Альбом Александра Балева "Равнение на знамя батальона"

"КАНЬОН", Я - "ЭДЕЛЬВЕЙС" !

"Каньон", "Каньон", я – "Эдельвейс", прием!
Что вы там телитесь с огнем?! Координаты вам даны.
"Каньон", трижды прославленный десант летит по райским адресам
К Аллаху на блины.
"Каньон", мы невозможное даем, мои ребята под огнем, как ангелы парят.
"Каньон", выносим небо на плечах, как много будет в цинкачах
Подарков матерям!
Темень дикая, вниз без разбора стреляю на шум.
Витька вскрикнул, повис. У Сереги горит парашют.
И уже никогда не проявит военный талант лейтенант.
"Каньон" ,"Каньон", я – "Эдельвейс", прием!
Мы больше гимнов не поем, тут некому их петь.
"Каньон", из пятисот мы лишь вдвоем, за упокой себе нальем,
Да выпить, не успеть…

ПО ВЕСНЕ СЕРДЦА ЛЕЧИТЬ...

По весне сердца лечить могут даже не врачи,
Лишь во землю во родную воротились бы грачи.
Только тут у нас война, и мы пьем ее до дна,
А в краю далеком этом лишь по дембелю весна.
Только тут у нас война, и мы пьем ее до дна,
А в краю далеком этом лишь по дембелю весна.

На душе почти всегда холода и холода.
Не согреться, не оттаять. Зябнут души у солдат.
Лишь во снах у шурави запах марта и любви,
А в краю далеком этом март замешан на крови.
Лишь во снах у шурави запах марта и любви,
А в краю далеком этом март замешан на крови.

Солнце нас сжигает в прах, тает крем на сапогах,
И песочком просолились, а сердца лежат в снегах.
Только вера не покинь, только, боже, помоги.
Чтоб в краю далеком этом не замерзнуть от тоски.
Только вера не покинь, только, боже, помоги.
Чтоб в краю далеком этом не замерзнуть от тоски.

Нас бросают в жернова, льют высокие слова.
Чтобы память захлебнулась вкусом смерти и бравад.
А когда вернемся мы из хронической зимы,
То предписано нам будет память водкою промыть.
А когда вернемся мы из хронической зимы,
То предписано нам будет память водкою промыть.

НОВЫЙ ГОД В АФГАНИСТАНЕ.

Над Баграмом звенит тишина.
Наливай, не скупись, старшина.
С новым годом, бача. Да за то,
Чтоб вернуться живыми.
После первой вторую в накат,
Если верить разведке полка,
Только завтра к утру нас потрогают
Духи за вымя.
Новогодняя ночь на дворе,
Боевым операциям крест.
Я сегодня раскис, не хочу над душою победы.
Ели верить разведке полка, в то что дремлет
Аллах в облаках, то до завтрака, наверняка,
Наша песня не спета.
Ели верить разведке полка, в то что дремлет
Аллах в облаках, то до завтрака, наверняка,
Наша песня не спета.
Ждем, когда воротит нас судьба
На родительские на хлеба.
От разрывов сигнальных ракет и холодных бараков.
С новым годом разведке полка я поставлю вагон коньяка,
Если следующий встречу с женой в ресторане «Арагви».
А пока этот клятый Афган, то, что не пожелаешь врагам,
Где Христу и Аллаху не как не закончить беседы.
Если верить разведке полка, у Аллаха не дрогнет рука,
Но Христос обещал, что пока наша песня не спета.
Если верить разведке полка, у Аллаха не дрогнет рука,
Но Христос обещал, что пока наша песня не спета.
Над Баграмом звенит тишина.
Ну, давай, наливай, старшина.
За победу пить - глупо…
Давай, чтоб вернулись живыми.

ПРОЩАНИЕ С АФГАНИСТАНОМ.

Наши души качают ветра по весне, по весне, по весне.
Оставляем и славу и страх где-то здесь – на афганской войне.
Оставляем Шинданд и Баграм, как последнее кредо свое.
Дотянуть до границы б, а там отопьем, доживем, допоем.

