрытие. Брезентуху постелим с БТРа и ей же укроемся, рюкзак с патронами и гранатами под голову, автомат в обнимку прижмут. Зато все штабные офицеры и многие штабные писаря и солдаты приписывали себе боевые награды. А незначительный, прогулочный поход с курками «за медалью», типа давал возможность усыпить свою совесть «липовым» наградным листком.

Ещё писаря постоянно интересовались у курков, как там, на боевых, в горах. Видимо уже заранее набирались сведений, чтобы потом врать на гражданке и не засыпаться перед реальными фронтовиками на мелочах.

Писаря вовсю торговали своими штабными услугами с курками дембелями. Именно поэтому многих писарей не трогали.

Писаря могли зарубить любой курковый наградной или испохабить курку военный билет, аннулировав льготы и значки.

Часть писарей были бывшими курками, сбежавшими в писаря от тягот курковой службы и по трусости. Любой писарь мог в любое время перейти в курки. Не переходили.

Понимали, что тогда придётся стать реальным фронтовиком, а не писаришкой штабным, балдеющим.

Редко писаря в курки переходили. Человек трёх от силы таких припомню. Ещё более редко писаря людьми были.

Знаю только одного. Он служил в штабе дивизии, в секретке, потом в ФСБ секреткой командовал. Полковником ушёл на пенсию. Остальные, кого видел и знал, были напрочь скотами бздливыми и трусливыми.

Солдаты: кочегары, официанты, повара, истопники, прачки, уборщики и дневальные при офицерских модулях, некоторые кладовщики, были ребята неплохие и отзывчивые. В них не было снобизма, они во многом с удовольствием помогали куркам.

Спецы, те получали свои «За Боевые Заслуги», «За Отвагу» и «Красная Звезда», как правило, вполне заслуженно.

Спецы тоже бывало в курки уходили. Выдерживали курковую жизнь из спецов не все.

Помню грозного дембеля спеца из ремонтной роты, пришедшего на последние полгода в курки. Не смог выдержать тягот, сломался в горах, гоняли с тех пор как молодого. Парень выл и плакал, но обратной дороги уже не было. Был красавец спец дембель, стал чмырь курковый. Горы, тяжёлая штука.

Ему, балбесу, надо было с молодухи в курки идти, тогда бы втянулся и стал хорошим крепким солдатом. Мы почти все по молодости в горах дохли, потом втягивались и переносили после года службы всё легко и красиво.

Но были крепкие ребята, сразу не дохли, тянули в горы с молодухи службы достойно.

Хотите узнать, действительно ли воевал по полной в боях стоящий перед вами Ветеран Афганской войны, спросите с какой он именно курковой роты или кем служил в Афгане. Если услышите гордое: «я Курок», склоните головы.

Даже курковое «чадо» - это реальный фронтовик. Да и чадо ли он. Кто из вас куркам судия. Они Родину собой заслонили. Помните, как в фильме «9 рота». Пусть обоссался, но боевую задачу выполнил. А это главное. Хотя ни одного обоссавшегося или обосравшегося от страха, за все 2 года не видел.

От застуженных и отбитых почек и энуреза, приобретённого от афганских болезней, с….сь, с….сь от дизентерии и дистрофии. Лечения то никакого у солдат почти не было. Генералы, и офицеры, знаю, с….сь и с….сь, чего уж о солдатах говорить. Болезни есть болезни. Их не зовут, они сами приходят.

Низкий поклон всем фронтовикам, склоните перед курками головы и колени, какими бы они не были. Это те, кто в любой момент заслонит собой Россию.

Они это уже доказали.

Вы, не служившие курками на любой войне – нет.

Хотелось бы, конечно, чтобы в многочисленных газетных и интернет публикациях и релизах представляя очередного Воина Интернационалиста и его награды, рядом честно писали, на какой должности сей герой был в Афганистане.

Ну и за какой подвиг сии награды получены. Кстати, на сайтах крупнейших ветеранских организаций вы такой информации не найдёте.

