Песни Марианны Захаровой

КОЛЫБЕЛЬНАЯ.

Мальчик мой, светлоголовый,
Баюшки-баю.
Над твоею колыбелью, детонька, пою.
Отчего не бьется сердце у тебя в груди?
Отчего не вижу света больше впереди?

Мой сыночек ненаглядный,
Зоренька моя.
Разлучили нас с тобою
Черные края.
Посмотри, сынок, на маму, хоть в последний раз.
Только ты меня не слышишь, не откроешь глаз.

Ой, вы, люди дорогие,
Да зачем мне жить?
Мой сыночек ненаглядный
Не живой лежит!
Мальчик мой, светлоголовый, ты меня прости,
Что тебя не защитила, не смогла спасти.

У меня война сыночка, люди, забрала.
Я кровиночку от пули не уберегла.
Только я не верю Смерти,
Вечность впереди.
Мне совсем чуть-чуть осталось.
Жди, сыночек, жди!!!

Мальчик мой, светлоголовый,
Баюшки-баю.
Над твоею колыбелью, детонька, пою.

Благодарю Викторию Крушельницкую, приславшую текст этой песни.

СМЕРТИ - НЕТ.

Привет тебе, 15-й отряд.
Я каждый вечер в небо улетаю,
Чтоб рассказать вам, как тут поживают,
Что врут про вас, как правду говорят...

Теперь вы все у Господа в спецназе -
Заступники Руси на небесах!
Вы им навеки отданы приказом
Хранителями русских душ в горах.

И пусть вы там,
Но мне совсем не страшно -
Незримые - всегда вы начеку!
Такая честь всегда дана отважным -
Вам первыми отпор давать врагу!

И знаю я: случись со мной несчастье -
Вы, как один, поддержите плечом!
Сестрою быть таким братишкам - счастье,
Вам черт не брат, и все вам нипочем!

Ведь вы теперь у Господа в спецназе -
Заступники Руси на небесах!
Вы им навеки отданы приказом
Хранителями русских душ в горах.

А срок придет - обнимемся по-свойски,
И, думаю, мне каждый будет рад.
И я спою вам, братцы, про геройский
Пятнадцатый спецназовский отряд!

БАЛЛАДА О МИШЕ ЖДАНОВЕ.

Может быть, ты родился в рубашке?
Может быть, ты в кольчуге родился?
Мишка Жданов - дружище бесстрашный.
Только кажется мне: ты явился
Прямо с неба, как ангел пресветлый,
Чтобы люди поверили в чудо!
Мишка, Мишка - дружище бессмертный,
Я тебя никогда не забуду!

На 715-й - пекло!
Ад в сравнении с ним - игрушка:
То прицельный огонь, то беглый,
Косит всех без разбора старушка,
Что ей мальчики, что мужчины.
Нету сердца у старой девы -
Не щадила ни мужа, ни сына -
Эта всеми проклятая стерва!

Как они погибали - не спрашивай!
Нету слез, чтоб такое выплакать!
Души их вознеслись над бесстрашием,
И "прощай" им теперь не выкрикнуть!
А потом собирали по косточкам,
По кусочкам по рваным на горочке.
И неделю возили их, горестных,
К вертолётам на чистое полюшко...

И лежали они - неприкрытые...
Глянь же, Господи, дети безгрешные!
И стояли мы рядом - убитые,
До конца своих дней безутешные,
Мы что плакали, что не плакали -
Всё глядели в глаза их раскрытые.
А над нами вороны каркали -
На войне все вороны сытые...

А потом ошалевший доктор
Прокричал: "Вертолёт на вылет!
Там живой один, будь я проклят!
Его пуля прошила навылет -
Он шесть дней пролежал и выжил,
А с таким ранением - крышка!
Только срок его, видно, не вышел,
Провиденье над этим мальчишкой!"

Мишка, Мишка, мы все рыдали,
В вертолёт тебя провожая,
И молились, и заклинали -
Только выживи Мишка Жданов!
Ты же, Мишка, родился в рубашке!
Ой, да что там в рубашке - в кольчуге!
Видно, Бог за тебя поручился,
Как за самого лучшего друга!
Так живи же, Ангел Пресветлый,
Чтобы верили люди в чудо!
Быть Добру!
Наш дружище бессмертный,
Мы клянемся! И так оно будет!