Припев:
Полковой командир, боевой побратим,
Нам сегодня не хватит вина.
Заходи тут лишь тосты в чести,
А устав посылается на…
Тут у нас только тосты в чести,
А устав посылается на…

Нас встречает родная земля
Хлебом, солью, цветами, весной.
Сколько женщин вокруг, ай-ай-ай!
Сколько песен вокруг, боже мой!
Но Афган все же спать не дает,
И у сердца его не отнять.
Соберемся и снова споем
Через год, через два, через пять.

Припев:
Полковой командир, боевой побратим,
Нам сегодня не хватит вина.
Заходи тут лишь тосты в чести,
А устав посылается на…
Тут у нас только тосты в чести,
И устав посылается на…

СОН В ПЛЕНУ У МОДЖАХЕДОВ.

А дома даже дверь скрипит по-весеннему.
Да когда ж ты, мам, успела состариться?
Ну, встречай фронтовика хмелем зелием.
Собери на стол что есть, со свиданьицем.
Разве ж ты не узнаешь сына, милая?
Я такой же вертопрах с диким норовом,
Только юность у меня с корнем вырвала,
Да Аллах посыпал пепла на голову.

Припев:
Папироска задыми, беломоринка.
Как дымок, пусть побежит жизнь по-прежнему.
Слышишь, мама, не реви. Мама, вот он я.
Все такой же, лишь душа поседевшая.

Ох, побегал по горам, да по ущелиям,
Да народу покосил, не считаемо.
Может, вымолю у бога прощения,
Православному час пробил покаяться.
А от исповеди я, ох, не побегу.
Открестившись от грехов, выйду на люди.
По себе поставлю свечку угоднику,
По ребятам закажу поминальную.

Припев:
Папироска задыми, беломоринка.
Как дымок, пусть побежит жизнь по-прежнему.
Слышишь, мама, не реви. Мама, вот он я.
Все такой же, лишь душа поседевшая.

А дома даже дверь скрепит по-весеннему…

НА СЕМЕНОВСКОМ КЛАДБИЩЕ.

На Семеновском кладбище,
Распоров тугое небо,
То ли хмеля, то ли хлеба
Одинокий ворон ищет.
То ли хмеля, то ли хлеба
Одинокий ворон ищет.
Здесь ни веры, ни покоя,
И ни жизни, и ни славы.
Здесь скрестились под землею
Православие с исламом.
Здесь скрестились под землею
Православие с исламом.
Ах, скрестились под землею
Православие с исламом.
Память вновь, то колосится
Над холмом травой-муравой,
То летает синей птицей
Над мечетями Баграма.
Ох, летает синей птицей
Над мечетями Баграма.
И завою, как дворняга,
Прислонясь лицом к ограде.
А я ставил злую брагу
Из рябины к твоей свадьбе.
А я ставил злую брагу
Из рябины к твоей свадьбе.
На Семеновском погосте
Белый свет сошелся клином.
Одинокая рябина бугорок целует гроздью.
Одинокая рябина бугорок целует гроздью.

НОЧНОЙ РАЗГОВОР.

Что же ты, Валера, засмурел.
Штатская карьера – не песок.
На гражданке нас берут в прострел
Снайпера созвездия весов.
И хотя от пули не таясь,
Ночью подышать выходим в сквер.
Черная восьмерочка твоя
Мне напоминает БТР.

Припев:
И сидим до утра, до утра,
На пол капли из рюмки пролив.
Видим, как не дают снайпера
Нам подняться с земли.
До утра мы, Валера, опять там,
Где рвутся вперед пацаны,
Чтоб сердцами свинец добывать
Для страны, для страны.
До утра мы, Валера, опять там,
Где рвутся вперед пацаны,
Чтоб сердцами свинец добывать
Для страны, для страны.

Нам намерил бог недолгий век.
Больше хмеля в нем и меньше снов.
Только хмель тяжелый в голове
Крутит черно-белое кино.
Наливай, Валерка, третий тост.
Он святой для каждого из нас.
У мужчины не бывает слез,
Это память капает из глаз.

