Стихи Вероники Тушновой

САЛЮТ.

Мы час назад не думали о смерти.
Мы только что узнали: он убит.
В измятом, наспех порванном конверте
На стуле извещение лежит.

Мы плакали. Потом молчали обе.
Хлестало в стекла дождиком косым...
По-взрослому нахмурив круглый лобик,
Притих ее четырехлетний сын.

Потом стемнело. И внезапно,круто
Ракетами врезаясь в вышину,
Волна артиллерийского салюта
Тяжелую качнула тишину.

Мне показалось, будет очень трудно
Сквозь эту боль и слезы видеть ей
Цветенье желтых, красных, изумрудных
Над городом ликующих огней.

Но только я хотела синей шторой
Закрыть огни и море светлых крыш,
Мне женщина промолвила с укором:
"Зачем? Пускай любуется малыш!"

И, помолчав, добавила устало,
Почти уйдя в густеющую тьму:
"...Мне это все еще дороже стало-
Ведь это будто памятник ему".

ОСЕНЬ.

Нынче улетели журавли
На заре промозглой и туманной.
Долго, долго затихал вдали
Разговор печальный и гортанный.

С коренастых вымокших берез
Тусклая стекала позолота;
Горизонт был ровен и белес,
Словно с неба краски вытер кто-то.

Тихий дождь сочился без конца
Из пространства этого пустого...
Мне припомнился рассказ отца
О лесах и топях Августова.

Ничего не слышно о тебе.
Может быть, письмо в пути пропало,
Может быть...Но думать о беде -
Я на это не имею права.

Нынче улетели журавли...
Очень горько провожать их было.
Снова осень. Три уже прошли...
Я теплее девочку укрыла.

До костей пронизывала дрожь,
В щели окон заползала сырость...
Ты придешь, конечно, ты придешь
В этот дом, где наш ребенок вырос.

И о том, что было на войне,
О своем житье-бытье солдата,
Ты расскажешь дочери, как мне
Мой отец рассказывал когда-то.

ГОРОДОК.

Не прозвучит ни слово, ни гудок
В развалинах, задохшихся от дыма.
Лежит убитый русский городок,
И кажется - ничто непоправимо.

Еще в тревожном зареве закат
И различимы голоса орудий,
А в городок уже приходят люди.
Из горсти пьют, на дне воронки спят.

И снова дым. Но дым уже другой -
Теперь он пахнет теплотой и пищей.
И первый сруб, как первый лист тугой,
Из черного выходит корневища.

И медленная светлая смола,
Как слезы встречи, катится по стенам.
И верят люди: жизнь благословенна,
Как бы она сурова ни была!

ПТИЦА.

Бои ушли. Завесой плотной
Плывут туманы вслед врагам,
И снега чистые полотна
Расстелены по берегам.

И слышно: птица птицу кличет,
Тревожа утреннюю стынь.
И бесприютен голос птичий
Среди обугленных пустынь.

Он бьется, жалобный и тонкий,
О синеву речного льда,
Как будто мать зовет ребенка,
Потерянного навсегда.

Кружит он в скованном просторе,
Звеня немыслимой тоской,
Как будто человечье горе
Осталось плакать над рекой.

* * *

Вот и город. Первая застава.
Первые трамваи на кругу.
Очень я, наверное, устала,
Если улыбнуться не могу.

Вот и дом. Но смотрят незнакомо
Стены за порогом дорогим.
Если сердце не узнало дома,
Значит, сердце сделалось другим.

Значит, в сердце зажилась тревога,
Значит, сердце одолела грусть.
Милый город, подожди немного, -
Я смеяться снова научусь.

* * *

Спокойный вечер пасмурен и мглист.
Не слышно птиц среди древесных кружев.
Пустынна улица. Последний ржавый лист
В морозном воздухе легчайший ветер кружит.

Любимая осенняя пора.
На облаках - сиреневые блики,
На светлых лужицах каемка серебра,
И над землей - покой, безмерный и великий.

Как лживо все: и эта тишина,
И мягкий полог облачных волокон...
Как пристально в глаза людей война
Глядит пустыми впадинами окон.

ПИСЬМО.

Хмуро встретили меня в палате.
Оплывала на столе свеча.
Человек метался на кровати,
Что-то исступленное крича.

