Сайт "Автомат и гитара"

[Arheo]

Здравствуйте. Посмотрела на сайте и форуме, вроде не нашла. Простите, если все же повторюсь.
Игорь Ждамиров - замечательный автор - исполнитель, прошедший Афганскую войну

В поднебесье гаснут звезды...

Три солдата, две гранаты,
Автоматы без патронов и без стонов.
Узбечонок умирает, и на скрипке
Что-то жутко смерть играет .
И песок скрипит по венам, и по сердцу
Вместо крови слёзы вдовьи
Солят океан и море, но ещё
Того бескрайней горе.
Часовой, проспал салага,
Духи всех в расплох накрыли,
И зарыли песком-камнем, и железом, и огнём
Над автоматным срезом.
Виноватых искать поздно,
Караванною тропою
Под войною, и пока живы пещеры
Безпослезною надеждой, смутной верой.
Грохот взрывов ад кромешный,
Бой короткий утихает,
И вздыхает хлопец рыжий,
Встал с гранатой,
Аист перестал кружить над хатой.
Духи мёртвых зло пинают,
В трупы рваные стреляют,
Отрезают, матерясь, носы и уши,
Грустно, глядя вниз, поднялись души.
Над пещерой расцветает,
Эхо по горам летает,
Тихо тает россыпь звёздная на небе,
И в пайке остыла кровь на хлебе.
В поднебесье гаснут звёзды,
Путь мой станет чуть короче
Звёздной ночи.
Почему так обьясните,
Только матерям в глаза смотрите.
В поднебесье гаснут звёзды,
В поднебесье гаснут звёзды....
Гаснут звёзды...
Гаснут звёзды...

[Arheo]

Крайняя дата.

Нам обьявлена крайняя дата, мы скоро уйдем,
Расписали фамилии, первый, второй и последний.
Подсчитали число, когда водкой столичной зальем,
Все само по себе никогда не проходит бесследно.

В службе ратной затерт до бела дорогой АКС,
Мы расстанемся, брат, и скучать по тебе я не стану.
И от радости кто-то плясать на кабину залез,
И от нурса колпак как всегда на замену стакану.

Над бронею флаги гордостью горят,
Пулеметы смотрят строго в облака.
И орланы над границею парят,
И сюда мы не вернемся никогда.

Перед выходом письма любимым уселись писать,
Не подумав о том, что не будет почтового больше.
И давай их друг другу нелепо совать,
Отошли, мол, моим, если жить тебе выпадет дольше.

Слух паршивый прошел, что последней колонне уйти,
Не дадут "духи", даже кодлой поклялись на Коране.
Трусов нет и от страха с ума никому не сойти,
Но граната на всякий пожарный отдельно в кармане.

Над бронею флаги гордостью горят,
Пулеметы смотрят строго в облака.
И орланы над границею парят,
И сюда мы не вернемся никогда.

И кому-то назло мы взрываем свои блиндажи,
И готовимся тщательно к выводу, а значит к бою.
Жора, брат, на дорожку еще не ленись, расскажи,
Как мороженое будем лопать в Союзе с тобою.

Мы уходим домой, чтобы после завыть от тоски,
Это будет потом, пацаны, обязательно будет.
И на память с собой мы увозим седые виски,
И страшней ничего и прекраснее больше не будет.

Над бронею флаги гордостью горят,
Пулеметы смотрят строго в облака.
И орланы над границею парят,
И сюда мы не вернемся никогда.

Над бронею флаги гордостью горят,
Пулеметы смотрят строго в облака.
И орланы над границею парят,
И сюда мы не вернемся никогда.

Вывод

Вот и все. Мы собираемся до дома к милым мамам,
Невестам и друзьям. Сколько можно
Крови юной лить на камни? Сколько слез
Пришлось утратить матерям?
И колонна по бетонному пути
Тянет к дому, но не всем дано дойти
Тянем к дому по бетону, по войне

Мины, мины, затаив дыхание, ждут,
А КАМАЗы в облака по серпантину,
Вертолеты…Вертолеты на весу,
Кишлаки проходят мимо и за спины.
И колонна по бетонному пути
Тянет к дому, но не всем дано дойти.
Тянем к дому по бетону, по войне.

Горы, горы, сколько в вас добра и зла?
Пули, пули, недожитые мгновенья,
Мы отстали, дотянуть бы до утра
Мама,мама, в чем теперь наше спасенье?
А колонна по бетонному пути
Тянет к дому, но не всем дано дойти.
Тянем к дому по бетону, по войне.