Ни РСВА (Российский Союз Ветеранов Афганистана), ни «Боевое Братство», ни их представительства в других городах, никогда не пишут, на какой должности были их представители или руководители в Афгане или в Чечне.

Чего скрывать, любой службой гордиться надо. Все нужны были: и пекари, и кочегары, и лётчики, и курки и другие военные специалисты.

Всем порядочным и нормальным солдатам, офицерам и генералам - почёт и уважуха.

Сейчас очень много ведомственных побрякушек. Иначе и не назвать эти брякающие кружочки и значёчки на грудях и пузяках любителей цеплять на себя всё, что блястит и напоминает о «доблестной» службе.

Некоторые «ветераны» обвешаны такими значками как ёлка новогодняя.

Лично я ношу награды государственные. Да и то, одевать их приходится раз в несколько лет. Да и боевые награды не всегда оденешь. Просто так их не одевают. На встречи своих братанов тоже не всегда одеваешь, только если попросят, чтобы журналистам было чего под нос сунуть. Перед своими ребятами курками чего козырять, и героичнее люди бывают, и ничего не имеют. Не в количестве наград героика. Мне «повезло», я свои «Отваги» кровью именно в бою окропил.

Но не надо смотреть на тех, у кого больше боевых наград, как на самых героичных, а на тех, у кого их даже вообще нет, как на самых не героичных.

Далеко не все герои Афгана имеют боевые награды.

В Афганистане было всё. Была настоящая мужская дружба, были героические подвиги, тяжёлые бои и не менее тяжёлые фронтовые будни.

Был и страшный дембелизм, где многие старослужащие ежечасно калечили души и тела молодых солдат, отбирали у них нищенскую зарплату и любой понравившийся кусок еды.

Отбирались даже более вкусные консервы из сухпайков на боевых в горах, или их принудительно, под страхом последующих избиений меняли на невкусную кашу.

Типа вот тебе перловку, дай сюда сосисочный фарш. Молодые солдаты, кто поумнее, мясные консервы съедали сразу и быстро, пока не отобрали. Приходит к тебе, «дедушка» хищный, а ты ему пустую банку под жадный дембельский нос. Ещё возмущались, отдельные дембелеющие поганцы.

Типа молодому солдату не положено мясные консервы с галетами жрать, только кашу и сухари. Я никогда не отбирал еду у молодых солдат. В падлу считал подобное свинство делать. Воевали все одинаково, пули всех одинаково «любили», горы всех одинаково убивали.
Забирали часто старослужащие у молодых галеты и вместо них ржаные сухари отдавали. Мне было наплевать, я с детства к сухарям привык. Галет у нас в городке отродясь не было. Мне сухари даже больше нравились.

Мамка дома всегда хлеб чёрный, оставшийся от обедов, в духовке насушивала, хлебом в нашей семье не швырялись.

Молодёжь с голоду и от физических нагрузок дохла, в иной боевой год до 70% личного состава солдат срочной службы ВДВ было официально с диагнозом дистрофия.

Офицеров дистрофиков и писарей дистрофиков не было. Да и чего офицер голодать в полку будет. Зарплата есть, магазин работает, пайку не отберут.

Писаря тоже подъедались неплохо, почти все кладовщики и работники кухни жили с ними вместе в комендантском взводе.

Спецов дистрофиков тоже было много.

Но если курков дистрофиками делали и дембеля и горы, то спецы дистрофировались в основном дембелями, отбирающими пищу у своих молодых солдат.

Некоторые читатели, спрашивают: почему столько места в своей книге я уделил неуставным взаимоотношениям и так часто повторяюсь про это?

Я не хочу, чтобы подобные преступления человека против человека в армии были и далее.

Я сам наступил на эти грабли, как с той, так и с другой стороны, и сам не всегда действовал по уставу. И было это не от большого ума. Государству надо больше внимание уделять солдату, его физической и моральной подготовке, его службе, солдатскому обеспечению, а у нас как всегда, до сих пор подход во многом чисто формальный.