Я из стиснутой руки солдата
Осторожно вынула сама
Неприглядный, серый и помятый
Листик деревенского письма.

Там, в письме, рукой неумелой
По-печатному писала мать,
Что жива, а хата погорела
И вестей от брата не слыхать.

Что немало горя повидали,
Что невзгодам не было конца,
Что жену с ребенком расстреляли,
Уходя, у самого крыльца.

Побледневший, тихий и суровый
В голубые мартовские дни
Он ушел в своей шинели новой,
Затянув скрипучие ремни.

В коридоре хрустнул пол дощатый,
Дверь внизу захлопнулась, звеня.
Человек, не знающий пощады,
Шел вперед, на линию огня.

Шел он, плечи крепкие сутуля,
Нес он ношу - ненависть свою.
Только бы его шальная пуля
Не задела где-нибудт в бою...

Только не рванулась бы граната,
Бомба не провыла на пути,
Потому что ненависть солдату
Нужно до Берлина донести!

СТИХИ О ДОЧЕРИ.

Наташе...

1
Душная, безлунная
Наступила ночь.
Все о сыне думала,
А сказали: "Дочь".

Хорошо мечтается
В белизне палат...
Голубые лампочки
У дверей горят.

Ветер стукнул форточкой,
Кисею струя.
Здравствуй, милый сверточек,
Доченька моя!

Все такое синее,
На столе - цветы.
Думала о сыне я,
А родилась - ты.

Ты прости, непрошенный
Ежик сонный мой.
Я тебя, хорошую,
Отвезу домой.

Для тебя на коврике
Вышита коза,
У тебя, наверное,
Синие глаза...

Ну... а если серые,
Маме все равно.

Утро твое первое
Смотрится в окно.

2
Ты счета не ведешь годам,
Встречая только третье лето.
Твоих мгновений череда
Туманом солнечным одета.

Уколы маленьких обид
Тебя еще не могут ранить,
И огорчений не хранит
Твоя ребяческая память.

И, милой резвости полна,-
Как знать ребенку тяжесть ноши? -
Ты слово новое - "война" -
Лепечешь, хлопая в ладоши.

3
Вагон бросало и качало.
Молчали все. А вечер гас.
И каждый знал: еще начало,
Еще неясный первый час.

Казалось мне: за далью алой
Гремят грядущие бои...
Но как бессильно я сжимала
Ручонки пыльные твои!

А после ночь. Без искры света
Свершался необычный путь.
Скажи, ответь - ты помнишь это?
И если помнишь - позабудь.

Живи, цветам и песням рада,
Смеясь, горюя и любя,
А помнить этого не надо:
Я буду помнить за тебя.

4
Тревога. Грусть. Приходит почтальон -
Ни весточки о милом человеке...
А городок метелью занесен
До самых крыш. И, кажется, навеки.

Наш новый дом в сугробах под горой,
К нему бежит петлистая дорожка,
В нем есть окно за ледяной корой,
Печурка есть, горячая картошка.

Есть девочка. Зеленые глаза,
Лукавый рот и бантик цвета мака.
Есть девочка. При ней нельзя заплакать,
При ней нельзя о горьком рассказать.

Она поймет. С недетской теплотой
Ладошки мягкие ко мне на плечи лягут...
Нельзя при ней, при маленькой такой,-
Ей рано знать печаль житейских тягот.

Я напишу ей буквы на листе,
Я нарисую зайчика в тетради.
Я засмеюсь - ее улыбки ради.
Я буду плакать после, в темноте...

5
А круг все ширится. В него вовлечены
Природа, люди, города и войны.
Теперь ей книжки пестрые нужны:
Упав, она не говорит, что больно.

Не любит слово скучное "нельзя",
Все льнет ко мне, работать мне мешая.
Как выросла! Совсем, совсем большая,-
Мы с ней теперь хорошие друзья.

Она со мною слушает салюты,
Передвигает красные флажки
И, Прут найдя на карте в полминуты,
Обводит пальцем ниточку реки.

Понятлива, пытлива и упряма.
На многое ответы ей нужны.
Она меня спросила как-то: "Мама,
а было так, что не было войны?"

Да. Было так. И будет, будет снова.
Как хорошо тогда нам станет жить!
Ты первое услышанное слово
Еще успеешь в жизни позабыть.