И обратно, и обратно повторяю,
Через зубы: «Мама, жди, и я вернусь».
Выручает вновь нас мамина молитва,
Но не всех, и за колонною я мчусь.
И колонна по бетонному пути
Тянет к дому, но не всем дано дойти.
Тянем к дому по бетону, по войне.

И колонна по бетонному пути
Тянет к дому, но не всем дано дойти.
Тянем к дому по бетону, по войне

[Arheo]

Мой дед

Мой дед до Германии дошел,
Мой дед под Варшавой фрицев бил,
Мой дед вместо дома печь нашел,
Мой дед до Победы не дожил.

Шел зверь, кровь лилась, горела твердь,
Войны еще не было такой.
Народ, мой народ, презревший смерть,
Фашизм, словно дзот, накрыл собой.

Века, год за годом, день за днем
В строю мы стоим к плечу плечом.

Ну вот, наступил и наш черед:
Лагман, Кандагар, Шинданд, Баграм...
Ну что ж, докурили и вперед,
Платить по неведомым счетам.

Не рвем больше сердце, почему
Без ног да в гробах в родимый край?
Верны были долгу своему,
Героев новых, Родина, встречай.

Века, год за годом, день за днем
В строю мы стоим к плечу плечом.

Земля, принимай своих детей!
Чечня, кто представить только мог?
Санек, Глеб, Серега, Влад, Андрей,
Шали, Ханкала, Шатой, Моздок...

Мой дед до Германии дошел,
Мой дед под Варшавой фрицев бил,
За них фляжку старую на стол,
За то, чтоб на все хватило сил.

Века, год за годом, день за днем
В строю мы стоим к плечу плечом.

[Arheo]

ПДГ (Парашютно-десантная группа)
посвящается Шахмерзоеву Зейнуле и Баркову Сереге

Подвеска с парашютом на тебе, и пулемёт в коленях, как всегда
Ты снова пролетаешь над войной, ты снова там, куда пришла беда.
И где-то у обломков «Стрекозы», израненный в кольце врагов пилот
Он поднимает взгляд свой в небеса, как Бога нас с тобой Серега ждет

ПДГ вас не бросит в беде.
Слышишь, друг, мы уже над тобою.
ПДГ только хрип из пробитой груди:
Где же ты, где же ты, где же ты,
Где же ты, где же ты?

И снова под ногами край земли, и снова пулям места не хватает
Вчера зажали здесь отряд спецназ, остались двое, первый – умирает
И ты бежишь к ним, голову склонив, и ноги о судьбу твою споткнулись,
В полшага от упавшего тебя, от пуль песка фонтанчики взметнулись

ПДГ вас не бросит в беде.
Слышишь, друг, мы уже над тобою?
ПДГ только хрип из пробитой груди:
Где же ты, где же ты, где же ты,
Где же ты, где же ты?

И сколько раз «Спасибо, мужики» произнесут спасенные ребята
И сколько раз ты отведешь свой взгляд и скажешь: «Что ты брат, не надо»
И сколько раз какой-нибудь малыш задаст вопрос, в глаза глядя почтенно
«А эта медаль, дяденька, за что?!» И промелькнет Афган, как кинолента

ПДГ вас не бросит в беде.
Слышишь, друг, мы уже над тобою?
ПДГ только хрип из пробитой груди:
Где же ты, где же ты, где же ты,
Где же ты, где же ты?


Мурик

Шумною гурьбою по сухим колючкам на аэродром
Друга провожаем, спорим и смеемся, злимся и поем.
И коптеркой пахнет новенький бушлатик, черный дипломат.
И звенят медали и значки сверкают и глаза блестят.

Улетает Мурик домой, он с лихвой свое отслужил
И качает головой, усмехаясь, "Ну вроде дожил",
Виноватый несколько взгляд, оставляя нескольких нас,
Улетай, Мурат, улетай, встретимся еще и не раз.

Под крылом могучим 76-го встали, обнялись,
Что же так серьезны вышли мы на фото, вроде взорвались?
А до Ашхабада, да на самолете, лишь рукой подать.
Друг наш улетает, сколько там, Андрюха? Без пятнадцати пять!

Улетает Мурик домой, он с лихвой свое отслужил
И качает головой, усмехаясь, "Ну вроде дожил",
Виноватый несколько взгляд, оставляя нескольких нас,
Улетай, Мурат, улетай, встретимся еще и не раз.