Почему один человек издевается, унижает и бьёт другого? Только две причины: или он моральный дебил и урод, неполноценный по мозгу, или у него самого такие неполноценности, слабости и отклонения, что только насилием над другими можно закидать эту выгребную яму собственных помоев.

Прошерстил интернет. Через Афган и Кавказ прошло миллиона полтора пацанов, а в инете активности буквально на две – три тысячи человек. Из них больше половины не курковых бойцов, а генералы, офицеры или бойцы вспомогательных подразделений.

Не кажут носа наши рядовые курковые пацаны на люди, так как почти любого можно в грязь прошлым окунуть. Или сам издевался, или над тобой издевались, либо сначала над тобой, а потом ты. И полноценной официальной оценки и реабилитации этого издевательства нет. А оценить и реабилитировать наше скотство надо. И лечить от психологических последствий издевательств солдат надо. И тех, кто издевался и тех, над кем издевались.

Государство должно нести материальную ответственность за наш голод, наши болезни и избиения. И реально оплатить наши ранения и службу на войне не жалкими прежними подачками.

Откуда деньги взять? Да на салюты и папахи парадные пусть меньше тратят.

По 5 миллиардов тратили в год на Афганистан, а раненым калекам и инвалидам оплатить за ранения и увечья платили по 50 – 100 рублей одноразовой помощи.

«Отцы» командиры обычно таких, «особо отощавших» солдатиков дистрофиков, не жалели. Иногда их использовали в качестве живой наживки. Типа, убьют, ну и хобот с ним.

О том, что солдат пришёл в армию здоровым, что у него есть ждущая его мамка, никому не было дела. Кусок пушечного мяса стал негодным.

Тогда это считалось правильным. Списали на боевые потери и всё. Понимание того, что виноватыми в плохих солдатах были мы, окружавшие его сослуживцы и командиры, лично ко мне пришло только через пару десятков лет после войны.

Я видел, как командир взвода послал под пули духовских снайперов на верную смерть надерзившего ему ослабевшего в горах молодого солдата. Сказал: иди, чадо, проверь, есть ли проход в ущелье. Убьют, проблем меньше будет. Ты, говорит, мне больше мёртвым нравишься. Не пойдёшь, сам тебя расстреляю за неисполнение приказа. Снял автомат и передёрнул затвор.

Солдат прошёл триста метров под пулями в одну сторону до тупика, проверил, что прохода нет, и опять под пулями вернулся обратно. Шёл гордо, открыто и медленно. Качественно шёл.

Жалко не убили, - сказал офицер. У него был свой критерий естественного отбора. Те, кто его не устраивал - должны умереть. Этот офицер был не одинок в своих критериях. Таких много было.

Сейчас он возглавляет ветеранскую организацию целой области. Когда ему предложили навестить могилу солдата, который героически погиб в бою, где ранили и этого офицера, офицер отказался. До могилы ехать-то было пару часов на машине. Офицер сказал, что солдат всего полгода в его роте был. Мол, не достоин солдатик офицерского посещения могилы. Не сполна хлебнул солдатик ужаса курковского.

А этот солдат очень героический был, и погиб героически. Классный был пацан, бился до последнего, защищая, в том числе, и этого офицера. Верил пацан этому офицеру и в справедливость верил. Может офицер и жив остался потому, что солдат погиб, его, офицера защищая.

Я видел, как бежали «прославленные» дембеля мимо раненого молодого солдата при приказе об отступлении. Да, было жутко и было много свинца. Но почему бы не посмотреть по сторонам, может, есть раненые. Бежали, делая вид, что не видят раненого. Может кто-то и реально не видел, но, чтобы не видели все – это пурга.

Видел, как этого раненого остались прикрывать только такие же два молодых и забитых курка. Они легли рядом и палили, палили, и кричали раненому, что они его не бросят, а им приказывали отойти, а они не отходили и посылали командира на 3 буквы. А раненый выл от боли и просил вытащить его и не бросать.