КУКЛА.

Много нынче в памяти потухло,
А живет безделица, пустяк:
Девочкой потерянная кукла
На железных скрещенных путях.

Над платформой пар от паровозов
Низко плыл, в равнину уходя...
Теплый дождь шушукался в березах,
Но никто не замечал дождя.

Эшелоны шли тогда к востоку,
Молча шли, без света и воды,
Полные внезапной и жестокой,
Горькой человеческой беды.

Девочка кричала и просила
И рвалась из материнских рук,-
Показалась ей такой красивой
И желанной эта кукла вдруг.

Но никто не подал ей игрушки,
И толпа, к посадке торопясь,
Куклу затоптала у теплушки
В жидкую струящуюся грязь.

Маленькая смерти не поверит,
И разлуки не поймет она...
Так хоть этой крохотной потерей
Дотянулась до нее война.

Некуда от странной мысли деться:
Это не игрушка, не пустяк,-
Это, может быть, обломок детства
На железных скрещенных путях.

* * *

Насыпает камешки в ведерки,
Носит от скамейки до ворот...
Я стою на солнечном пригорке
В первый раз в пилотке, в гимнастерке...
Девочка меня не узнает.

Я сама себя бы не узнала
Три недолгих месяца назад...
Вдруг она вгляделась, подбежала,
Засмеялась: "Мама, ты солдат?"

Жестяные пыльные ведерки
Раскидала посреди двора...
Для нее пока еще игра -
Новый двор и мама в гимнастерке.

* * *

В оцепененье стоя у порога,
Я слушаю с бессмысленной тоской,
Как завывает первая тревога
Над черною, затихшею Москвой.

Глухой удар, бледнеющие лица,
Колючий звон разбитого стекла,
Но детский сон сомкнул твои ресницы.
Как хорошо, что ты еще мала...

Десятый день мы тащимся в теплушке,
В степи висит малиновая мгла,
В твоих руках огрызок старой сушки.
Как хорошо, что ты еще мала...

Четвертый год отец твой не был дома,
Опять зима идет, белым-бела,
А ты смеешься снегу молодому.
Как хорошо, что ты еще мала...

И вот - весна. И вот -начало мая.
И вот - конец! Я обнимаю дочь.
Взгляни в окошко, девочка родная!
Какая ночь! Смотри, какая ночь!

Текут лучи, как будто в небе где-то
Победная дорога пролегла.
Тебе ж видны одни потоки света...
Как жалко мне, что ты еще мала!

В ЛЕСУ.

Навстречу сосны. Нет конца им...
День ярче, выше, горячей,
Но хвойный кров непроницаем
Для ливня солнечных лучей.

Лишь кое-где во мраке вкраплен
Как будто золота кусок.
И с веток солнечные капли
Сочатся в розовый песок.

В лесу торжественно и тихо...
Но я не слышу тишины, -
Еще не умер отзвук дикой,
Железной музыки войны.

И с молодой березкой рядом,
Ее шуршанием одет,
Стоит расщепленный снарядом
Сосны обугленный скелет.

ХИРУРГ.

Порой он был ворчливым оттого,
Что полшага до старости осталось.
Что, верно, часто мучила его
Нелегкая военная усталость.

Но молодой и беспокойный жар
Его хранил от мыслей одиноких -
Он столько жизней бережно держал
В своих ладонях, умных и широких.

И не один, на белый стол ложась,
Когда терпеть и покоряться надо,
Узнал почти божественную власть
Спокойных рук и греющего взгляда.

Вдыхал эфир, слабел и, наконец,
Спеша в лицо неясное вглядеться,
Припоминал, что, кажется, отец
Смотрел вот так когда-то в раннем детстве.

А тот и в самом деле был отцом
И не однажды с жадностью бессонной
Искал и ждал похожего лицом
В молочном свете операционной.

Своей тоски ничем не выдал он,
Никто не знает, как случилось это,-
В какое утро был он извещен
О смерти сына под Одессой где-то...

Не в то ли утро, с ветром и пургой,
Когда, немного бледный и усталый,
Он паренька с раздробленной ногой
Назвал сынком, совсем не по уставу.

Благодарю Ксению Тарабанчук, приславшую нам эти стихи.