Мне отдал тельняшку, Игорю кроссовки, Батику ремень,
Смех свой и улыбку поделил по-братски и печали тень.
Брат наш улетает, распластался в небе самолет крестом,
И сказать хотелось что-то на прощание, да все не о том.

Улетает Мурик домой, он с лихвой свое отслужил
И качает головой, усмехаясь, "Ну вроде дожил",
Виноватый несколько взгляд, оставляя нескольких нас,
Улетай, Мурат, улетай, встретимся еще и не раз.

[Arheo]

Военный билет

Я не куплю тебе билет, сынок, прости
И дядю Жору за тебя не попрошу.
Ты знаешь сам, сынок, как я служил и где,
И что осколок до сих пор в себе ношу.
И мать ночами спать уж год мне не даёт,
Чем ближе армия тем горче её плач.
Кричит сквозь слёзы что тебя я не люблю,
И что я старый коммуняка и палач.

Триста сменится царей,
Положений и решений,
Власть имущие полны
И грехов и пригрешений.
Только нам сынок нельзя
Без защиты землю бросить.
Это родина твоя
Если струсим - совесть спросит.

Я не куплю тебе билет, сынок, прости,
А Жора сам после Алёшки поседел
Да, настоящим мужиком быть нелегко,
Но ты им станешь, главное чтоб захотел.
Билет военный мы не станем покупать,
Горжусь, сынок, что ты о том не просишь,
И верю, правильно тебя я воспитал
Россию не продашь, друзей не бросишь.

Триста сменится царей,
Положений и решений,
Власть имущие полны
И грехов и пригрешений.
Только нам сынок нельзя
Без защиты землю бросить.
Это родина твоя
Если струсим - совесть спросит.

Я не куплю тебе билет, сынок, прости...



Гимн союза ветеранов ВДВ и спецназа ГРУ

Все минуло давно, смерть и боль за спиною,
Только память-кино все пугает войною,
Только память опять освещает ракеты,
Постаревшую мать, на могилах букты.

Союз ветеранов ВДВ и спецназа,
Мы с вами, мы рядом, как прежде, в строю.
Для нас разойтись - нет такого приказа,
До тех пор, пока кто-то гибнет в бою.

Не пройдем стороной, так уж крепко задело
Все, что есть за спиной, это опыть и дело
Отдадим пацанам и научим, как драться,
Эти несколько грамм не должны им достаться.

Союз ветеранов ВДВ и спецназа,
Мы с вами, мы рядом, как прежде, в строю.
Для нас разойтись - нет такого приказа,
До тех пор, пока кто-то гибнет в бою.

И не бросить уже, в стороне не остаться,
С камнем ль жить на душе или все-таки драться?
Это было всегда, а сегодня вдвойне:
Хочешь мира, тогда подготовься к войне.

Союз ветеранов ВДВ и спецназа,
Мы с вами, мы рядом, как прежде, в строю.
Для нас разойтись - нет такого приказа,
До тех пор, пока кто-то гибнет в бою.

[Автомат и гитара]

Помощь принимается с огромной благодарностью!

[Arheo]

Ветер катит панаму

Я напьюсь и тоскую, и плачу по вам, пацаны,
До отчаянья лихие, не по возрасту злые братки
Рад сплясать за письмо, как тогда, да не пишет никто
Может все поменялось, меняя шинель на пальто.
Видно все поменялось, меняю шинель на пальто.

Ветер катит панаму, и кляня чью-то маму, догоняю.
Смерть закружит, подхватит. Слышишь, чокнутый, хватит, стреляю.
По лицу чьи-то слезы, смолкли надолго грозы, зазнаясь
Что о Боге мы знали, к небесам мы летали, не каясь?
Что о Боге мы знали, к небесам мы летали, не каясь?

Этот запах больничный из палатки тряпичной
Догоняет опять,
Воздух лопости рубит и сестра меня будит:
"Эй, солдатик, родимый, не спать!"
Умираю сестренка, подними хоть юбчонку
Я ведь с бабой то не был еще
И сестренка меж нами, обливаясь слезами,
Чуть открыла худое плечо,
Чуть открыла худое плечо.