Вытащить раненого молодые солдаты не могли физически. У самих тяжеленный груз за плечами, плюс раненый, которого вдвоём тащить надо, плюс груз и оружие раненого. И бросить сослуживца им совесть не позволяла.

Между собой солдаты успели перекинуться словами, что готовы рядом мёртвыми лечь, но товарища не бросят. А раненый откатиться от пуль не может, его только и спасти может, что плотный огонь по духовским позициям этих двух солдат.

И командир, видя, что солдатики оборзели, и плевать хотели на его приказы отойти и бросить раненого товарища, что он может потерять трёх бойцов вместо одного, и хрен ему, а не очередную звёздочку, выслал к ним подмогу с дымовыми шашками, и раненого вытащили, а этих солдат потом дембеля били. Наверное, били больше по привычке, таким образом, свой стыд запрятать, что мимо раненого пробежали и под пулями обратно не кинулись его вытащить. Били при командире, зная, что тот не заступится за избиваемых. Один из этих молодых до самого дембеля из зашуганных не поднялся. И не потому, что трус был. Просто не приспособленный был к жестокости. Но морально сильнее всех оказался.

Ни одного, ни другого за помощь раненому не наградили, а там ливень был из пуль, жутко там было лежать и раненого собой прикрывать. Да и о каких наградах могла идти речь, когда ребята его командирские приказа в ж..у послали.

За конкретные подвиги редко награждали, почти никогда, только если уж совсем ранен, или сверху давят, что кого-то наградить надо.

Видел я, как другой командир кричит о помощи, чтобы его прикрыли огнём, и помог ему тоже только молодой и забитый солдат. Этот задохлик встал в рост там, где нельзя и головы было поднять от свинцового ливня, и поливал со своего пулемёта позиции духов, пока командир не попал в безопасное место. Никто больше из солдат роты не поднялся офицера прикрыть, так много свинца и страха было, а этот встал. Когда его спросили, зачем он рисковал, он просто ответил: «это же лейтенант совсем молодой, мне его жалко стало, лейтенант орёт, а никто не поможет». Лейтенант героически роте пример показывал, что надо уходить в безопасное место, встал там, где и встать невозможно было.

Роту полностью на поле в землю свинцом уткнули. Все с…и подняться. Ещё полчаса и от роты только трупы бы остались. Летёха и показывал, что пока одни отбегают, остальные их огнём должны прикрывать и наоборот. Куда там.

Только рота увидала, что лейтенант живым добежал до безопасного места, ломанулись все. Молодой солдат с пулемётом до последнего отход роты прикрывал, с ним ещё такой же молодой прикрывал, потом оба возле раненого, которого все бросили, легли. Тоже ничем не наградили парней, офицера и роту прикрывших и раненого спасших.

Почему не наградили? Стыдно было, что молодые «чадушки» героичнее всех оказались.

Как один курок, вечно, все два года службы «молодой», с пулемётом 4 часа прикрывал отходивший с ранеными взвод? Прикрывал добровольно, в том числе и тех, кто его не считал за человека.

Этот же парень на боевых в горах спас всю роту. Рота расположилась на ночь в маленьком домике и уснула. В караул поставили этого пацана. Без смены поставили, на всю ночь. Типа, ему отдых не нужен. А в это время душман с миной подкрался к домику и хотел его взорвать вместе со всей ротой. Так этот парень поймал душмана, обезвредил его и мину, и спас роту. Умудрился схватить душмана так, что и мину тот взорвать не успел.

Сколько подвигов это пацанёнок совершил, никому из мной виденных солдатиков совершить не удавалось. И как человек этот мальчишка хороший был. Умный, добрый и душевный. Он и есть реальный десантник, а не те, чмори, что своих сослуживцев били. Так и не стал этот солдат ярым дембелем, что-то порядочное внутри него на давало ему над молодыми издеваться.

А у нас как не чморишь других, не косишь от трудной работы, под видом, что ты дедушка старослужащий, которому «не положено работать», будешь сам пахать до дембеля.