Спасибо Юрию Сербскому, приславшему тексты этих песен.

АВЕ, МАРИЯ!

Посвящение постовой медицинской сестре.

Нас от костлявой всю ночь охраняет
Машенька-Маша , сестра постовая.
Бережно гладит затёкшие руки,
Лаской врачуя бессонные муки.
Раны и боль - её табель о рангах.
Мы перед нею равны, словно братья.
Тихо склонилась она над кроватью –
Машенька-Маша, палатный наш ангел.

Припев:
Словно молитву, шепчу её имя - Машенька... Машенька...
Аве, Мария!

Нет, не в бреду мне привидилось, снилось...
И не с небес она к нам опустилась.
Машенька - наше спасенье от смерти.
Стало святым её сердце, поверьте.
Знаю, как плачет она после смены,
Знаю, что просит отсрочить замену.
Машенька-Маша - сестра постовая –
Боже, храни её! Я заклинаю!

Припев.

Знаешь, ты очень похожа на маму.
Может, заботой своей неустанной?
Знаешь, у мамы такие же руки,
Часто я их вспоминаю в разлуке.
Русая чёлка и носик в веснушках –
С виду девчонка, а тронете душу,
Явится взору, до боли знакомый,
Образ мадонны, сошедшей с иконы.

Припев.

Аве, Мария...

Спасибо Андрею Николаеву, приславшему текст этой песни.

МЫ УЖЕ НЕ ВЕРНЕМСЯ С ВОЙНЫ НИКОГДА...

Старшему лейтенанту Андрею Мерзликину - герою 12-й погранзаставы и Герою России, моему духовному брату.

Это наша тайная вечеря -
Счастливы мы хлебу и вину...
Пасынки немые века-зверя,
Вписанные в сводки о потерях,
Брошенные смолоду в войну,
Нынче пьем хмельное - тем и рады,
Только праздник горше похорон...
Нет цены ни песням, ни наградам -
Ненасытен зверь Армагеддон.
Мы с тобой не молоды, не стары,
Мы с тобой не "завтра", не "вчера".
Только тихо плачем под гитару
Памятью у скорбного одра...
Мы уже не вернемся с войны никогда,
Нам уже не поможет живая вода...
И не время, что лекарем лучшим слывет,
И не та, что над телом "аминь" пропоет.
Нам уже не помогут дожди и снега
Победить побежденного нами врага -
Одолеть нестерпимую нашу беду -
Нам гореть - не сгореть в этом жутком аду,
Там, где жница без устали ставит стога,
Мы колосья, упавшие в эту страду...

* * *

Для тебя ни надеждой, ни верой не буду...
Но забудешь ли ты, да и я позабуду ль
Этот пламень, который сжигал нам уста?
Эту ночь, что была так небесно чиста?
Кем была - Утешеньем? Наградой? Расплатой?
Шалашом? Или царской высокой палатой?
Не гадаю... Коль вместе презрели предел...
Без тебя этот мир обеднел, опустел...
Хоть и ты для меня - ни надежда, ни вера,
Но июнь пролетел безразличием серым.
И томит мою душу немая печаль
Оттого, что не вместе мы нынче... Мне жаль...
"Ни надежда, ни вера..." - твержу себе вновь...
Отпустила бы только из плена любовь...

МУЗЫКА ЛУНЫ.

...Может оттого, что ты очнулся
Раньше всех, кого любила я,
И с разбитым сердцем ты вернулся
В чистые Библейские поля,

Может оттого, что раньше понял
Сколько в мире зла -
Я тебе последний стих в ладонях
Нынче принесла.

Был он ал и больно жёг мне руки,
И глаза слепил.
Только это благостные муки
Из последних сил.

Забери! Что прожито - то было...
Было и прошло...
Все мои бесценные могилы
Снегом замело...

