Стихи любительской студии российских поэтов - пограничников в Таджикистане "Пянджский Рубикон"

В ДОЗОРЕ.

Иван Ахтырцев.

Привет с далекой границы,
Где горы и камни одни,
Тревожно пылают зарницы,
Текут беспокойные дни.

Из Пянджа воды я напился,
Умоюсь и дальше пойду,
А если где враг затаился,
Его все равно я найду.

Здесь камень любой перескажет,
Что видел и слышал в ночи,
Чужого мне ветер покажет,
Постой, друг Пират, помолчи.

Знакомо петляют тропинки,
Но я их проверю опять...
А дома подружка - блондинка
Ушла уже с кем-то гулять.

А я автомат обнимаю,
Пока недосуг помечтать,
Спи, мама, спокойно, родная,
Я буду твой сон охранять.

АЛИЯ.

Иван Ахтырцев.

Как только приехал в чужие края,
Красавицу там увидал одну я.

Спросил: “Как зовут, дорогая, тебя?”
Она рассмеялась: “Зовут Алия”.

Я был очарован, улыбка твоя,
Сразила, как пуля, меня, Алия.

Звучит твое имя, как песнь соловья,
Ручьи повторяют его, Алия.

И пух, что роняют кругом тополя,
Пусть будет на счастье тебе, Алия.

«О нет, чужестранец, повенчана я,» -
Ответила, тихо смеясь, Алия.

Ушла она к дому, уехал и я,
Но сердце осталось с тобой, Алия.

ПИРАТ.

Иван Ахтырцев.

Я Пирата не боюсь,
Но пройти потороплюсь.
Он усатый и большой,
Жаль, конечно, что не мой.

А залает - сразу в дрожь,
На бульдога он похож,
На заставе он старик,
Настоящий боевик.

Он меня не тронет, знаю,
Но подальше убегаю,
А на зависть всем ребятам
Подойду к Пирату с папой.

А налью ему воды,
А хвостище-то, ух-ты!
Принесу ему печенья,
Жаль, не кушает варенья.

Враг следы не заметет,
От Пирата не уйдет,
Спать не хочет он ночами,
Сторожит границу с нами.

ГРУСТНАЯ ШУТКА.

Ингарс Пилька.

Мне приснился сон когда-то в детстве:
Я - в горах чужих, но все ж моих.
Чтобы по-хозяйски оглядеться,
Птицей в небо я взмывал на миг.

Чудеса! Стою на “Крыше Мира”,
Сделать грудью полной вдох хочу -
Не могу, зато “бычок” “Памира”
На седом Памире я топчу.

Заслонив пейзаж бутылкой пива,
Сам себе я молвлю: “Красота!”,
Но пейзаж какой-то сиротливый -
Гор вершины, неба пустота.

На костре шипит шашлык отменный,
Не поесть - попробуй удержись!
В кишлаках здесь как застенки стены,
Как в неволе заперта в них жизнь.

Мне милее край российский, сельский:
Бег спокойных вод, полей простор,
Эхо где-то блудит в перелесках,
Просто для души горит костер.

Я, вдыхая мир неполной грудью,
Вспоминаю давний детский сон...
Очень поздно повернулось, люди,
Для меня фортуны колесо.

Оказалось, верить снам нельзя мне,
Понимаю сердцем и душой,
Что теперь - увы - я не хозяин,
Только гость на родине чужой.

* * *

Ингарс Пилька.

Небо хмурится и печалится,
Тихой грустью овеяв нас.
Не всегда у нас так случается
Провожать “стариков” в запас.

Вот веселые и довольные
“Старики” перед строем стоят,
Только больно им, все же больно им
Оставлять свой родной отряд.

Командирское слово прощальное,
Под оркестрик последний парад.
Нет ни клятвы, ни обещания,
Лишь суровая дружба солдат.

Что стоят перед строем в молчании
И хотят в строй шагнуть назад,
И такое в глазах отчаянье,
Впору слезам прийти на глаза.

Здесь два года ими прожито,
Им в строю этом каждый брат.
На кострах “камуфляжи” прожжены,
А глаза до сих пор горят.

То улыбки на лицах, как солнышки,
То вдруг кто-то опустит глаза,
Потому что из самого донышка
Пробегает по скулам слеза.

Жизнь суровая, жизнь тревожная
На душе оставила след.
Ими сделано все возможное.
Невозможного для них нет.

Им друг друга увидеть когда еще,
Только память уже не убить,
Потому что забыть о товарищах,
Что себя самого позабыть.

* * *

Ингарс Пилька.