Все мы в основном ломались перед заманчивой перспективой стать «дембелем». Почти все души свои продавали и совершали многочисленные пакостные поступки, отличающие дембелей от молодых и вечно молодых.

Стать дембелем было престижно и заманчиво, а то, что за это платили другие своими синяками, шишками, унижениями и работой за тебя, было побочным явлением дембельской привилегии.

Многие до сих пор вспоминают службу в Афгане, как лучшие годы своей жизни. Кому война, кому мать родна. На гражданке-то дембелем не стать, там другие законы общества, более человечные и сам человек более защищён, не больно кого и зачморишь.

Вот и ломались вчерашние «крутые дембеля» перед мирной жизнью и больше не поднимались из серой массы нищих, пьяных и забитых судьбой, жизнью и правительством соотечественников. Макала их жизнь в серое будничное дерьмо по самые уши. И вспоминали «дедушки» с тоской «золотое время» упоительного всевластия над судьбами, а порой, здоровьем и жизнью рядом служивших.

Хотя, у кого мозги были, тот и на гражданке продолжил красиво жить. Но мозги были, в основном, далеко не у самых лютых и ярых, мозги были, в основном, у тех, кто на службе «золотую середину» умел держать. Вроде и дембель и над другими не издевается и от тяжёлых и грязных работ косит по полной.

Хотя, таким по молодухе тоже по полной доставалось, всё-таки наглые, хитрые и более физически сильные быстрей поднимались на ноги.

Сложно делить армейскую массу солдат и офицеров на хороших и плохих. Каждый был индивидуален, во многих совмещались и полное подонство, и чуткое благородство, и безумная храбрость, и шкурническая трусость.

Просто многим более устоявшимся, более гадким, более сволочным, более приспособившимся, более хитрым или просто от природы, более физически сильным, было не так охота совершать подвиги, они уже вроде как состоялись и заслужили свои «орлиные» места в афганском фронтовом бардаке.

А вот многим молодым, забитым, униженным или «вечно молодым» куркам («вечно молодые» - это солдаты, так и не перешагнувшие в категорию дембелей), приходилось доказывать своё право, на хоть какое-то место в солдатском обществе именно совершением частым подвигов и проявлением отчаянной храбрости. Хотя, справедливости ради скажу, что многие «вечно молодые», не самые поганые нутром и физически сильные были просто чище и выше нас морально и поэтому были более готовы к подвигам и героизму.

Я часто видел как самые ярые и жестокие дембеля нагло и хитро косили от сложных боевых операций и фронтовых переделок, разными способами. При этом командиры просто закрывали на это глаза. Очень часто старослужащие не несли свою фронтовую службу даже на боевых, перекладывая все свои боевые обязанности на более молодое пополнение. Несогласных били.

Нет справедливости в этом мире, и Христа били, и он выше Каиафы и Пилата.

И этот пацан выше всех нас, он нас всех любил и спасал, а мы не ценили. С…и мы были. Прости нас, пацанчик, за всё прости. Мы перед тобой в огромном и неоплатном долгу за жизни свои спасённые. И матери наши перед тобой в долгу и дети наши.

У многих забитых молодых курков и у тех, кто так и не стал наглым и ярым дембелем, реально внутри была настоящая жилка. Им просто не хватало качественной еды и нормального нашего человеческого отношения.

Мы ведь как видим картину: совершён солдатом подвиг и отцы командиры при свете коптилок пишут, умиляясь героизмом, представление и списки на награды. И комбаты это подписывают и отправляют дальше. А дальше все восторгаются и торопятся вручить герою медаль или орден, пока он не погиб, чтобы награждённый стал примером и вдохновлял других на новые подвиги во славу Отечества.

На кося, выкуси. Хоть какой подвиг соверши по молодухе, сардельку тебе вонючую под нос, а не медаль. После года службы, может быть, если сверху командиру о..о напинают, что пора списки к наградам подавать. Почешет командир это своё напиняное о..о и, сопя злостью на весь мир, матерясь, садится писать наградной и высасывать из пальца подвиг. Не всегда подвиги с разнарядками в одно время случались.