Я надену белые одежды,
Косу заплету,
И как прежде в день седьмой и нежный
Вновь к тебе приду,

Чтоб опять играть тебе на лире
Музыку Луны.
Лишь за то, что ты молил о мире
В горький час войны,

Лишь за то, что был ты безутешен
В скорбные года,
Для меня навеки ты безгрешен
И любим всегда.

Благодарю Юлию Патылицыну, приславшую эти тексты.

НУ КТО СКАЗАЛ, ЧТО ВЫМЕРЛИ ГУСАРЫ?

Ну, кто сказал, что вымерли гусары?
Пусть врут, что офицерство не в чести,
Пусть нет коней, и мы не едем к "Яру"
С шампанским и цыганами кутить.

Пусть век настал другой, но там дороже
За честь мундира пролитая кровь,
Отеческую славу преумножив,
За Веру! За Надежду! За Любовь!

Я пью за вас, за ваши эполеты,
За это серебро, что на висках,
За золото сердец и за рассветы.
В российских, самых дальних, уголках

Вам ваша совесть выстоять поможет,
И в том порукой - пролитая кровь!
Отеческую славу преумножив,
За Веру! За Надежду! За Любовь!

Поручики, майоры, генералы!
За муку в ваших выжженных глазах
Я пью до дна и пусть не всё сказала -
Души не перескажешь в двух словах...

За вашу честь! А честь всего дороже,
Вы без раздумий проливали кровь!
Отеческую славу преумножив,
За Веру! За Россию! За Любовь!

Виват! Виват вам, славные гусары!
И - дай вам Бог на весь ваш долгий век!
Я верю в то, что мы поедем к "Яру",
И на погонах будет таять снег...

ОСЕННИЙ РОМАНС.

Ах, Господи, какая нынче осень...
И пусть давно не ласков с нами мир:
Нас косит боль, и ложь о нас разносят -
И всё ж хулой не выпачкать мундир!

Всё те ж у нас погоны золотые,
И пусть царю не вышло присягнуть,
Мы присягнули матушке-России,
И с ней разделим самый страшный путь!

Мы у врага пощады не попросим
И милости у правящей орды...
Всё те ж мы звёзды на погонах носим,
Отечество спасая от беды.

Ах, господа, Отечеству и Богу
Вручили мы и совесть, и сердца.
Одна судьба, одна у нас дорога -
Нести свой крест с Россией до конца!

Ах, господа, какая в сердце осень...

ЮЖНЫЙ КРЕСТ.

Я не помню, сколько за камнем лежал,
Я зубами скрипел, я хрипел, но держал,
Как рубеж, высоту, как последнюю в жизни черту.
Словно панцирь, солёный от пота "комбЕз",
На спине, как от бритвы, от пули был срез.
Пересохло во рту, и чертям так не жарко в аду!
Ну а тот, кто спасался за крайней скалой,
Он привык: ему горы, что дом родной!
Тот шакал, он, оскалясь, по камню стрелял и стрелял!
Я патроны последние пересчитал,
Вспомнил мать и отца и гранаты достал,
И ему прошептал, чтобы тоже пощады не ждал!
А в России у нас - леса, поля, луга!
А в России сейчас - снега, снега, снега!
А в России домой провожают ребята невест...
Над моей головой - Южный Крест, Южный Крест, Южный Крест.
Я не помню, сколько за камнем лежал,
Он стрелял и стрелял, я патроны считал.
Я устал, но и он - не железный, шакал, он ведь тоже устал.
Вот и он замолчал за соседней скалой,
Он привык, ему горы, что дом родной...
За моею спиной вдруг запел чей-то голос живой!
А в России у нас - леса, поля, луга!
А в России сейчас - снега, снега, снега!
А в России домой провожают ребята невест...
Над моей головой - Южный Крест, Южный Крест, Южный Крест.
Теперь друг со мною за камнем лежал,
Он мне голову крепче к земле прижимал,
Когда этот шакал рядом с камнем всю землю вспахал,
Он последний глоток мне из фляги отдал,
Он последний сухарь пополам разломал,
И от пули его тот шакал свой хребет поломал!
Южный Крест, Южный Крест, Южный Крест над моей головой,
Рядом друг! Мы врагов уложили под этой скалой!
А в России у нас - леса, поля, луга...
А в России сейчас - снега, снега, снега...