Хочу построить дом такой,
Чтоб небосвод был крышею,
Чтоб в доме том царил покой
И люди бомб не слышали.
Чтоб в доме не было дверей,
Чтоб домом был для многих,
И для людей, и для зверей,
Но только не двуногих.
Чтоб стены были из цветов,
Чтобы туманы - шторами,
Постель - из трав и облаков,
Расшитая узорами
Небесных радуг и зари,
Полярного сияния.
Чтоб пели только соловьи
Влюбленным на свидании.
Чтоб теплый ветер перед сном
Всем помогал раздеться.
Чтоб веселилось в доме том
Безоблачное детство.
Вместил и горы и поля
Был целою планетою -
Планете с именем Земля
Желаю только этого.

* * *

Владимир Меркушин.

Глагол - это часть речи.
Сегмент - это часть круга.
А тоска - это часть жизни.
Проведенная здесь без друга.
Гонят воды в моря реки.
Гонит время в века годы.
На пути из варяг в греки -
Голодуха и недороды.
Между пыльным обрывком карты
И стаканом с потрвейном мутным
Смерть играет с жизнью в нарды,
Не на деньги, а на минуты.

* * *

Владимир Меркушин.

Идет война. От южных рубежей
Расходятся оружия потоки.
На рубежах солдаты кормят вшей
И матерят обозы в “уоки-токи”.
Империя не верует в конец
Самой себя. И новодел-патриций
Кладет без сожаленья под свинец
Чужих детей за золото провинций.
Рим третий догоняет первых два
По алчности чиновников ко злату.
Одна с другой не дружит голова,
Но обе между тем летят к закату.
С горячкой спорит, кто белее? Царь.
Дворовые воруют под сурдинку.
Царю бы топнуть на них всех, как встарь.
Да дернуть к Коле “залабать “Калинку”.
Ан, сил уж нет ни топать, ни “лабать”.
Бессонница химер терзает ночью.
Так все невнятно, что не разобрать,
Который Брут быстрей свой нож отточит.
Пугают тени прошлого себя,
Придворный шут глумится за спиною.
“Все кончено, Галл Юний, для тебя.
Империя уже сыта тобою”.

* * *

Владимир Меркушин.

За спиной Афганистан.
И на стуле шатком
Сидя, я пишу “роман”
В черную тетрадку.
О войне и о любви,
О боях, и людях,
О воде, и о крови
В пограничных буднях.
Где-то ниже Пяндж шумит,
Камнями играя.
Дедушка намаз творит.
Всюду жизнь простая.
Здесь за сто и двести лет,
Нету изменений.
Вечером лучины свет
Лижет тьму сомнений.
Жизни - сто рублей цена
Бедность - шутка злая.
Равнодушная луна
Смотрит, не мигая,
Как корячимся мы здесь,
По камням пластаясь.
Ободралась дурь и спесь,
Только злость осталась.
Мы - солдаты, но война
Под полом клокочет,
Где-то с кем-то ждет жена,
Кто-то жить не хочет.
Нескладуха и сумбур,
На крови и водке
Пулеметчик - балагур,
Долбит по наводке.
Пограничные дела
Воспоют потомки
Но не знать им, как сожгла
Наши души в топке
Эта гнусная война
Без врагов - со всеми.
Спи, спокойная страна,
С будуна на сене.
Пограничники не спят -
Сон твой охраняют.
Обнимая автомат -
Милых вспоминают.

* * *

Владимир Меркушин.

Обижаюсь на Бога, но так,
Для порядка, немного.
Призывая при этом его правоту.
В свете этом
Разгадать мне не сложно.
Мое возмущение ложно.
Бог следит за сюжетом,
Меня оставляя поэтом.

* * *

Владимир Меркушин.

“Полковнику никто не пишет!”
Подполковнику тоже.
Только Макес, быть может.
Но недостаток односторонней связи
В том, что приходится домысливать,
То, что недослышал.
Пища фантазии
Не столь вкусна, сколь полезна.
С каждым часом в ней все больше железа
И меньше глюкозы.
Время съедает остатки прозы,
Не хватает часов для чтения
Длинных романов
И предпочтение
Отдается стихам и энциклопедиям.
Исключение Маркес. Плюс мультимедиям,
Воленс- ноленс, не уделяешь внимание
Маркес, Волошин, Бродский, Кант.
Компания,
Подходящая только для меланхолии.
Но читающий лишь подполковник, не более.
Меланхолия и другие тонкие чувства
Ему не по рангу.
И это грустно?

* * *

Николай Берсенев.

Наши души, как обручем долгом зажаты,
Но не всем наши цели ясны.
Наши нервы на грани последней растраты,
Но России еще наши силы нужны.