Вот и вся правда. Не нужны были мы командирам, за редким исключением. И награды наши и подвиги всем по барабану были.

Мы на той афганской войне не жили, мы выживали. И был срок. От и до. И этот срок надо было оттянуть и вернуться живым. Любыми путями вернуться. Иногда по молодости лет и в ажиотаже боя солдаты забывали про срок и про то, что выжить надо, и совершали искренние подвиги. Командиры были уже постарше и совершали подвиги реже, в их башках уже логика выживания была.

Многие ещё и Афган с тоской вспоминают, потому, что считают, что там была настоящая фронтовая дружба.

Была, не спорю. Редко, но была. Именно отдельная дружба, а не фронтовое братство. Братства не было.

Меня тоска по Афгану, как по горнилу настоящей дружбы миновала сразу в последние дни моей службы. Как сразу двух последних лучших друзей и одного хорошего товарища, пробитых насмерть пулями вдоль и поперёк, увидел, так и вся любовь к Афгану ушла. Двух других лучших друзей я ещё раньше потерял, ещё в первый год войны своей.

Забрал Афган у меня моих товарищей, я и теперь их часто рядом вижу с собой, мёртвых и окровавленных, и смотрю в их глаза часто. Наверное, крыша у меня тогда поехала. Но я об них никому не рассказываю. Так и живу с мертвыми рядом, они тихие, не мешают. И молодые они вечно.

И с Богом я с детства разговариваю, сколько себя помню, и родители мои рассказывают, что я поющих ангелов в детстве слышал. Я помню, стою на крылечке барака и слушаю красивое пение.

Теперь пения давно не слышу. Только с Богом говорить продолжаю и на друзей мёртвых любуюсь.

Такая вот жизнь странная.

Беседовал со своим дембелем однополчанином, таким же курком, как я. Он рассказал, что тоже не особо уважает бывшего комдива. У них в первом батальоне был классный комбат. Человек, одним словом. Одна из БМД на марше в Чарикаре сломалась. Гололёд, перевал, машина скользит, наехала на камень, скинуло её малёха с трассы, гуська разулась. Ну, сломалось и сломалось. Слава Богу, в пропасть с десантом не улетела. Ну, оставили охранение, пересадили курков и пошли дальше. Обычная боевая обстановка. Как этот комдив орал на заслуженного и боевого комбата. Ну конечно, комдиву же надо доложить, что у него все БМДшки ровно шли, шли и пришли. Кого интересует, что война, что комбат не виноват и близко. Ну не комбат камни под БМД бросал и лёд в Чарикаре морозил. Надо просто генералу было унизить Боевого Офицера при солдатах.

Через несколько часов этот комбат смертью храбрых погиб в бою, защищая своих пацанов. Комдив, если ты человек, приди в батальон, попроси у курков прощенья за комбата. Его смерть на твоей совести. Генерал, это ты не обеспечил ему безопасность и послал на задание без разведданных. Это ты трепал ему нервы перед боем. И пока комбат брал на грудь пули, ты, генерал, сидел в тепле на броне. Не любил ты, генерал, своих подчинённых. Да и не извинился генерал перед солдатами.

Комдив, которого мы молодые солдаты почти боготворили (непонятно за что сами себе кумира и иконище сотворили), питавшийся вкусно и сладко, с отдельным поваром, ординарцем и официантом, вообще считал этих, боготворивших его, забитых солдат и дистрофиков предателями Родины и приравнивал к самострелам.

Мне довелось присутствовать на так называемом «суде чести» над такими дистрофиками.

Генерал сказал просто: вы не просто дистрофики, вы самострелы и предатели. Вы сами искалечили себя истощением. А то он не знал, что у них отбирают жратву и убивают голодных избиениями, тяжёлой военной работой за других, и боями в горах.