Побывав в дальних далях, в орденах и медалях,
А под ними же чаще кошмар.
Проводили мы Леху без сухпая в дорогу,
По остаткам по нашим удар.
Сколько лет пролетело, но она долетела,
Все же снайпер попал.
Тут уже не прикроешь и собой не накроешь,
Что-то Леха шепнул и упал.
Что-то Леха шепнул и упал,
Что-то Леха шепнул и упал ….и упал…

Обезьянья морда заявляет нам гордо
«Инструментом» нас всех обозвав.
Я давно не взрываюсь и не слушать стараюсь,
Про себя всех подальше послав.
После рейдов тяжелых, не напаришься в бане досыта.
Это часть нашей жизни и от крови еще не отмыта.
Ведь это часть нашей жизни, и от крови еще не отмыта.


Титову Юре

Сдавило грудь мне, словно кто прижал,
И не заплакать, не вздохнуть, хоть мри.
Тебя увидя в цинковом гробу,
Я тоже умер, ты меня пойми.

Ты на два года раньше был рожден,
И не забыты еще мною те деньки,
Когда по школе мимо пробегав,
Кричал мне прямо в ухо: "Догони".

Я не догнал тебя, как не хотел,
И я вообще отбился от тебя.
Ведь я не знал, что ты пойдешь в Афганистан,
Ты перестал родным быть для меня.

Вот так легко отбились мы от рук,
Ты не писал мне, я, как лед, молчал.
Я не уверен, что в последний миг,
Ты с пулей в сердце мое имя прокричал.

Сейчас мне стыдно, что я здесь и жив,
Ты жить хотел, но чем ты хуже нас?
Ты был такой же, как и я и он,
Жизнь прервана, как ранним утром сон.

[Arheo]

Пятерых нас ведут на небо, пятерых нас ведут пока,
И летят сквозь нас самолеты, а под нами плывут облака.
Не вернутся к березам и соснам, и не примет в объятья река,
И тебя не утешу я мама, из такого-то далека.

Не рви свое сердце, родная,
И себя пожалей и меня
Мама, я вижу тебя, я слышу и знаю,
Как ты живешь, верность страшному горю храня.

Пятерых нас ведут на небо, строй в колонну по одному.
Два танкиста, сапер, я и летчик, а вот кто ведет? Не пойму.
От усталости, страха и боли, и от злости я освобожден,
Я солдат православный, а значит, я погиб, но от смрети спасен.

Не рви свое сердце, родная,
И себя пожалей и меня
Мама, я вижу тебя, я слышу и знаю,
Как ты живешь верность страшному горю храня

Пятерых нас ведут на небо, уж святой узнаю я лик,
Улыбаться хочу , а плачу, рвет на части меня твой крик.
И не надо красивой рубахи, одевать ее не на что нам
Здесь не хуже, здесь все по-другому,ну не плачь, я люблю тебя, мама.

Не рви свое сердце, родная,
И себя пожалей и меня.
Мама, я вижу тебя, я слышу и знаю
Как ты живешь, верность страшному горю храня.

Подполковник Сергеев

Я уснул за рулём в обстановке сугубо гражданской,
Мне приснился комбат. Строгий, пасмурный и молодой.
Подполковник Сергеев, извини, если можешь,
Что до нужного срока возвращались домой.

Подполковник Сергеев, извини, если можешь,
Что до нужного срока возвращались домой.

Не нашел я себя ни на стройках, ни в поле, ни дома,
Пьяный в форму залез, перед зеркалом тупо застыл.
Ты учил нас как выжить, подполковник Сергеев
Провести инструктаж, как потом жить, забыл

Ты учил нас как выжить, подполковник Сергеев
Провести инструктаж, как потом жить, забыл

Ты с травинкой в зубах поднял бровь, увидав мою дочку,
Белый пух с тополей на погоны невинно прилег.
Отшвырнул сапогом из под водки пустую бутылку
И негромко сказал : «Есть задача, сынок»

Отшвырнул сапогом из под водки пустую бутылку
И негромко сказал : «Есть задача, сынок»

Я уснул за рулем на шоссе называемой Жизнью,
Руки тряпками вниз, как от раны, в груди слабый стон.
На колени комбат положил мне для дочки игрушку,
На панель он поставил на раздумье последний патрон

На колени комбат положил мне смешную игрушку,
На панель он поставил на раздумье последний патрон

Я уснул за рулем…..

[Arheo]

Сахарный аркад

Сахарный аркад спелым золотом бухает о земь сладким молотом,
И вздыхает пес на цепи в тереме своем.
И со светлячком в унисон звезда, и во тьму летят рядом поезда,
И под эту всю красоту мы всю ночь поем.
Друг, не обходи наш огонек, места хватит всем под этим небом,
Есть у нас и водка, и чаек, и песнями поделимся и хлебом.