Припев:
И сидим до утра, до утра,
На пол капли из рюмки пролив.
Видим, как не дают снайпера
Нам подняться с земли.
До утра мы, Валера, опять там,
Где рвутся вперед пацаны,
Чтоб сердцами свинец добывать
Для страны, для страны.
До утра мы, Валера, опять там,
Где рвутся вперед пацаны,
Чтоб сердцами свинец добывать
Для страны, для страны.

ОТХОДНАЯ.

Я мотал в госпиталях по полгода.
Открывал ворота в рай откровенно.
Только выручила кремень-порода,
Выдал батя мне живучие гены.
И врачи вели со смертью драки,
До сих пор на них молюсь неустанно.
Да на душу на свою цвета хаки,
Да камуфляжную братву из Афгана.
Да на душу на свою цвета хаки,
Да камуфляжную братву из Афгана.
Где-то метров с сорока вспоминаю
Мне свинца из ДШК дух отвесил,
Да только я еще попью, погуляю,
А его господь забрал в поднебесье.
Помню весь расклад последней атаки,
И красивые слова капитана
Эх, судьба у нас, тоска цвета хаки,
Да камуфляжная братва у Афгана.
Эх, судьба у нас, тоска цвета хаки,
Да камуфляжная братва у Афгана.
Со здоровьем, конечно, простился,
Ордена, они ж не падают с неба.
А военком сказал, что лью небылицы
И послал туда, где я еще не был.
Ох, по черепу бы гнусной собаке
Зарядить вот этой вот экибаной.
Даже слезы потекли цвета хаки,
Где же ты моя братва из Афгана?
Ох, и слезы потекли цвета хаки,
Да где же ты моя братва из Афгана.
Для упреков пусть не ищут причины
Те, кто с нами не протопал ни разу.
От Кремля до ресторана Амина,
От учебки ВДВ до спецназа.
Кто не жрал сухпай в холодном бараке
И не пил до дна заветы Корана
И кто долю не делил цвета хаки
С камуфляжною братвой из Афгана.
И кто долю не делил цвета хаки
С камуфляжною братвой из Афгана.
На гражданке льет река из чернухи,
У меня же к ней особые мерки.
Как сержанта Михнюка помнят духи,
Так и ж их не забуду до смерти.
Вот бы водочкой отмыть с сердца накипь.
И ее, родную, лью по стаканам.
Разделю тоску, печаль цвета хаки
С камуфляжною братвой из Афгана.
Разделю тоску, печаль цвета хаки
С камуфляжною братвой из Афгана.

РАВНЕНИЕ НА ЗНАМЯ БАТАЛЬОНА.

А нам уже не сгинуть, не пропасть.
А мы с тобою вырвались из зоны,
Где «черного тюльпана» злая пасть
Равняется на знамя батальона,
Но нам уже не сгинуть не пропасть.
Мы жизни величальную нальем,
Хотя ее печальный ход известен.
Не потому ль так держимся вдвоем
И не скучаем от военных песен?
Возьми гитару нашу, запоем.
Это горы чужой страны,
Это горы твоих родных,
Это тосты лишь за Христа,
Это просто Афганистан,
Это первый напор огня,
Это нервы сплошных атак.
Это так.
В раю ребятам видно не до сна,
И к нам не могут вырваться веками,
Но в такт мы с ними дышим, старина,
И сыновьям своим о них на память
Мы раздаем и сны и имена.
Теперь над нами в волю, не таясь,
Дозволено командовать лишь женам,
А во дворе играют сыновья,
«Равнение на знамя батальона!»
Не дай им, Бог, узнать как ты да я.
Эти горы чужой страны,
Это горе твоих родных,
Этот доступ ко всем постам,
Этот просто Афганистан,
Это крошево из ребят,
Что сейчас в небесах парят.
Эту память о каждом дне на войне.
Теперь нам, улыбаясь, говорят,
Что мы с тобою призраки и тени,
А там десятилетие подряд
Отстреливали наше поколенье.
Могилы за себя не постоят.
И если кто с упреками вины
На нас наедет словом или тоном,
Пусть прозвучит у траурной стены:
«Равнение на знамя батальона!
Равнение на память, пацаны…»

Спасибо Катюше Корбут, приславшей эти тексты...