Типа 70% солдатиков были нелюди, и сами были виноваты в своей истощенности. Ну да сытому голодного не разуметь. Жрать надо давать людям, и беречь их. Эти дистрофики также принесли генералу на грудь все его боевые ордена. А с персональным поваром и официантом, с жареной курочкой, молочными супчиками, персональными котлетками и манной кашей с шоколадками любой солдат служить хорошо сможет.

Нет, генерала тоже «можно понять». А ну он признайся, что его часть насквозь прогнила, что в ней жизнь и здоровье молодого солдатика ломаного гроша не стоит. Так на пенсию генеральчика отправят. Легче закрыть глаза и не жалеть, и не кормить, и не лечить, и не быть «отцом родным».

Положите цветы на могилы солдат,
Что погибли в казармах Великой и Гордой Страны.
Приколите сердца их в ряды генеральских наград,
И к знамёнам полков, где они были так не нужны.

Мне ли не знать успокоенный взгляд.
Здесь тишина и над болью восходит луна.
Не повторяйте ошибок, шагая назад.
Тесно в казённых домах, да и наши ли это дома.

Здравствуй, чужая Страна, мы с тобой,
Дети, вчера повзрослевших детей.
Каждый, из нас уходя, возвратится домой,
С горной войны, под седины своих матерей.

Мы вернёмся другими, в железных телах и гробах,
Мы приедем чужими, и нас трудно будет обнять.
Кто навеки в молчанье, а кто в одиноких словах.
И не каждого матери смогут теперь целовать.

Как мы верили всем, как умели мечтать.
А теперь как один, только в том ли строю.
Мама, помнишь, я ночью учился летать,
Мама, как я тебя бесконечно люблю.

Положите цветы на могилы солдат,
Что погибли в казармах Великой и Гордой Страны.
Приколите сердца их в ряды генеральских наград,
И к знамёнам полков, где они были так не нужны.

Представляю картину: пришёл «героический» генерал или офицер в Афган, ему сразу же харю начистили, зарплату отобрали, баландой обделили (не манной кашкой, не гречневой кашкой с курочкой, а именно баландой), нагрузили так, что ноги не можешь разогнуть, и в горы отправили воевать (не под горой в палатке на кроватке уютной бока нежить, а именно воевать). При этом объяснили, что на ближайшие полгода он никто и звать его никак, жаловаться ему некуда и некому, к медикам ему дорога заказана, должен он получать пинки и зуботычины достойно и терпеливо, старательно выковыривать вшей из кальсон, делать самую тяжёлую и трудную работу за себя и за старослужащих. Чистить старослужащим сапоги, стирать им одежду и подшивать воротнички, зарплату и сладкие куски всегда отдавать тем, кто уже домой на дембель собирается, и два пути у него: либо быть беспрекословной ротной битой скотиной на ближайшие полгода, без права жалоб и медицинского обслуживания, или убежать в Союз и до конца дней считаться предателем. Ну, либо стреляться или вешаться, или мочу гепатитную глотать. Да зачадились бы эти «герои», пока их в годки не перевели, как и остальные солдаты.

Более того, чадушки и трусы и среди офицеров были, даже без дембелизма. Как уж они умудрялись чадиться, я не представляю.

Виноваты вы, господа генералы и офицеры, перед солдатами в афганской войне. Все виноваты, до единого.

Не многие из вас реально были любящими «отцами». Я таких «отцов» не увидел. Хотя не удивлюсь, что некоторые из тех, кого вы «не любили», прочитав эту книгу, будут вас отчаянно защищать.

Мы верим в свои созданные легенды. Сами создавали авторитеты, сами в них верили, сами им сказки слагали.

Некоторые солдаты в полку просто представляли собой обтянутый кожей мешок с костями. Таких называли «бухенвальд». По аналогии с узниками концлагерей.

Реально, таких отощавших солдат я видел раньше только в школьном возрасте, в кино про военнопленных в фашистских концентрационных лагерях.

Наши дистрофики, как и там, бухенвальдились от болезней, физических нагрузок и голода. В каждом подразделении были такие дохлые воины, кроме штабных.