ПОМИНАЛЬНАЯ.

Братья мои, братики, взяли вас в солдатики,
Рекруты российские, цветики-цветы...
Буйные головушки поминали вдовушки,
Да на погостах ставили новые кресты.

Братья мои, братики, русские солдатики,
Ноженьки подкошены во чужом краю,
Где дожди свинцовые, да гробы цинкОвые
Вас везли на родину дальнюю свою.

Соколы подстрелены, кем же было велено
Во чужой сторонушке кровушку пролить?
Братья мои, братики, русские солдатики!
Сердцу не утешиться, сердцу больно жить.

* * *

Я не помню, это горе как случилось -
Закатилось моё сердце, закатилось.
На губах остался только привкус хлеба,
Да в глазах - полоска пламенного неба.

Обниму тебя, земля, в последний раз,
Кровь и плоть свою навеки отдавая...
Принимай, настал и мой черёд и час -
Улетаю, улетаю, улетаю...

То ль крылатым стал я, то ли невесомым,
Только помню я тоску, что в горле комом,
Только помню эту бездну, эти звёзды,
Да вдогонку тяжкий шёпот: "Слишком поздно..."

Говорят, что с жизнью счёты сведены.
Мол, раздал свои долги и канул в Лету...
Я вернусь к вам из заоблачной страны,
Я ещё приду искать у вас ответа.

Буду памятью тревожить ваши сны,
В ваших душах бередить сквозные раны,
Я вернусь к вам с необъявленной войны
Из Афгана, из Афгана, из Афгана...

* * *

И снятся мне ночью без вести пропавшие, павшие.
И матери в горе, с глазами в ту бездну запавшими,
И женщина, бьющая в колокол болью неистовой,
И крик этой женщины, перекричавший все выстрелы:
«Дитя мое, мальчик мой милый, родной мой сынок!
Как в этой метели свинцовой ты сердцем продрог!
И где мне тебя отыскать, на какой из дорог?
Дитя мое, мальчик мой светлый, родной мой сынок!»
И рвет мое сердце руками жестокими чья-то вина.
Войны не познавшей, мне снится чужая война.
Мне снятся мальчишки - их души, как рваные раны.
И слышу я стон, заглушивший все выстрелы:
«Мама!..»

НЕЗАБУДКИ.

В этом поле незабудки, незабудки.
Все в них тонет – от «сигналок» до растяжек.
Не смыкаем мы глаза вторые сутки -
Не дает нам спать «зеленка» у Самашек.
То не звездочки горят в небесах,
Это трассеры летят в темноту...
А в воронежских и курских лесах
Все черемухи в медвяном цвету.
А в черемухе поют соловьи.
И девчонкам кто-то дарит цветы.
Спой же, Сашка, мне о первой любви,
Хорошо поешь о девочках ты.
Расцветают утром алые маки,
И борты уносят в небо «двухсотых».
Эх, солдатская судьба цвета хаки,
Не даешь ты смерти быть без работы.
Мы с тобой лежим в пыли у Самашек.
Лупит «Градом» старший брат по «зеленке».
Спой же, спой о маме мне, Сашка,
Ну а после мы споем о девчонках.
Может, вправду я родился в рубашке.
Может, нас еще дождутся девчонки?..

* * *

Вот они — в полный рост, на гору,
На горе стоит смерть, ухмыляется.
Не одна — со своим табором,
Что в миру войной называется.
А они, удалые да бравые,
Победить хотят эту гадину!
Наше дело, твердят, — дело правое,
Одолеем гору-громадину.
...Полегли там мои солдатики,
Сколько есть — все мои кровинушки,
Все сыночки мои да братики,
Сирота я теперь, сиротинушка.
Вкруг меня — тоска неоглядная,
Да на все на четыре стороны...
А на небо как только гляну я —
Злые вороны там... Черны вороны...

КОМАНДАРМУ БОРИСУ ГРОМОВУ.