Наши мысли о том, о чем мыслят солдаты,
Но кому наши планы важны!
Наши семьи в заложники нами же взяты,
Но кому-то нужны дивиденды с войны.

Наши Богом тела на учет уже взяты,
Но не всем нам лежать на Руси.
Наши трупы так жутко бывают распяты,
Но друзья идут в пекло останки спасти.

Наши мамы не спят, опасаясь утраты,
Но не в силах молитва от смерти спасти.
Наши песни о доме, о запахе мяты,
Но не всем доведется до дома дойти.

ЗАСАДА.

Посвящается душанбинскому ОГСР.

Виктор Летов.

Уж скоро месяц наш ОГСР
В болотах киснет.
Где же БТР?
Одни лишь комары над нами виснут.

День в полусне.
Сидим по шалашам и норам.
Тушенка на воде.
К чему весь этот номер?

Все ночи наполет
Лежим в засадах.
Кто уж тут пойдет ?
Не лучше ль спать в казармах ?

А все связист - урод.
Нашли кому доверить рацию.
Не жрет , не спит,
И мучает народ,
Сканирует афганскую подстанцию.

И вот опять.

Над Пянджем сумерки.
Шуршат лишь камыши.
Наверно, левые
На нас ползут стрелки.

- Пора и нам.
Ты только не спеши.
Тьфу. Черт!
Кабан прошел.
Рукой хоть брюхо почеши.

Чу?
Огонек, кажись,
И всплеск воды.
Плывут.
Ну, брат, держись
Отвалится им щас беды.

НСПУ свой навожу на тень.
Над крестиком чалма.
Пришел тебе, шакал, последний день
И первой косит очередь моя.

Во истину акбар!

...Наши, москитами искусанные фейсы,
Встречает в Душанбе пивкомплекс “Чешский”.
Пускай на нас посмотрят братья персы.
А мы последний бой отметим дерзкий.

Эй, длинноногая!
Скорей неси, без лишних слов
Три литра пива каждому,
Шашлык, салат и плов.

Поднимем первую,
Чтоб не забыть про рай
Ведь завтра вновь
Нас ждет передний край!

БОЕВОМУ ДРУГУ.

Александр Гусев.

Воевали мы вместе с тобой,
Тяжесть, горечь войны не забыть.
Приходилось в горах нам порой
Полгорбушки хлеба делить.
Мы пыхтели бычком на двоих,
Самокрутки учились крутить.
Пили водку из кружки одной,
Потому что хотели мы жить.
Надежда только на тех
С кем в боях держал АКС.
Он не вложит, не сдаст, не продаст,
Если плохо тебе, бросит все,
И часть сердца отдаст.

ПРОЩАЙ, АФГАНИСТАН.

Александр Гусев.

Последний батальон уходит из Кабула,
На взлетной полосе гудит последний ИЛ.
Дымами дизелей дорогу затянуло,
Прощай, Афганистан, который я любил.

Оставили друзей наедине с врагами,
Оставили врагов с судьбой наедине,
Одни убьют других, потом погибнут сами
На недобитой нами горестной войне.

С лихвой оплачен долг наш интернациональный,
Не посрамили мы советскую страну,
И все же иногда оглянемся печально
На брошенный Кабул, предчувствуя вину.

Война была войной, не лучше и не хуже,
Что тысячи других в иные времена,
В пустынях жгла жарой, в горах губила стужей
И девять с лишним лет стреляла в нас она.

Последняя колонна от аэродрома
Идет на Чарикар и дальше на Джабаль,
Перемахнем Саланг и завтра будем дома,
Прощай, Афганистан, которого мне жаль.

РАНЫ БОЛЯТ ВСЕГДА.

Александр Гусев.

Сто дорог, сто путей разбросали друзей,
Их следы затерялись на пути в рай из ада,
Но судьба не беда, жизнь не вся ото зла,
Раздарила она по России года, наши года.

Да, война не игра, может выжечь дотла
Или просто убить душу солдата.
Только когда боль залечат года,
Возвратят ли назад то, что съела война
В наши сердца, сердца…

Тем невдомек, кто войну в вещмешок
Завязал в узелок, а она бродит рядом.
Ведь война иногда может жалить, когда
На висках седина, раны болят всегда, всегда…

Боль заглушить, на двоих распить,
Память за столом делим мы вдвоем.
Радость велика, да встреча нелегка.
Помним мы о них, кто в земле затих.

ПОГРАНИЧНЫЙ ДОЗОР.

Александр Гусев.

Где - то вдали, на краю у родимой земли,
Есть уголок, и ему честь Державы нести.
В далях веков отголосок российской души
Был как заслон, кто с мечом попытался пройти.