Если солдат в положении сидя или нагнувшись, имел хотя бы одну - две складки кожи в районе живота, он считался жирным. При этом переносимый груз за плечами солдата курка порой достигал 50-ти и более килограмм.

Иные солдаты весили меньше, чем несли на себе в горы.

Одевали такой РД (рюкзак десантника) лёжа, стоя его одеть физически было невозможно. Рюкзак клали на землю, спиной ложились на него и застёгивали лямки рюкзака на своей груди. Потом два других солдата брали лежащего за руки и поднимали его вместе с рюкзаком, в вертикальное положение. Солдат стоял с полусогнутыми ногами, выпрямить их под тяжестью груза было недостижимо.

С таким грузом курки шли вверх по горам, и умудрялись воевать, зарабатывая на всю жизнь позвоночные грыжи и ножные боли. Лично у меня уже через 2 месяца войны, на любых дистанциях и с любым грузом было три жгучие, постоянные боли. Одна в позвоночнике чуть ниже шеи (как гвоздь вбили), две других в обеих ногах, посередине спереди, между ступнёй и коленом (уже на гражданке врач объяснял, что там проходит какая – то жила или мышца). На гражданке врачи обнаружили у меня несколько позвоночных грыж, с которыми я живу до сих пор. Как мы переносили эти боли, и тяжести я до сих пор не знаю, но жалоб никто ни от кого не слышал. За жалобы молодых солдат тоже били.

У генералов и офицеров всех должностей и категорий и штабных солдат дистрофии не было. Думаю, что и грыжи им было негде зарабатывать, разве что пачки бумаг по кабинетам перетаскивая. Хотя дембелизм и у штабных солдат и у спецов солдат был жуткий.

По разному в Афганистане ставили оценку трусости. Солдаты по-своему, офицеры по-своему.

Солдаты одной из рот презрительно отзывались о командире роты одной из курковых рот за то, что он весь бой сидел, спрятавшись за миномётной плитой, и оттуда «руководил» боем, не сделав ни одного выстрела, в то время как бойцы сами старательно меняли позиции, отстреливаясь от наседавших моджахедов. И автомат этот ротный потерял. Офицеры оправдывали такого ротного, солдаты презирали.

А чего офицерам ротного не оправдывать, у нас и взводные автоматы на боевых теряли, которые им потом солдаты находили. Только офицеры об этом не любят вспоминать.

Помню, одного солдата ранили, может и не смертельно, но он вошёл в болевой шок и умер. Его взводный офицер назвал солдата трусом. Мол, смелый не умрёт из-за простого ранения. А то солдатик знает, как его ранило. Тяжело или нет. Кровь хлещет, боль дикая. Можно и испугаться. Мне не понять, я в болевой шок не входил, и боли не чувствовал из-за контузии и низкого личного болевого порога, но, наверное, нельзя так о раненом и погибшем от боли солдате говорить.

Сейчас провели исследования, где доказали, что отношение человека к боли заложено в нём на генетическом уровне. Один терпеливее, другой нет. Гены. И никаким патриотизмом или силой воли болевой шок не преодолеть. Расположен генетически терпеть, стерпишь, не расположен, не стерпишь. Не от человека зависит.

Часто от болевого шока умирали. Надо было колоть промедол (обезболивающий наркотик медицинский), а его не было.

Аптечки полагались каждому солдату и офицеру на боевых, там и обезболивающие и другие нужные лекарства должны были быть. В реальности, когда получали аптечки перед боевыми, они почти все оказывались пустыми. Там в основном только пантоцид для обеззараживания воды и находился. Так эта хлорка никому не нужна была, кроме нас, курков. Остальное всё уже разворовано офицерами и прапорами складов. Из всей медицины в роте было немного
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Показать сообщения:   
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов Сайт "Автомат и гитара" -> Мысли вслух Часовой пояс: GMT + 6
На страницу 1, 2, 3  След.
Страница 1 из 3

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах
Вы не можете прикреплять файлы в этом форуме
Вы можете скачивать файлы в этом форуме