Командарм, Вы идёте последним
По мосту с той войны - в светлый мир.
И встречает Вас радостной медью
Переполненный счастьем эфир.
К Вам бежит Ваш сынишка, Ваш мальчик,
Отчего же в глазах пелена?
Так бывает - и мужество плачет,
Если в прошлом осталась война.
Так бывает, и мужеству надо
Окропить эту землю слезой.
Третий срок на войне, и в награду -
Этот мир, что пришёл за войной.
Где уже распускаются вербы,
Где и воздух до боли родной,
Где струною серебряной нервы
Зазвенели над этой землёй...
Командарм, в Вашем сердце - все раны,
А в глазах голубых - седина,
Словно скорбное небо Афгана
Пролила в Вашу душу война.
Вечной болью и памятью станут
Все мальчишки, что там полегли,
Словно алые в росах тюльпаны,
Занесённые с русской земли...
Командарм, Вы идёте последним,
И, дай Бог, что с последней войны.
И встречает Вас радостной медью
Этот мирный оркестр тишины...

ОФИЦЕРАМ.

Господа офицеры!
Только звёздочки ваших погон,
В этом мраке без веры,
Отражают священный огонь!
Будет вечной Россия!
Потому что вы всё-таки есть,
Господа офицеры,
Российская доблесть и честь!
Мы сегодня в аду, уготован ли рай нашим душам?
Словно в страшном бреду лихорадит великую Русь.
Но вопрос не стоит - нужен Родине я иль не нужен,
Я к российским знамёнам сухими губами прижмусь.
Я тебе присягну, мне не надо искать оправданья
На упрёки лжецов, на наветы публичных кликуш.
Только русское солнце согреет меня на прощанье,
Да река утолит своей кровью сердечную сушь.
Все мы здесь на постое, но не каждому выпадет счастье -
Самой высшей ценой заплатить за твои небеса...
Я люблю тебя всю, и в твоей красоте, и в ненастье,
И хочу, чтобы ты мне ладонью закрыла глаза.
Я взошёл на Голгофу, я распят на кресте твоей боли!
Но судьбу не кляну и другого креста не хочу,
Я прошу об одном - ты своей православною долей
Помяни мою душу и зажги восковую свечу.
Мы сегодня в аду, уготован ли рай нашим душам?
Словно в страшном бреду лихорадит великую Русь.
Но Россия одна, и России ещё мы послужим!
С этой верой живу! И покуда живу, не сдаюсь!
Господа офицеры! Только звёздочки ваших погон
В этом мраке без веры сохраняют священный огонь!
Будет прежней Россия, потому что вы всё-таки есть,
Господа офицеры, господа офицеры,
Господа офицеры - российская доблесть и честь!

ЕЩЁ ЗНАМЕНА НАШИ НЕ ИСТЛЕЛИ.

Ещё знамёна наши не истлели,
Ещё дожди не смыли нашу кровь,
Следы копыт не замели метели,
Хранит нас Бог, а мы храним любовь.
Была бы честь, не дай, Господь, бесчестья,
Мы за Россию примем смертный бой!
Не станет нас, не оборвётся песня,
Нас примет Бог, и воскресит Любовь.
Святая Русь, не будет нам покоя,
Ещё горнист не протрубил отбой.
И павшие на поле боя,
Мы, павшие на поле боя,
Навек останемся с тобой!
Твоих небес сиятельные звёзды
Погоны наши осветили вновь,
Нам возвратиться никогда не поздно:
Ведёт нас Бог, и светит нам Любовь!
Ещё погоны наши не истлели,
Ещё дожди не смыли нашу кровь,
В твоей земле мы спим, как в колыбели,
С тобой оставив Веру и Любовь!
Святая Русь, не будет нам покоя,
Ещё горнист не протрубил отбой.
И павшие на поле боя,
Мы, павшие на поле боя,
Навек останемся с тобой!
Мы все останемся с тобой...

МОЛИТВА К СВЯТОМУ ГЕОРГИЮ.