Дальний Восток и далекий горам Памир
Славу и честь, кто погиб на заставах, хранит.
Там, где горела, гноилась в порезах земля,
Кровью бойцов до сих пор полыхает она.

Помни о них, герб Державы и флаг кто хранит.
Им поклонись, там начало России лежит.
Первыми, кто отражал атаки врага,
Насмерть стоял, не страшась дрался сталью штыка,

В стужу и зной охраняет границы покой,
Снег и пурга им не помеха,
И вдалеке от родных пограничный дозор
В слякоть и дождь бережет мир земной.

* * *

Сергей Игонин.

Тех, кого с нами нет,
Не настигнет весна.
Налетая на берег,
Разобьется волна.
Что отмерено, то утеряно
В этой бездне страстей
Тех, кого с нами нет.
Вновь слеза упадет
И застынет смолой.
Разорвется душа,
Отзовется тоской.
Что судьбой суждено - не изменит никто.
Что нас ждет впереди - угадать не дано.
Память в сердце хранит
Павших все имена,
И душой на излом разорвется струна.
Что отмерено, то утеряно
В этой бездне страстей
Тех, кого с нами нет.

* * *

Евгения Дробышева.

Война, патриотизм, любовь -
Они переплелись.
В солдатском сердце воедино,
Навечно прижились.

РОДИНА.

Евгения Дробышева.

Родина - это понятие точное,
Это - народ твой и это язык.
Это - обычаи, это традиции,
Это богатство, чем оный велик.
К ним прибавляешь природу и краски,
Все это собрано, все это в сказке.
Нельзя все это отделить друг от друга,
Как небо и землю, солнце и бога.

* * *

Евгения Дробышева.

Цветет акация в саду,
Наполнен воздух ароматом.
К тебе я на свидание иду,
Окутанная розовым закатом.

* * *

Евгения Дробышева.

Что такое бабье лето?
Это листья и цветы,
Позолоченные краски
И надрывный звон струны.
Это - нега, это - радость,
Это ценность жизни всей,
Что прошедшими годами
Отдавала сердце ей.
Размышляя и мечтая,
Я колдую над судьбой.
И, конечно же, хотелось
Мне бы стать совсем другой,
Но над нею я не властна -
Я ни бог и не герой,
Просто дан для жизни этой
Мне отрезок временной.

ОСЕНЬ.

Евгения Дробышева.

Опять нас посетила осень,
Хрустальной тишиной звенит,
И по усыпанным дорожкам
Сухой листвой ковер лежит.
В лесу старинном пахнет прелью,
Грибами, свежестью дождя,
А паутинки обвивают
Лучами нежными тебя.
Той красотой завороженной,
Не в силах взгляд свой оторвать,
Ну, что еще бывает лучше,
Чем эта божья благодать.
Та, что всегда тобою движет
И вдохновляет и манит,
А вдохновение не дремлет,
Увиденным всем дорожит.

ЗДРАВСТВУЙ, ОРУЖИЕ !

Посвящается младшему сержанту Андрею Николаеву,
последнему пограничнику великой Советской империи,
...ставшему первым.

Виктор Летов.

В мегаполисах серного марева,
Ацетоновой водкой чадя,
Умирая, стоит первозданная
Деревушка родная моя.
К стонам русских людей обессилевших,
Мертвый бог, обманувший опять,
Направляет темною силищей
Новых гуннов несметную рать.

Куда бежать от них,
Чтоб слышать свежей жизни гимны?
Укрыться где
От карканья семитского в эфире?
От падших женщин,
Воровских “малин”,
Тупых чиновников, чинуш и чинарей,
Пустых от алчности кавказских торгашей?..

Мне подмигнув с портрета,
Совет хороший дал седой Хемингуэй:
- Порядочных и искренних людей
Встречаешь чаще, больше и скорей,
Где громче бой!
Где смерть опешив перед тобой,
Крылом прикроет фронт передовой!

Туда!
К обители Богов!
На Крышу Мира
И на бурный Пяндж!
На крейсер атомный.
В Урус-Мартан и в Ведено,
Где логово Кощеево
На кончике иглы
В прицеле РПГ наведено.
В поход на Псоу,
На союзный Днестр.
На Поле Косово,
Где кровью братской
Истекает серб..!

Туда стекаются последние бореи.
Там наши Боги,
Там они сильнее!
Придем туда!
Чтобы воспев священный род,
С Перуном - покровителем героев
И Летой, окропляющую год
Своею искренней,
Языческой любовью.
Предстать под стягом Коловрата,
Где наделяет Рок великою судьбой.
И передернувши затворы автоматов,
Дополнить гимн оружию стрельбой!

Благодарю капитана Виктора Летова, приславшего нам эту подборку стихов.