Было все у нас, не молчи, Юрок, и война была и сума и срок,
Вот уже в Чечне уже твой сын - краповый берет.
Руки до земли опустил аркад, ноша тяжела, да мужайся, брат,
А корням твоим, прости, песен еще нет.
Как зовет гитара за собой, расслабляя у друзей морщины,
И аркад увидел, что порой плачут настоящие мужчины.

Сахарный аркад спелым золотом бухает о земь сладким молотом,
И ты дыхание унес поезд в темноту.
Уплывает в даль огонек в ночи, хочешь закричать, да и закричи,
И кричим с Юрком до слез в эту красоту.
Уплывает в даль огонек в ночи, хочешь закричать, да и закричи,
И кричим с Юрком до слез в эту красоту.

Письмо из Афгана

Ты получишь от меня конвертик скромный,
Почерк мрачный, почерк ломанный, не ровный.
Из Афгана шлю привет тебе, родная,
Жив, здоров я, не волнуся, дорогая.
Все нормально, я люблю тебя, как прежде,
Помни, милая, любовь живет в надежде.
Что писать ей? Как нам в спины здесь стреляют,
И как часто ночью точки вырезают?
И как маму пацаны зовут ночами?
Как застроен весь Афган госпиталями?
Как застроен, как застроен весь Афган...

А на Саланге расстреляли всю колонну,
Где вы, Боги, где ты, добрая Мадонна?
Кровь и слезы, и пылят аэродромы,
И тюльпаны загружаем день за днем мы.
А спецназ уходит в ночь тропой чужою,
Караваны пыль вздымают над землею.
Вертолеты то как птицы, то как камни,
Как же это тебе, милая, писать-то?
Как же, как же, как же здесь напишешь...

По жаре бредут усталые барханы,
А мираж рисует нам с водой стаканы.
А дувалы кишлаков мощны как крепость,
И надеюсь на друзей и на их верность.
В перекрестие душманского прицела
Друг попал, ночь песню скорбную запела,
Лист кленовый закружил поток игривый,
Нету друга, нету сына, где любимый?
Журавли летят на север вереницей
Теплым мартом к русским илам и зарницам,
Улетают и сердца с собой уносят,
А камазы как и прежде бомбы возят, возят, возят, бомбы возят.

А на Саланге расстреляли всю колонну,
Где вы, Боги, где ты, добрая Мадонна?
Кровь и слезы, и пылят аэродромы,
И тюльпаны загружаем день за днем мы.
А спецназ уходит в ночь тропой чужою,
Караваны пыль вздымают над землею.
Вертолеты то как птицы, то как камни,
Как же это тебе, милая, писать-то?
Как же, как же, как же здесь напишешь...

[Arheo]

Памяти Андрея Смыслова

Растянулась колонна, отстала машина.
В чем причина? Теперь никогда не узнать.
Может, снайпером хитрым прострелена шина,
Может, встали порвавшийся шланг поменять.
А колонна все шла, и надрывно ревели моторы,
Кандагарская пыль на урал одеялом легла.
И душмани крадутся к отставшему граду, как воры,
Дать бы много секретная техника духам могла.

А в России бело от берез,
Часто батя заботливый снится.
Разве стоит война горрьких маминых слез?
Но от долга и чести нельзя отступиться.

И водитель убит, и от рации искры летят.
Лейтенант молодой, сколько мог, от врагов отбивался.
Он попробовать мог отступить, Бог простит, говорят,
Но тогда лягу тысячи наших, и парень остался.
И на ломаном русском: "Сдавайся, не сдохнешь, - кричат,
- Шурави, ты не нужен нам". Он усмехнулся: "Я знаю".
У Андрея Смыслова есть совесть и пара гранат.
-"Не старайтесь, ребята, я жизнь на позор не меняю".

И от взрыва качнулась земля,
Нет машины, а он еще дышит...
И сжимает гранату: "Все было не зря.
Подходите поближе, подходите поближе.

Его именем названа школа и создан музей.
Он закончил ее с золотою медалью.
И к его фотографии много приходит детей,
Где глаза и улыбка навеки задеты печалью.
А колонна все шла, и надрывно ревели моторы,
Кандагарская пыль на урал одеялом легла.
За Отчизну положена жизнь, за родные просторы.
Долг и честь, пацаны, долг и честь. Вот такие дела.

А душа, словно птица парит,
Ей о камни уже не разбиться...
Лейтенант молодой у дороги лежит,
Так серьезно успевший в Россию влюбиться.