Растащили Отечество на удельные княжества.
Не натешиться досыта сатанинская рать!
Где ж ты, русское воинство, где ж ты, племя отважное,
Не умевшее исстари пред ордой отступать?
И не в ханские полоны, не в неметчину лютую,
А в родимой сторонушке горе нам горевать.
Словно Каином вскормлены мы российскою смутою.
Нашу долю треклятую никому не понять!

Припев:
В кипень белых облаков я кричу, срывая горло:
"Белый, белый вьётся конь под тобой, Святой Георгий!
Видишь, сколько в храмах свеч?
Где твой щит и где твой меч?
Из последних сил молюсь,
Возвращайся, возвращайся,
Возвращайся...Гибнет Русь!"

В этом страшном побоище брат на брата, как водится,
Носим камень за пазухой, а топор за спиной.
Кто ж за души раскольничьи в светлом храме помолится,
Если вера поругана на Руси сатаной!

Не пора ли нам, братушки, перед Богом покаяться
И прощенья сердечного друг у друга спросить?
Чтоб над силой нечистою с божьей помощью справиться,
Чтобы русскому воинству и Отечеству быть!

ПРОРОЧЕСТВО.

На этой сече все побеждены,
Искромсаны, повержены, убиты...
Прости, что не вернусь к тебе с войны –
Уж лучше быть убитой, чем забытой...
Придёт Другая – в пепле и дыму, –
Не знающая слёз и откровений,
И будет молча жить в моём дому,
И весь уклад, что прежде был, изменит.
И будешь ты искать её глаза –
Невидящие, тронутые стынью,
В них в седине утонет бирюза,
В них станет вечным горький вкус полыни.
И щёки её будут солоны,
Как и у всех, вернувшихся с войны,
И редким будет с нею разговор,
И будет ночь стрелять в неё в упор...
На этой сече все побеждены.
Вот так я не вернусь к тебе с войны...

* * *

Ты спросил, что случилось с моею Судьбою?
Отчего я так часто бросаю домашний очаг?
– Оттого, что Любовь моя ходит со скорбью
По кавказским хребтам с вещмешком на плечах...
Там, где пыльные бури взметнулись до неба,
Где спаситель не Бог – боевой вертолёт,
Там, где солон кусочек солдатского хлеба,
Где струится ручьями не дождик, а пот,
Там, где слёзы от жара в глазах высыхают,
Прожигая зрачки... Там, где солнце палит,
Там, где с матом воюют и молча страдают,
Превращаясь в легенду, уходят в гранит.
На любовь я надела серебряный крестик –
Сохрани её, Боже, в той страшной войне!
Оттого и пишу я лишь скорбные песни...
По своей ли вине? По своей ли вине?

* * *

Эх, война, война – кому мать родна,
А кого свинцом угостит она.
Кто-то пьёт медок с мягким пряничком,
Кто-то в крик кричит сына Ванечку...
Открывай врата, сине небушко,
Принимай своих ратных детушек.
Посчитались мы с жизнью зорьками,
На помин души пьём мы горькую...
Но наступит он, час назначенный,
И вернут нам долг неоплаченный
За хмельной медок с мягким пряничком,
За помин души сына Ванечки.
И ещё за всех наших детушек,
И за кровный наш чёрный хлебушек,
Да за лихо всё, окаянное –
Будет, воры, вам – покаянное!

ПАМЯТИ ПАВШИХ.

Кровоточат в церквах образа.
Эта боль не оставит в покое.
И за что же вам, братцы, такое?!
Эту тьму не осилят глаза...
Чьи грехи оплатить по счетам
Довелось вам горячею кровью?
Между ненавистью и любовью
Тот погост, где покоиться вам...
Ваша жизнь просочилась из ран,
Обагрив и равнины, и горы...
Сатанеют кавказские воры!
И ослепли глаза ваших мам...
И сиротством душа захлебнулась
В тот безумно-кровавый закат.
Так в какой нам ударить набат,
Чтобы небо само содрогнулось?
Эта боль не оставит в покое.
Ну за что же, за что нам такое?!

* * *

На войне снятся мирные сны,
Очень добрые, тёплые, ясные.
Их сравнить можно только со сказками –
Без войны эти сны, без войны.
В них друзья ещё живы, и весело
С нами спорят они и поют.
Пусть каких-то пятнадцать минут,
Только вместе мы!
Вместе мы!
Вместе мы!
На войне снятся мирные сны –
Без войны эти сны, без войны...
Нет войны. Только мне не до сна –
Каждой ночью мне снится война...

ДРУГ СЕРЕГА.

Жизнь и смерть в одной упряжке,
Полглотка осталось в фляжке.
Перевалы, серпантины,
Слева мины, справа мины.
Потерпи ещё, Серёга,
Подожди ещё немного!
Нет Серёги! Был Серёга,
Забрала его дорога!
Месяц писем мы не пишем,
Месяц серой пылью дышим.
Цепью горы и равнины,
Мы смыкаем наши спины.
С фланга "духи", с тыла "духи"!
Облепили, словно мухи,
У дороги рвутся мины,
Кто стрелял Серёге в спину?
Ну, теперь не жди пощады!
Я тебя достану, гада,
Помолись а душе Аллаху -
Я и суд тебе и плаха!
Где тебе со мной тягаться?
За двоих я буду драться,
За себя и за Серёгу!
Ты уступишь нам дорогу!
Пусть теперь мне будет тяжко,
Пусть пуста сегодня фляжка,
Не вернулся друг из боя,
Но по-прежнему нас двое!
У меня теперь два сердца,
Не отдам Серёгу смерти:
Если жив я, жив Серёга,
Ведь одна у нас дорога!
Знайте, люди, жив Серёга,
Он меня осудит строго,
Если клятву я нарушу,
Если вдруг в бою я струшу.
За двоих мне жить на свете,
Я теперь за всё в ответе,
У меня в груди две раны,
У меня теперь две мамы...

Жизнь и смерть в одной упряжке...
Я воды оставлю фляжку,
Поклонюсь тебе, Серёга,
Ты прости, зовёт дорога.
Мой черёд не за горами,
Но покуда память с нами,
Сберегу твою тельняшку,
Сына выучу бесстрашью!
Пусть возьмёт с собой в дорогу
Имя друга сын Серёга.
Потерпи ешё немного,
Друг Серёга...
Брат Серёга...

АФГАНСКАЯ БАНЯ.

Как-то раз зимой в Афгане мы с друзьями мылись в бане.
Как положенно - разделись и вокруг печи уселись,
Анекдоты травит Саня. В общем-то, что надо баня!
Говорим о том, о сём, кости парим, водку пьём.
Эх, раз, ещё раз, ещё много-много раз!
Баня - это рай в Афгане! Вдруг - как жахнет возле бани!
"Дух" какой-то ошалел! Короче, начался обстрел.
Похватали мы бушлаты, сапоги и автоматы.
Остальное, видит Бог, похватать никто не смог.
Эх, раз, ещё раз, ещё много-много раз!
И хозяин бани, Саня, нам в канаву возле бани
Всем скомандовал залечь: если вдруг шарахнут в печь,
Да ещё - прямой наводкой, пропадут штаны и водка!
Чтобы "духов", мол, отвлечь, будем баню ту стеречь.
Эх, раз, ещё раз, ещё много-много раз!
И лежим мы в той канаве, в ней вода из нашей бани.
Голых задниц не поднять - кроем в душу Бога мать!
Видим, жизнь пошла серьёзна - кое-чем к земле примёрзли...
Ни бушлатом не прикрыть, ни в сапог не положить!
Эх, раз, ещё раз, ещё много-много раз!
Баня рядышком стоит, а из неё дымок валит.
Вот уж точно - повезло! А "духи" лупят, как назло!
Так сказать, помылись в бане... Вот тебе - и "рай в Афгане",
Недомыты, недобриты, море водки недопито!
Ладно, если б было лето, мы б лежали до рассвета.
Чуем, женщин, так сказать, нечем будет приласкать!
Эх, раз, ещё раз, ещё много-много раз!
Ладно б, мы штаны надели, ладно б, баню ту задели...
До сих пор она стоит, из неё дымок валит!
Эх, раз, ещё раз, ещё много-много раз!

Благодарю Татьяну Емельянову, приславшую тексты этих песен.